Собрание сочинений в пяти томах. Том 4. Пьесы и радиопьесы - Дюрренматт Фридрих - Страница 47

Навуходоносор. Тогда измени закон.

Архиминистр. Невозможно. Иначе рухнут пятьсот тысяч параграфов вавилонского законодательства, логически вытекающих из закона о власти царя, и в стране воцарится хаос. (Он удаляется.)

Нимрод (со смехом). Мне он тоже всегда говорил об этом.

Навуходоносор. Но количество параграфов каждый раз вырастало. До бесконечности.

Нимрод. Как и количество канцелярий.

Навуходоносор. Мне остается только подставка для ног.

Нимрод. И твой сын, наследный принц.

Навуходоносор. Твой сын.

Нимрод. Наш сын, наследник нашего могущества. Никому не известно, кто произвел его на свет. Мы оба пьяные пробирались тайком к его матери.

Навуходоносор. Мы связаны одной цепью, я и ты.

Нимрод. Навсегда, навсегда.

Навуходоносор. Вот уже многие тысячи лет.

Вместе. Сверху я, снизу ты, снизу я, сверху ты, и так без конца.

Навуходоносор. Палач!

Акки (входит слева). Ваше величество?

Навуходоносор. Подойди ближе.

Акки. Пожалуйста, ваше величество.

Навуходоносор. Ближе ко мне. Можешь снять свою маску.

Акки. Лучше не надо.

Навуходоносор. Я чувствую себя не в своей тарелке, если тебя нет рядом.

Акки. Не забывайте о том, что нас разделяет, ваше величество.

Навуходоносор. Ты самый низкооплачиваемый чиновник моего двора, а выполняешь самую трудную работу. Вот тебе чек на тысячу золотых.

Акки. Лишь бы он попал в хорошие руки.

Навуходоносор. Ты единственный в моем царстве, кто не притворяется, не выдает себя за другого.

Акки. Вы немного преувеличиваете, ваше величество.

Навуходоносор. Географы и астрономы уже наказаны?

Акки. Подземелья очищены от них.

Навуходоносор. С нищенством покончено?

Акки. Полностью.

Навуходоносор. А с Акки?

Акки. Даже вы не узнали бы его, окажись он перед вами.

Навуходоносор. Повешен?

Акки. Взлетел наверх.

Навуходоносор. Болтается туда-сюда под вечерним ветром?

Акки. Вращается в высоких кругах.

Навуходоносор. Впервые после Всемирного потопа чувствуется прогресс. Человечество принимает более четкие формы, движется навстречу гуманности. В социальной сфере мы навели порядок, теперь надо разобраться с интеллектуалами и выступить либо против поэтов, либо против богословов.

Акки (вздрагивает). Только не поэты. У нас всегда была такая тишина в подземельях, а теперь даже паж сочиняет стихи.

Навуходоносор. Ты его еще не казнил?

Акки. Согласно дворцовому церемониалу, казнь пажей производится в ночные часы. Давайте, ваше величество, примем меры против богословов. Они не так шумливы.

Навуходоносор. Мы решим этот вопрос после беседы с верховным теологом. Выполняй свой долг, готовь государственную виселицу.

Навуходоносор. Утнапиштим!

Утнапиштим. Что ты хочешь от меня, царь Навуходоносор?

Навуходоносор. Плюнь в лицо голове, что зажата у меня между ног.

Утнапиштим. По закону, который ты сам же и утвердил, я освобожден от этой церемонии.

Навуходоносор. Тогда предай подставку под моими ногами вечному проклятию.

Утнапиштим. Мой долг — молиться во благо человечества.

Навуходоносор. Можешь сесть.

Утнапиштим. Благодарствую.

Навуходоносор. Мне нужен совет.

Утнапиштим. Я слушаю.

Навуходоносор (немного поколебавшись). Ты был с нами в то злосчастное утро, когда на берегу Евфрата появился ангел.

Утнапиштим. Событие, способное сбить богослова с толку. Я отказывался верить в ангелов и написал несколько трактатов против этой веры; пришлось даже сжечь на костре двух профессоров теологии, разделявших эту веру. Мне казалось, Богу не нужны помощники. Он всемогущ. И вот меня почти что вынудили пересмотреть мои устоявшиеся взгляды на ангелов, а это не так просто, как кажется людям непосвященным, ибо на всемогущество Господа нельзя поднимать руку.

Навуходоносор. Я тебя не понимаю.

Утнапиштим. Не беспокойтесь, ваше величество. Мы, теологи, тоже почти никогда не понимаем друг друга.

Навуходоносор (смущаясь). Ты видел, как я пинал девушку ногами.

Утнапиштим. Это потрясло меня.

Навуходоносор (с болью). Я люблю эту девушку, Утнапиштим.

Утнапиштим. Мы все любим это дитя.

Навуходоносор. Весь город слагает о ней стихи.

Утнапиштим. Знаю, я тоже пытался воспеть ее в стихах.

Навуходоносор. И ты тоже? Самый старый из людей.

Я оскорблен небесами.

Утнапиштим. Ты ревнуешь только к самому себе, царь Навуходоносор.

Навуходоносор (смущений). Продолжай.

Утнапиштим. Если мы, о царь, хотим разобраться в тайнах мироздания, которые, не скрою, существуют, мы должны исходить из предположения, что небеса всегда правы.

Навуходоносор (мрачно). В моем конфликте с небесами ты встал на сторону небес. Очень жаль, но мне придется тебя казнить. Палач!

Акки (радостно). Значит, все-таки богословы, ваше величество. Прошу вас.

Утнапиштим (с достоинством встает со своего места). Как тебе будет угодно.

Навуходоносор (испуганно). Садись, дорогой Утнапиштим. Я не тороплюсь. Палач немного подождет. Продолжай.

Акки. Только не давайте себя разжалобить, ваше величество. С богословами надо быть построже. (Выходит.)

Утнапиштим (холодно). Ты, кажется, склонен думать, что обманул небеса, выдав себя в ту ночь за нищего. Это смешно. Ангела ты ввел в заблуждение, но пославшие его небеса точно знали, кому он передавал девушку. Тебе, царь Навуходоносор. По-другому и быть не могло, ибо Господь не только всемогущ, но и всеведущ, как я доказал.

Навуходоносор (мрачно). Девушка предназначена небесами ничтожнейшему из людей.

Утнапиштим. Никогда не следует воспринимать слова небес буквально, их надо понимать в самом общем смысле. Если смотреть с того громадного расстояния, с какого небеса взирают на нас, то все люди покажутся почти одинаково ничтожными. Бог хотел одарить тебя своей милостью, а ты по собственной глупости отверг его дар.

Навуходоносор (немного помолчав, дружелюбно). То, что я сказал о твоей казни, конечно, чепуха.

Утнапиштим. Благодарю тебя.

Навуходоносор. И вообще в моем царстве надо способствовать развитию богословия. Все остальные науки я велю запретить.

Утнапиштим. Как ни похвально твое усердие, но злоупотреблять им не следует.

Навуходоносор. В таком случае повесим только поэтов.

Утнапиштим. Мне очень жаль.

Навуходоносор. В совершенном государстве недопустимо распространять вымыслы. В своих стихах поэты рассказывают о несуществующих чувствах, публикуют вымышленные истории и фразы, лишенные смысла. Я думаю, богословие должно быть заинтересовано, чтобы истребить все это.