Посланник князя тьмы [Повести. Русские хроники в одном лице] - Гацура Геннадий - Страница 52

— Что это за тетрадь?

— Опись книг библиотеки Розенберг. Во время моего визита она показала её. Взгляни, вчера я взял у нее Франциско Аяла, пожалуйста, здесь отмечено: «Следователь Николаев. 12.10.87».

— Как ты додумался до всего этого?

— Я тоже какое-то время придерживался твоей версии, но после смерти заведующей понял, что она ошибочна. Хотя мои первые подозрения появились еще тогда, когда мы нашли Борхеса. Зачем, почему и действительно ли случайно забыли книгу на тумбочке? Я долго думал над этим и пришел к единственному, по-моему, правильному решению — Борхеса оставили специально для нас. Даже закладочку пришили к корешку, чтобы мы открыли книгу на нужной странице.

— А почему ты сразу не сказал о своих подозрениях?

 — Ну, это были всего лишь неясные предположения. Только после того как ты принес этот текст, и обнаружилась запись в каталоге, они превратились в реальность. Уж больно все было сделано примитивно, как в дешевых спектаклях. Даже тот кирпич, который сбросили на меня для того, чтобы подозрение упало на Розенберг.

— А как они узнали, что ты будешь у нее?

— Заведующая сама сказала, уходя с работы, — что к ней придет следователь проверять, сменила ли она замки.

— Понятно…

— Ну, раз тебе все понятно, думаю, что задержать Миронову с сообщниками и довести это дело до логического конца ты сможешь, — Сергей похлопал по папке с делом о «нечистой силе» и встал.

— Ты куда?

— Не бойся, я без работы не останусь. Пока ты любезничал с экспертами, шеф успел подсунуть мне еще одну головоломку. Кстати, как лучший в управлении специалист по гадалкам и черной магии, я тебе тоже могу одну подкинуть, для практики.

Сергей взял стоявшую под графином с водой тарелку, поставил ее перед Соковым и, сдвинув брови, сделал над ней несколько пассов. Тарелка чуть заметно дернулась в одну сторону, затем в другую и вдруг сделала полный оборот по часовой стрелке.

— Как ты это сделал? —  спросил изумленный Владимир.

— Все очень просто, — сказал Николаев, снимая с вешалки плащ, — приклеиваешь незаметно мякиш хлеба ко дну тарелки, а потом вращаешь взглядом.

Соков перевернул тарелку. Никакого мякиша на дне тарелки не было. На столе тоже не было ничего такого, на чем она могла бы крутиться.

— Хватит шутить, расскажи как ты это делаешь.

— Только тогда, когда закончишь дело с «черной магией», — Сергей одел плащ и взялся за ручку двери.

— Лучше расскажи сейчас, ты меня знаешь, я с тебя не слезу, — крикнул Соков ему в след.

— Головой работать надо, — постучал костяшками пальцев по голове Николаев и аккуратно прикрыл за собой дверь.

Висевшее возле косяка зеркало в последний раз покачнулось и со звоном грохнулось об пол.

Сергей Иванович Курлюков — оценщик антикварного магазина, проснулся в понедельник, 20 ноября 1989 года, как обычно ровно в восемь, в своей небогато обставленной кооперативной квартире. Вскочив с постели, он снял со стены эспандер сделал с десяток упражнений. В свои тридцать шесть лет Сергей Иванович, несмотря на то, что большее время проводил за письменным столом, имел довольно стройную фигуру, и животик не висел у него через ремень, как у многих его сверстников.

Приняв душ, Курлюков прошел на кухню, вытащил из холодильника еще с вечера приготовленные бутерброды с красной рыбой и стакан кефира. Медленно и хорошо пережевывая, он съел завтрак и вымыл за собой посуду. В восемь тридцать семь, предварительно проверив, закрыт ли газ и везде ли выключен свет, Сергей Иванович вышел из квартиры.

Через час, сделав две пересадки на общественном транспорте, он был на работе. За оставшиеся до открытия магазина двадцать минут оценщик прошелся по торговому залу, внимательно просмотрел полки с бронзой, стеклом и фарфором, особенно задерживая свой взгляд на дорогих вещах, затем, отдал пришедшим, но еще сонным продавцам принятые вчера вечером товары, забрал из сейфа директора квитанции и ровно в десять часов открыл двери приемного пункта.

Комната мгновенно наполнилась народом.

— Граждане, не спешите, становитесь в очередь, все равно никого без очереди не приму, — громко сказал Курлюков и подумал:

«Стадо баранов, сейчас опять начнут лаяться…»

Действительно, несколько человек в очереди тут же громко заспорили между собой, призывая в свидетели соседей. Среди крикунов особенно выделялась женщина с фиолетовыми волосами.

— Если не прекратите, я не буду принимать, — предупредил Сергей Иванович, но она не унималась, все пытаясь что-то доказать толстопузому очкарику.

«Ну, ладно, я тебе, стерва крашеная, покажу!..»

— Кто первый? Давайте, что у вас?

Сухонькая старушка вытащила из черной хозяйственной сумки небольшую оклеенную желтым бархатом овальную коробку, и, открыв ее, поставила на деревянный барьер, отделяющий стол приемщика от очереди.

— Вот, милок, яичко пасхальное.

Оценщик с трудом оторвал взгляд от царского герба и надписи золотом на внутренней части крышки футляра, и, сделав как можно более непроницаемое лицо, взглянул на бабусю.

— Знаете, — засуетилась она, — яичко открывается, а внутри роза, но она тоже открывается. Я могу показать.

— Не надо, — сглотнув слюну, глухо сказал Курлюков и захлопнул футляр. — Сколько хотите?

«Черт побери, надо же было сегодня, как назло, денег не взять. В кармане, наверное, и полторы сотни не наберется. Придется ехать в обед за деньгами…» — в одно мгновение промелькнуло в голове у Сергея Ивановича.

— Мне, милок, сосед сказал, что за него не меньше ста рублей дадут.

— Вы хотите сто на руки?

— Ну, если можно…

«А вдруг, это очередная, обэхээсовская?..»

Оценщик внимательно оглядел стоящих за барьером людей. Вроде никто не обращал на его разговор со старушкой внимания. Он взял футляр с яйцом, сунул в стоящую рядом со столом пустую картонную коробку и сказал:

— Хорошо, оценю его в сто десять рублей, но если не продадут, я не виноват, сами будете платить за хранение. Давайте паспорт.

Быстро переписав паспортные данные, Курлюков протянул старушке привязанную к барьеру шелковой веревочкой шариковую ручку. — Подпишитесь здесь и здесь… Эта квитанция вам. Деньги получите через три дня после продажи.

После старушки стояла женщина с помятым желтым лицом и в замусоленном мужском плаще, одетом прямо на комбинацию. Она вытянула из кармана электробритву со шнуром и бросила на прилавок.

— Вот, начальник, на бутылку надо.

— Здесь не скупка, — брезгливо отодвинул бритву приемщик, — а антикварный магазин. Следующий.

— Ах ты! — заорала женщина. — Еще одноклассник называется! Зажрались тут все!..

Следующим был старичок. Из-под его расстегнутого плаща выглядывал белый пиджак, а из кармана газета «Советская культура». Он положил на барьер аккуратный сверточек, развернул и вынул из него бронзовую рамочку с ангелочком.

«Интеллигент, — усмехнулся про себя Курлюков, — будет доказывать, что рамочка принадлежит императору Павлу, а он его троюродный племянник».

— Сколько хотите?

— Сто двадцать рублей.

— Откуда такая цена? — поинтересовался Сергей Иванович.

— Месяц назад я взял ее у вас в магазине за эту цену, но она мне не подошла. Вот квитанция.

— М-да… Давайте паспорт.

— Пожалуйста, младой человек. Да, знаете, — старичок грудью навалился на барьер, — мне, пожилому старому человеку, понравилось то яичко, что передо мной сдала старушка. Оно так напомнило мне о детстве. Я дам двадцать рублей сверху, если вы оставите эту безделушку для меня.

— Что вы себе позволяете? Здесь вам не частная лавочка, а государственное заведение! Ждите пока выставят на продажу и покупайте на общих основаниях со всеми.