Распутник - Бэлоу Мэри - Страница 1

• 1/16
• Следующая

Как же несправедливо нарушать мирное уединение человека, не дав ему и жалкой четверти часа! Ведь раньше никто и никогда не заглядывал сюда, на этот заросший кувшинками пруд – до него минут десять ходьбы от дома, а в экипаже никак не доехать из-за деревьев. Она привыкла считать это место своим убежищем и приходила сюда всякий раз, когда удавалось выкроить свободные полчаса. А случалось это не так уж часто.

Она сидела, как всегда уютно устроившись на толстой ветке старого корявого дуба, надежно прислонившись спиной к стволу. Этот дуб она тоже считала своим собственным. Сегодня она не взяла с собой книжку, как бывало прежде, потому что поняла с некоторых пор, что почитать все равно не удастся. Оказываясь в окружении красот природы, наполняясь умиротворением, она больше всего любила смотреть вокруг и наслаждаться тем, что все ее чувства оживают. Порой она запрокидывала голову и смотрела ввысь, сквозь ветви и листья – в небо – и предавалась мечтам.

А ведь было так мало времени, чтобы помечтать. Конечно, оставались еще сны, но сны – совсем другое дело, и это вовсе не так уж приятно. К тому же далеко не всегда удается их запомнить. А мечтала она… Ах, о чем только она не мечтала! О том, что она красива, очаровательна и остроумна, о том, что у нее полно замечательных платьев и есть куда в них ходить, о том, что у нее масса друзей и кавалеров, о том, что она любит и любима, о собственном доме, о муже, о детях… В общем, все это девичьи глупости. И всякий раз, проворно спускаясь на землю – и в прямом и в переносном смысле, – напоминала себе, что ей еще очень повезло и что совсем уж грешно с ее стороны быть недовольной. Ведь тысячам женщин повезло намного меньше, чем ей.

Однако сегодня она только-только начала мечтать, не успев еще вдоволь налюбоваться на пруд, поверхность которого почти сплошь была покрыта огромными листьями кувшинок, на деревья, которые росли вокруг, и на голубое небо над своей головой… Только-только вдохнула аромат летней зелени и впитала первые капли благодатной тишины… Ах, это сладостное безмолвие! Хотя, конечно же, мир вокруг нее не был беззвучным: птицы пели, насекомые жужжали и стрекотали. Но все это были естественные звуки природы, звуки, на которые она не обязана была откликаться.

И вдруг чей-то чужой голос. Голос мужчины.

– Смотрите, – сказал он, – кувшинки! Как это прелестно. Наверное, мать-природа создала этот пруд здесь, на нашем пути, в последней отчаянной попытке бросить вызов вашей красоте и отвлечь мое внимание. Но она ужасно просчиталась.

Раздалась трель женского смеха.

– Ну что за странные вещи вы говорите, – отвечала дама. – Будто бы я могу состязаться в красоте с самой природой.

Оба смолкли и вдруг появились под старым дубом, остановившись на берегу пруда. Ага! Это мистер Банкрофт и миссис Делейни, двое из гостей. Нынче в доме полным-полно гостей, ведь Нэнси только что завершила свой первый сезон в Лондоне, хотя он и не принес самого главного результата. О нет, она, конечно, нашла себе жениха. И все уже было почти совсем улажено, кроме одной маленькой, но существенной детали: джентльмен так и не сделал пока официального предложения.

Разумеется, это всего лишь формальность. Ведь и без того уже все решено. Мистер Банкрофт молод, свободен, готовится унаследовать титул барона – словом, самый что ни на есть завидный жених. Он настойчиво ухаживал за Нэнси всю весну, танцевал с нею почти на всех балах, она появлялась в его обществе то на вечернем представлении в театре, то на дневной прогулке в экипаже по Гайд-парку… Вообще он постоянно увивался ;подле лес, насколько это было позволительно с точки зрения благопристойности. А потом принял приглашение провести пару-тройку недель в Холли-Хаусе.

Два момента привлекли к этому господину внимание Нэнси и ее матушки. Впрочем, возможно, и все три, если принять во внимание тот неоспоримый факт, что сей господин был необычайно хорош собой и элегантен. Нэнси буквально таяла при мысли о том, то ей удалось заманить в свои сети одного из самых прославленных лондонских повес. В него было влюблено все дамское общество, и у доброй половины этого общества – во всяком случае, о том ходили упорные слухи – уже были разбиты сердца. Таким образом, мисс Нэнси Пибоди могла гордиться тем, что именно ей удалось довести до алтаря этого сердцееда. То есть, конечно, пока еще не совсем удалось. Но непременно удастся, причем еще до осени. Ведь мистер Банкрофт совершенно недвусмысленно объявил девице о своих намерениях.

И наконец, как ни странно, миссис Пибоди склоняло к его кандидатуре не что иное, как его финансовые затруднения. Если верить слухам, блестящий жених действительно был беден, как церковная крыса. А мистер Пибоди, напротив, обладал огромным состоянием и единственной дочерью, которая должна была все унаследовать. Можно было ожидать, что родители захотят выдать свою единственную наследницу за человека имущего, но для миссис Пибоди гораздо важнее было протолкнуть дочку в высший свет. Превратившись в миссис Банкрофт, Нэнси автоматически становилась будущей баронессой, если можно так выразиться. А до тех пор, пока мистер Банкрофт не унаследует состояния своего дядюшки вместе с титулом, ему придется целиком рассчитывать на щедрость тестя. Такой супруг никуда не денется от своей дражайшей половины. Все это представлялось миссис Пибоди просто изумительной перспективой.

И вот он стоял под ее заветным дубом и говорил миссис Делейни, что никакие красоты природы не в состоянии сравниться с ее достоинствами. «Ну что за смешная и грубая лесть! – подумала юная леди на дереве. – Эта дама слишком толстая. Хотя, конечно, нельзя отрицать, что некоторым мужчинам это нравится. Вольно ей резвиться, ведь мистера Делейни нет среди гостей, хотя он едва ли отсутствует из-за болезни».

Миссис Делейни между тем продолжала срывать все новые комплименты, и мистер Банкрофт отнюдь ее не разочаровывал.

– В вас, мадам, – говорил он, – природная прелесть сочетается с образованностью и вкусом, и все это вместе производит впечатление ослепительного совершенства. Ну как я могу наслаждаться красивыми видами парка, когда вы здесь, рядом со мной? О нет, в сравнении с вами все вокруг кажется безжизненным и пресным.

Юная леди на дереве презрительно вздернула носик. Миссис Делейни захихикала.

– О, я не верю ни единому вашему слову, – жеманно протянула она. – Вы льстите мне, сударь. Не пойму только, чего ради. – С этими словами дама протянула руку в кружевной перчатке и тронула кончиками пальцев его рукав.

Мистер Банкрофт тут же завладел этой искусно предложенной рукой и поднес ее к губам.

– Льщу? – проворковал он. – Видимо, вы не слишком часто заглядываете в зеркало, мадам, если способны принять мои слова за лесть. А между тем я не спускаю с вас глаз. И ни о ком не вздыхаю, кроме вас. Я ни разу не взглянул ни на одну женщину за все три дня, что мы тут находимся!

– Ну уж это ложь, сударь, – отвечала она, позволяя, однако, снова поцеловать свою руку. – Всем ведь известно, что вы явились сюда, чтобы волочиться за Нэнси Пибоди. А она, следует признать, прехорошенькая девочка.

– Девочка, – повторил он. – Вот именно что девочка, мадам. Вы совершенно правильно выразились. Но что может хорошенькая девочка? Радовать глаз, не более того. Лишь прекрасная женщина способна всколыхнуть все чувства. Зрелая женщина, такая, как вы… Женщина, которой уже минуло двадцать лет.

Юная леди на дереве подумала, что миссис Делейни уже давно забыла, когда ей минуло двадцать, но комплимент, однако, был весьма тонок и умен.

– Ах, сударь, – воскликнула миссис Делейни, – вы флиртуете со мной?

Девушка на дереве снова презрительно вздернула нос.

– Флиртую, мадам? – Голос Банкрофта ласкал, точно бархат. – Что вы, как можно? Ведь за флиртом ничего не стоит. Мои же намерения самые серьезные…

• 1/16
• Следующая