Передача лампы - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо" - Страница 37

Надо быть очень осторожным, находясь рядом с умирающим человеком, потому что многое может случиться между вами. Это может повлиять на его будущую жизнь, это может повлиять на вашу будущую жизнь – разве что вы настолько осознанны, что ничто не может повлиять на вас. Тогда никаких проблем, тогда вы можете сидеть в полной осознанности даже рядом с Адольфом Гитлером, не в его силах будет навредить вам. Возможно даже, вы сможете ему немного помочь.

Ошо, возможно ли, что современные осмысленные люди, все более и более адаптируясь к изменениям как к неотъемлемой части своей повседневной жизни, станут также более открытыми твоему принципиально новому подходу к жизни?

Конечно. Чем больше они будут отрываться от своего неизменного прошлого и адаптироваться к изменениям во всех областях жизни, тем проще для них будет осознать то, что я говорю, понять то, что я говорю.

В неизменяемых обществах прошлого люди были абсолютно закрытыми.

Все было установлено раз и навсегда: даже религия присваивалась вам при рождении. Не было и речи о том, чтобы вы поменяли ее. Она была неотъемлемой составляющей вашей крови, ваших костей, вашей сущности.

Две старейшие мировые религии – это индуизм и иудаизм. Они обе не-преображающие религии, они никого не преображают.

Эти две религии самые старые, все другие религии – ответвления от них. Они не верят в преображение, потому что преображение означает возможность изменения.

В устоявшемся мире, где все неизменно, иудаист – это иудаист; он родился иудаистом, будет жить как иудаист и умрет как иудаист. И речи нет о том, что он может измениться.

В наши дни все более гибко. Возможно иметь взгляды, отличные от взглядов родителей; возможно иметь убеждения, отличные от убеждений ваших учителей. По сути, если вы осмысленны, у вас будут другие убеждения, потому что их убеждения устарели.

Вы должны выбрать более свежие взгляды, более современные подходы к существованию.

Это абсолютно точно: из-за того, что все находится в движении и люди находятся в движении – меняют работу, жен, мужей, страну, – они более открыты для меня. Это можно видеть.

На Востоке трудно найти человека открытого и восприимчивого. В Индии особенно трудно.

На Западе проще. Это не совпадение, что большинство моих саньясинов с Запада. Причина ясна. Западный ум адаптировался к изменениям.

Восточный ум еще не адаптировался к изменениям. Он все еще живет в неизменяющемся мире.

По словам индуистов, звезды не движутся. Даже сегодня они продолжают утверждать это. Все знают, что они движутся с огромной скоростью. Но, по словам индуистов, они всего лишь декорация на земном потолке, они не движутся. Ничто не движется.

На самом деле, Индия пережила сильнейшее потрясение после Хиросимы и Нагасаки – не собственно из-за Хиросимы и Нагасаки, а из-за того, что после атомного взрыва поменялась погода, поменялся климат. До этого в Индии все было зафиксировано. Каждый год в определенные дни должны были идти дожди, каждый год в определенный момент наступало лето, каждый год в определенное время приходила зима; так было миллионы лет.

Вопрос перемен не стоял. Но атомный взрыв встряхнул всю атмосферу. Теперь нет ничего определенного. Даже это стало для индийского ума серьезным потрясением – что изменения возможны и нельзя считать само собой разумеющимся, что все всегда будет оставаться прежним.

Но Индия все еще очень далеко от восприимчивости в отношении системы убеждений. Они в этом смысле очень закрыты. Никто об этом не говорит. О разговорах не может быть и речи. У каждого есть свой бог, у каждого есть своя священная книга, каждый знает, где его храм, каждый знает свой ритуал с рождения – молитву, священника. Все установлено. К чему искать? Никто не отправляется на поиски мастера.

Поиск мастера начинается только тогда, когда вы начинаете сомневаться в своей системе убеждений.

Таково было объяснение папы, когда он сказал Галилео: «Ты должен изменить в своей книге то место, где ты написал, что Земля вращается вокруг Солнца. Это нужно изменить, потому что, согласно Библии, Солнце вращается вокруг Земли». Но Галилео ответил: «Такое незначительное утверждение – какая вам разница?» Но папа сказал: «Дело не в том, что это незначительное утверждение. Если будет доказано, что одно утверждение в Библии неправильное, у верующих зародится сомнение: если одно утверждение неверно, то где гарантия, что верны другие утверждения? И если Бог может неправильно записать положение, то он не является непогрешимым. Ты должен изменить это утверждение. Речь не о фактах, не о науке. Это вопрос всей репутации христианства». – И это что касается незначительного утверждения, никак не связанного с христианством, никак не связанного с Богом!

Но в некотором смысле рассуждения папы правильны. Если вытащить из основания храма один кирпич, то есть опасность, что начнут выпадать и другие кирпичи. И стоит раз возникнуть сомнению, как этому не будет конца; а сомнение возникло.

Западу повезло гораздо больше: сейчас он полон сомнений, скепсиса, недоверия.

Востоку не повезло: он до сих пор теряет время в прежнем непоколебимом мире, где ничто не меняется, все статично, и все известно заранее – нечего открывать, поэтому не встает вопрос ни о каких исканиях, ни о каких исследованиях, ни о каком изучении. Все уже давно сказано в религиозных книгах, и поэтому даже задавать вопросы об этом считалось греховным.

Наше время идеально для меня.

Это ясно показывает страх западных правительств. Почему они так боятся меня? У меня нет армии, у меня нет ядерного оружия. Что я могу сделать? Они знают, что я легко могу разрушить их систему убеждений, люди готовы к этому; лишь нужен кто-то, кто помог бы им осознать, что почвы, которая была у них под ногами, больше нет, им надо искать новую опору.

Этот всемирный заговор против меня кажется по меньшей мере странным, потому что никогда раньше все страны не приходили к общему мнению, что кто-то представляет собой опасность.

Не так давно немецкий суд вынес постановление, что немецкое правительство ошиблось, когда объявило меня опасным.

В судах шла борьба между саньясинами и немецким правительством, и немецкое правительство пыталось доказать, что я опасен. Но все, что они смогли доказать, – это то, что я мог бы оказаться опасным человеком. Мировой судья оказался честным и разумным человеком. Он сказал: «Так можно сказать о каждом – мог бы оказаться, но у вас нет никаких доказательств, что этот человек опасен. На каком основании вы предрекаете будущее? Только на своих предположениях?» И он запретил немецкому правительству использовать такие слова в мой адрес или в адрес моих последователей – что они опасны, что они секта.

Эти усилия правительства доказать, что я опасен, потому что я могу быть опасен… но чем я могу быть опасен? Я могу производить ядерное оружие? Они даже не могут объяснить. Они знают, чего боятся, но сказать об этом значит раскрыть карты, что им не поможет.

Они боятся того, что я могу завладеть умами молодежи, а они никак не могут этому воспрепятствовать. Их философии и теологии мертвы, их церкви – это кладбища, их священники и их папы – лишь тени прошлого. У них нет доводов для настоящего, для нового времени, для нового человека.

Ошо, когда ты рядом, я люблю смотреть в твои глаза. Чтобы медитировать, ты посоветовал смотреть в зеркало. Можно ли для медитации смотреть на тебя?

В том, чтобы смотреть на меня, вреда нет, но у медитации на свои глаза в зеркале есть определенное воздействие, отличное от медитации на меня.

Глядя на меня, ты можешь чувствовать умиротворение, тишину, своего рода блаженство; но не это цель медитации. Цель той медитации абсолютно иная.

Ты можешь практиковать обе. Зачем выбирать между ними.

Никто не мешает тебе смотреть на меня. Но не избегай и той медитации: она даст тебе возможность проникнуть в суть твоего эго, твоего ума. Она поможет разбудить твою бдительность. Поэтому не избегай ее.