Право на свободу, право на любовь (СИ) - Мазуркевич Наталья - Страница 24

— Брат пришел лично нас встретить. Я польщен, — тон, каким Хель это говорил, не оставлял сомнений в том, что как раз польщенным юноша себя чувствовал в меньшей степени.

— Оставь этот тон, — резко произнес Арье, недовольно сверкая сталью светлых глаз. — Ты настраиваешь сестру против меня.

— Он не… — решила вмешаться я и заработала любезную улыбку кронпринца.

— Я знаю, Кирин, что вы не позволите этому мальчишке испортить отношения между нами. Но мне очень неприятно, что он пытается испортить нам вечер. Думаю, его стоит наказать. Хельдеран, я не желаю видеть тебя за ужином. И Кирин я провожу сам. Ты же… дорога нисколько не изменилась.

Не давая вставить ни слова, меня взяли под локоток и решительно повели в противоположном, куда скрылись слуги, направлении. Я быстро оглянулась на Хеля, но он улыбнулся и показал большой палец, призывая меня не волноваться по пустякам. Да уж, весело в этой семейке обстоят дела.

Идти долго не пришлось: хозяин замка не скупился на локальные переместители, а у меня совершенно неожиданно возник вопрос: что же будет, если порталы выйдут из строя? Кто-нибудь из аристократов вообще знает, что такое лестница и, самое главное, где она находится в энном здании. Да и есть ли она здесь вовсе?

— Я, конечно, не брат, — вдруг произнес Арье, — но то, что вы хотите что-то узнать, ощущаю.

— Нет, ничего, — замялась я. С чего это он, право? И при чем здесь Хель?

— Да? Будем считать, что я ошибся, — усмехнулся принц, остановился, к чему-то прислушиваясь, и, усмехаясь себе под нос, словно случилось нечто ему очень приятное и выгодное, продолжил путь.

Остановился он перед резной дверью. От нее еще пахло деревом, и становилось понятно, что сделали ее совсем недавно и по заказу специально для этого места. Право войти первой Арье уступил мне, убрав руку с локтя и чуть подтолкнув вперед. Дверь ушла легко, и я оказалась… Смех вырвался сам по себе. Моя квартира в столице. Кто-то полностью перенес сюда привычный мне быт. И где только понаходили? Некоторые предметы и я покупала у антиквара, а в свободном доступе их и вовсе днем с огнем не сыскать было. Хотя о чем это я. Если Арье хоть немного похож на Хеля или Димитрия (особенно Димитрия), то разорить музей для него не стало бы проблемой.

— Нравится? — мягко спросил принц, застывая на пороге. Судя по всему, заходить он не собирался, только убедиться, что все прошло хорошо и уйти так же бесшумно, как появился.

— Это мой дом, — тихо ответила я. — Спасибо, что создали его еще и здесь.

— Рад, что смог угодить своей сестре. — Арье кивнул. — Располагайтесь. Ваша служанка скоро к вам придет. За безопасность не волнуйтесь. Раз уж здесь брат, он не допустит к вам никого, у кого даже в мыслях будет вам навредить.

— Даже вас?

— У меня таких мыслей нет, — усмехнулся Арье. — А планы… Планы есть у каждого из нас.

К себе Хель не пошел. Не любил он свои дворцовые покои, а Арье скопировал именно их, вероятно, желая досадить младшему брату. Вместо этого Хель поднялся в северную башню. Здесь никто не жил после случившейся пару сотен лет назад истории. В то далекое время власть императора еще не была неукоснительно следуемой истинной и находились герои, или глупцы, что посягали на императорскую фамилию.

Последнее удачное покушение состоялось именно здесь. Здесь же и изменился последний из Гелеев, став основателем другой, более сильной династии Таргелеев. Говорили, что именно здесь он утратил свою человечность и обрел нечто большее.

Хеля эти старые сказки не беспокоили. Он не боялся домыслов, не пугался страшилок, да и знал юноша, что история обретения силы императорским родом была совсем иной. Тогда умерла сестра императора. Умерла от рук своего венценосного брата. Умерла ради процветания рода. Умерла ради своих детей. Впрочем, дети не выжили: не смогли принять дар богов, умерев от захлестнувшей их силы. Даже взрослые не все справились с отдачей, а кто выжил, уже никогда не был прежним, поседев в один миг. И все последующие поколения несли на себе метку этой далекой жертвы, а народ считал, что это благословение — светлые чистые локоны императорской семьи.

В старой части замка мало кто появлялся без причины. Холод и сырость, не смогли изгнать и поныне. Огонь не грел, ветер не пробегал между этих стен. А чары… здесь все утрачивали дарованные силы. Почему кронпринц выбрал местом своего обиталища этот замок, гадали до сих пор.

Хель шел по скрипучему, местами рассыпавшемуся в прах паркету, обходил рухнувшие колонны. Время не пощадило это место. Пыль, забвение и пробирающий до самых костей мертвый холод. И дух, на встречу с которым шел юноша. Дух, который был его единственным другом. Но прежде его ждал первый император из рода Таргелеев Эйнак.

Одна из ступенек проломилась, когда Хель ступил на нее. Чудом юноша удержался от падения. Жажда жизни была слишком сильна в этом молодом теле, чтобы позволить своему хозяину сорваться и полететь вниз, сквозь прогнившие перекрытия, навстречу собственной гибели.

Эйнак обитал под самой крышей, на чердаке, в окружении старых картин, карт и телескопов. Не пощадив башню, время сделало исключение для этого безрадостного места — лаборатории покойного императора. Здесь все словно застыло, осталось в том далеком ненавистном прошлом. И теплая кровь на столе и полу никак не могла остыть.

— Ты опять пришел? — покойный император был не в духе. Хотя, как раз в духе он и был — тень, вот и все, что от него осталось. Бессмертная тень, привязанная к месту своей главной ошибки.

— Не мог же я забыть про деда, — в тон ему ответил Хель. Подошел к столу, поднес ладонь к крови. — Все еще теплая.

— Она всегда теплая, — недовольно откликнулся призрак. — Тебе ли не знать. А все так же проверяешь. Знаешь ведь, когда она остынет, я исчезну, а до тех пор я вынужден прозябать именно здесь. А дорогой внук все никак не решит мою маленькую проблему.

— Решения нет.

— Слабак! — гаркнул Эйнак. — Выход всегда есть. Ты не готов платить.

— Ты уже заплатил однажды.

— И заплатил бы еще раз, — в ярости воскликнул призрак. — Этой ценой куплены все ваши жизни. И как бы я не сожалел, я бы сделал это снова. Снова и снова, пока не получилось. Я и делал так. Все ради своей семьи.

— Да уж, твои братья и сестры, племянники, были очень рады умереть. Так рады, что их проклятия не дают тебе уйти.

— Я получил силу. Ты получил силу. Ту самую. Что привела тебя ко мне, ту самую, что не дала умереть. Знаешь, как ее хочет твой брат? Всю до крупицы. И он ищет. Ищет настойчиво и кропотливо. И найдет. И вся моя былая мощь перейдет ему, а не тебе. Он станет равен Эйвору.

— Пусть забирает. Мне твое проклятие без надобности.

— Ты сам его часть, этого проклятия. Забыл?

Хель ощутил, как на его горле сходятся призрачные руки, как медленно перекрывают ему воздух и… отпускают.

— И что же ты остановился? Вы так похожи с отцом. Одни угрозы и демонстрация силы.

— Не сравнивай меня с этим слабаком! — гнев исказил лицо призрака. — Он отступился. Не смог забрать положенное себе, мне пришлось вмешаться и завершить ритуал самому. Но это не то, совсем не то… Ничего, Арье сможет. У него получится.

— Что у него получится?

Призрак усмехнулся и погрозил:

— Эн нет, ты не узнаешь. Ты слишком слаб, как и твой отец. Ты не справишься, и знать тебе не стоит. Ненадежный, трусливый, бесполезный…

Хель только поморщился: призрак не был оригинален, награждая его подобными эпитетами каждую встречу. Но юноша терпел. Терпел ради другого, более важного, что открывалось ему здесь. Эйнака видел любой представитель их семьи — проклятые потомки проклятого императора. А вот Ее видел только он, слышал мысли, чувствовал желания. Его грань их общего наследия. Его и императора, что вмещал в себе все.

Призрак императора продолжал о чем-то вещать, но юноша его уже не слышал. Он сосредоточился на другом, более тонком звуке: где-то невдалеке звенели колокольчики. Она любила колокольчики, носила веточку в волосах. Они же остались с ней и после смерти.