Видения - Галихин Сергей - Страница 14

– То есть ты отказываешься? – уточнил премьер-министр.

– Точно.

– Ты не хочешь помочь людям сделать их жизнь лучше?

– Каждый имеет право сам испортить свою жизнь, – сказал Артемьев. – Мы и так помогаем людям сделать их мир лучше. Мы придумывали Видения для того, чтобы было меньше неудовлетворенности от жизни. Чтобы больше желаний у человека сбывалось. А какие разделы стали самыми популярными? Секс и насилие. Так пусть уж лучше в видениях, чем на улицах. Современные политики похожи на клоунов. Они, собственно, самой политикой и не занимаются. Так какая мне разница, какие из клоунов победят на выборах?

Иванов не стал давить на Артемьева. Правящая партия только на время является правящей. Однажды вектор сменится. Поэтому руководство ВИДЕНИЙ и не пойдет на сговор, он сразу сказал об этом президенту. Ссориться с такими влиятельными людьми не самый верный шаг в жизни. А возможно, они просто уже выбрали другую сторону.

За премьер-министром к Артемьеву пришел председатель «Экологической лиги».

– Здравствуйте, господин Артемьев.

– Здравствуйте, господин Поплавский.

– Пришло время, и мы с вами встретились.

– Вы фаталист?

– Я уверенный в своих поступках человек.

– Приятно слышать. Уважаю уверенных в себе людей. Присаживайтесь.

– Благодарю. А я уважаю людей сильных и успешных.

– Будем считать, что с комплементами покончено. Итак…

– Вы управляете самой большой корпорацией в России, и готов поспорить, что управляете очень успешно. По объему инвестиций в новые технологии и расширению производственных мощностей российский филиал вот уже четвертый год заметно опережает не только дочерние, но и материнскую, европейскую корпорацию. И в центральном офисе вам доверяют, дают практически неограниченную свободу действий. Сейчас вы планируете строительство еще двух центров по выпуску чипов и их программированию. В Танзании и Венесуэле. Вы уже вложили значительные суммы в согласование всех вопросов с местными чиновниками.

– Давайте я продолжу вашу мысль, – улыбнулся Артемьев. – Вы хотите сказать, что, если я не отслюнявлю вам пару миллионов европейских рублей, ваши безмозглые активисты замучают корпорацию ВИДЕНИЯ протестами?

– Двадцать миллионов, – уточнил Поплавский. – Борьба за экологию стоит очень дорого. А в остальном все верно.

– Вы не боитесь мне угрожать? – спросил Артемьев.

– Я включил генератор стирания. Никто ничего не разберет на вашей записи.

– Ну что же, – вздохнул Артемьев. – У меня есть выбор из пары десятков способов, как с вами разделаться. Я могу вас убить. Старомодно заказав синдикату киллеров или профессионалу-одиночке. Я могу дать команду отделу безопасности, и они инсценируют что-нибудь убедительно-правдоподобное. Могу открыть на вас журналистскую охоту и опубликовать много грязных аудиозаписей и фото. Не сегодня завтра, но вы проколетесь. Могу поговорить с президентом, и ваша шарашка навсегда прекратит работу в нашей стране как экстремистская. И мне плевать на то, что вас поддерживает госдеп США. А могу собственноручно выпустить вам кишки. Обычным столовым ножиком.

– А вы не боитесь мне угрожать?

– Вы же включили генератор стирания.

– Я же его и выключил.

– А я нет. В этой комнате невозможны никакие записи. Я собрал сведения об «Экологической лиге», еще когда вы только заявили о себе пикетированием фармацевтической фабрики в Дюссельдорфе. Я знаю, что вы зарабатываете на жизнь экологическим вымогательством и дела у вас идут совсем неплохо. Большинство ваших жертв предпочитают откупиться. А я не люблю быть жертвой.

– Акула бизнеса по определению не может быть жертвой. Именно поэтому, я думаю, мы с вами договоримся.

– Я не акула, я барракуда, – зло уточнил Артемьев. – Поэтому мы никогда не договоримся. Когда будете нас покидать, попросите у секретаря копию своего досье. Она передаст вам три чипа памяти. На досуге просмотрите их. Думаю, у вас сразу возникнет непреодолимое желание перевести тридцать миллионов евро в российский фонд по борьбе с онкологическими заболеваниями.

После разговора с Поплавским Артемьев сказал секретарше, чтобы в ближайшие сорок минут его не беспокоили. Он подошел к окну и с высоты семьдесят седьмого этажа посмотрел вниз, на город, который с каждым годом становился все более безликим. На него снизошло привычное чувство хозяина жизни. Все сегодняшние гости, от премьера до экологического вымогателя, пришли просить его что-то им дать. И принципиально, что в сущности они все просили одно и то же. Вот что важно.

Обычные просители приходили к Артемьеву каждую среду, с одиннадцати до трех часов дня. Не всегда у него просили денег. Просили помочь с продвижением научного проекта, передать жалобу президенту, уболтать мэра подписать выгодный социальный проект, пересмотреть отношение правительства к чему-либо. И многое другое. И в его власти было отказать или дать просящему. Просители верили в его возможности.

В тот далекий августовский день он сделал правильный выбор. Теперь он на вершине мира. За четыре года Артемьев прошел путь от представителя по связям с общественностью до руководителя проектом. Еще три года, и он – руководитель Московского филиала. Еще два – и вся российская сеть ВИДЕНИЙ перешла под его начало. Именно Артемьев предложил не строить свою передающую сеть, а воспользоваться Интернетом для дополнительной интеграции Видений с миром. Интернет был чем-то повседневным, Видения поначалу воспринимались как новая опция в старом удобном приборе, дающая дополнительные возможности. К тому же это избавило корпорацию от ненужных противостояний с компаниями-провайдерами, которые не просто теряли прибыль, при появлении Видений они могли потерять бизнес.

Мало кто об этом задумывался всерьез, но видения дали стагнирующему обществу очень много: больше, чем дополнительный шанс на выживание. Ожидаемый за двенадцать лет технологический скачок не произошел, но благодаря Видениям наука получила новые возможности, открылись интересные направления для исследований. Опыты с оружием, как усовершенствованным стрелковым, так и экспериментальным электромагнитным, были очень полезны, но военная область применения видений не шла ни в какое сравнение с мирной, где гармонично вплелась в традиционные области научных изысканий. Борьба с психическими заболеваниями посредством технологий корпорации дала фантастические результаты.

Сверкая хромом на утреннем солнце, серебристый «Бентли» подъехал к деловому центру и остановился прямо напротив входа. Наглухо тонированные стекла скрывали от посторонних глаз пассажиров, и это раздражало пенсионера Петровича больше всего на свете. Петрович работал в тихом переулке, в самом центре Москвы, в небольшом павильончике, который специально поставили напротив делового центра. Он продавал дорогой табак. Последнее время среди бизнес-элиты стало модным курить трубку. Эта мода раздражала Петровича меньше, чем наглухо тонированные стекла, но тоже ощутимо портила жизнь. Чего выпендриваться с трубкой в зубах? Или сигарой. Хочешь покурить – покури сигареты. Разницы ведь никакой, везде есть никотин. Только стоит в несколько раз дороже. Иной пакет табака тянул на месячную зарплату пенсионера.

Передние двери «Бентли» открылись, из авто вышли два здоровенных охранника и, как в кино, осмотрелись вокруг. Этих ребят, даже если они старались замаскироваться, одеваясь стильно и дорого, Петрович научился определять безошибочно. Охранники сочли ситуацию безопасной и открыли заднюю правую дверь, откуда появился щупленький блондин лет тридцати. На нем был светло-серый пиджак и синие потертые джинсы. В левой руке он держал серебристый чемоданчик, пристегнутый к запястью блестящими наручниками.

Нападавших было шестеро. Автоматные очереди ударили сразу с двух сторон, спереди и сзади. Стекла «Бентли», к удивлению Петровича, оказались небронированными и быстро рассыпались по асфальту осколками. Жесть гудела, превращаясь в решето. Охранники выхватили спрятанные под пиджаками «Узи» и открыли ответный огонь. При первых выстрелах Петрович растерялся, но, когда понял что происходит, с криком «Ух ё!» рухнул на пол. И надо сказать, вовремя, шальные пули, залетев в ларек, разбили стекла, превратили в труху часть товара.