Какого биджуу я теперь волшебник? - Кицунэ Миято - Страница 2

• Предыдущая
• 2/126
• Следующая

— Что ты д-делаешь? — раздался женский голос в тот момент, когда я снова заглянул в холодильник, чтобы убрать остатки тофу обратно.

Что интересно, вопрос был задан на… английском языке!

Обернувшись, я увидел худощавую светловолосую тётку лет тридцати, которая открыв рот смотрела на меня.

— Я проголодался и поел, — ответил я тоже на английском.

Так значит я снова в Англии?! Вот почему вид за окном показался знакомым! Интересно, а где тогда Гарри? Он снова меня призвал? Только почему я в детском теле и где мой Ку?

— Ты поел? — тётка сказала это с таким изумлением, что я заподозрил её в сумасшествии. — Ты же был наказан! Вчера Вернон оставил тебя без ужина!

Хм… Странно. А вот я про «вчера» ничегошеньки не помню. Моё «вчера» было на поле боя… Так. Стоп. «Вернон» — очень знакомое имя, где–то я его точно слышал. И про наказание…

— Что ты молчишь, Поттер! — тётка оттеснила меня от холодильника и ахнула, заглянув. — Ты съел сосиски!

Йондайме меня за ногу! Она правда назвала меня «Поттер»?!

— Я что, Гарри Поттер? — робко спросил я у тётки, внутри холодея. Это же надо так попасть!

— Не время разыгрывать непонимание, Поттер, — огрызнулась та. — Марш в свой чулан, и чтобы я до отъезда Вернона тебя не видела!

— Я хочу в туалет, — хмыкнул я. — Или мне прямо в чулане свои дела делать?

Тётка яростно засопела, схватила меня за предплечье и втащила моё детское тельце в комнатку рядом с кухней.

— Быстро! — была отдана команда.

В крошечном санузле обнаружились маленькая душевая, унитаз и зеркало. А вот из зеркала на меня посмотрел совсем не я. Волосы, может, действительно, также шухером топорщатся, но были они такие же чёрные, как у Саске. А глаза не голубые, а зелёные, яркие, почти как у Сакуры. И шрам. На лбу у меня оказался дурацкий шрам похожий на половину знака на хитае шиноби Травы. Похоже, что каким–то образом я занял тело Гарри Поттера. На самом теле, кстати, обнаружились синяки и было оно не в лучшей форме. Ребёнок, который живёт в семье, должен быть лучше развит и не такой тощий. Интересно, сколько мне лет? Если судить по зубам, точнее их отсутствию, то должно быть лет восемь–девять, а на вид — шесть–семь. Я снова мелкий, да ещё и замухрышка–коротышка?

— Ты что там застрял? — брякнулась в дверь тётка. Похоже, что эта та самая родственница, о которой рассказывал мне Гарри. Я быстро сделал свои дела и умылся. Как же её зовут?

— Петуния! Завтрак готов? — подсказал мне мужской бас со второго этажа.

— Ещё десять минут! — крикнула та и чуть ли не зашвырнула меня в чулан обратно.

Если судить по своеобразному металлическому лязгу, меня ещё и закрыли. По потолку кто–то прошёлся. Похоже, что по лестнице спустился этот «Вернон», который меня наказал.

Я прислушивался к бурчанию семейства на кухне. Похоже, что Вернону надо поспешить, чтобы успеть доехать до работы в Лондоне. Знакомое место. Ещё, кажется, он читал газету и сказал, что цены на жильё упадут и что–то про банк…

— Эй, хныкса, ну как тебе твой день рождения? Я вчера слышал, как ты плакался и загадывал желание, чтобы кто–то тебя спас. Если желание говорить вслух, то оно никогда не сбудется, придурок мелкий! — неожиданно раздался тихий детский голос в щёлку потолка, а потом дикий и довольно неприятный смех и кто–то громко прошёлся по лестнице, сильно топая, думаю, специально. Похоже, что это — родной ребёнок Петунии и Вернона и двоюродный брат Гарри. А ещё я не услышал, как он начал спуск, то ли из–за того, что прислушивался к тому, что творилось на кухне, то ли… Скорее всего потому, что тело совсем не тренированное. С этим надо что–то делать.

Ох, три хвоста мне в печень! Этот пацан сказал про день рождения! Значит, Гарри что–то загадывал? Может быть, его желание каким–то образом переместило мою душу в него? Моё тело в том мире точно погибло, а вот перемещение уже было, а значит своеобразный контракт призыва мы с Курамой подписали. Может быть, Ку тоже посодействовал и выкинул меня сюда, чтобы я жил? Он что–то бормотал о том, что после нашего слияния у меня есть возможность на возрождение, как у биджуу. Но, кажется, мою душу унесло сюда, в эту Англию, чтобы снова помочь Гарри. Но всё–таки, где же он сам? Неужели вместо меня отправился в Чистый Мир? Синяки совсем свежие. М-да, хороший день рождения — избитый, голодный, запертый в чулане. Впрочем, у меня был не лучше. В Конохе он совпадал с годовщиной нападения Кьюби, и я тоже прятался от подвыпивших шиноби и жителей, которые пытались выместить на мне утрату своих близких в тот день, когда я родился.

Я сел на топчане в позу медитации и сосредоточился. Мой друг рассказывал той женщине–писательнице о своей жизни. Было это не так уж давно. Но информации много. Клон, которого я здесь оставлял, кажется, жил очень долго. Потому что эта техника возвращает воспоминания клона, но чем дольше тот живёт, тем больше воспоминаний теряется, и растут эти потери в геометрической прогрессии. До нескольких часов я буду помнить хорошо, сутки уже потребуют особой медитации с клоном. Несколько суток, даже при таком способе, дадут лишь ключевую информацию. Я же, просто однажды между делом, почувствовал, что клон задание выполнил. Без каких–либо малейших подробностей.

Только я начал более–менее погружаться в глубины своей насыщенной событиями жизни, пытаясь выудить те три дня, проведённых здесь раньше, как щёлкнул замок, и в мой чулан заглянула Петуния–сан.

— Гарри, иди помой посуду, — распорядилась она. — И почему у тебя темно, лёг спать, что ли? — тётя что–то дёрнула.

Загорелся свет в лампочке под потолком. Оказалось, что к светильнику привязан какой–то шнурок, который включает и выключает освещение.

Я немного побаловался со шнурком, заметил на маленьком столике книги и тетради. Неудивительно, что со зрением плохо, если заниматься приходиться в чулане с тусклой лампой. Кстати, нашлись и очки. Поколебавшись, я их надел. Мир прибавил резкость, но не столь хорошо, как раньше.

Я теперь ещё и очкарик…

Не знаю, кто мне так удружил — Курама или Гарри, но обоих хотелось придушить… в этих самых дружеских объятьях.

8 августа 1988 г.

Англия, Литтл — Уингинг, Тисовая улица, дом4

Целую неделю я наблюдал за своей новой семьёй. Конечно, не только наблюдал, ещё изучал этот мир, перенимал привычки, этикет аборигенов, что надо говорить и делать в различных ситуациях. В этом смысле семья оказалась воспитанной.

Местный календарь меня поразил! Мало того, что ещё в прошлый раз меня добило, что года отсчитывались от рождения какого–то местного бога, так ещё и дней в месяцах было не одинаковое количество! А в месяце Крысы, который здесь «февраль», вообще их всего двадцать девять! В прошлый раз я был в Англии образца тысяча девятьсот девяносто шестого года, Гарри сказал, что ему должно исполняться шестнадцать, а значит, путём нехитрых вычислений, мне, в местном тысяча девятьсот восемьдесят восьмом, должно быть восемь лет.

В день, когда я попал в Гарри, наступил месяц Лошади, то есть август. Хорошо ещё, что месяцев тут было тоже двенадцать, как у нас. А вот луна совсем крошечная, а ещё она совершенно не зависела от дней в месяце. Например, в ночь с первого на второе августа только начало убывать полнолуние. Как тут люди вообще ориентируются? Неужели только по бумажкам с цифрами и календарям с котятами?

За неделю я выучил письменный английский. Оказалось, такой простой язык! Я некоторые буквы и так знал, а потом там никаких иероглифов и знаков почти нет — как слышишь, так и пишешь, лишь некоторые звуки — это сочетание двух или трёх букв. Красота! Одно плохо — записи очень длинные получаются.

Научил меня местной письменности и чтению Дадли–кун. Так удивился моей просьбе, что согласился.

Вообще заметил одну странность. По отдельности Дурсли вполне себе ничего. Если соблюдать определённые правила, то с ними можно было договориться. Тётя Петунья давала мне дополнительно есть, если я просил, разрешила тренировку в саду, после того, как я разрыхлил клумбы и повыдергал сорняки. Миссии ранга D тут были совсем простенькие и я легко справлялся, даже в таком мелком теле.

• Предыдущая
• 2/126
• Следующая