Посланник князя тьмы [Повести. Русские хроники в одном лице] - Гацура Геннадий - Страница 80

— Что ты здесь стоишь?

— А что, нельзя? — Николаев стряхнул пепел на дорогу и в упор посмотрел на мужчину. Тот был чуть ниже среднего роста, с глубоко посаженными глазами и выдающимся вперед крупным раздвоенным подбородком.

— Нельзя.

— Я жду хозяйку. Она сейчас придет, и я уеду. Закройте, пожалуйста, дверцу.

— Какую еще хозяйку?

Неизвестно, чем бы закончилась эта сцена, если бы в калитке не показалась Альбина.

— Донис, прекрати, он ждет меня! — крикнула она.

Мужчина подошел к ней и схватил за руку.

— Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты не таскала своих клиентов сюда?

— Ты что, параноик, опять?.. — Официантка выдернула руку и села в машину. — Поехали.

Сергей дал задний ход и развернулся.

— Что это за тип? Твой любовник? — спросил он.

— Как же, — дернула щекой Альбина. — Придурок один. Сами понимаете, зарплата у официантки небольшая, а одеться по-человечески хочется, вот и приходится сдавать часть дома. А этот дурак возомнил из себя неизвестно что. Ладно, черт с ним… О чем вы сейчас пишете? Действительно о нашей гостинице? — сменила она тему разговора.

— Ну как бы вам сказать? Дело в том, что редактор дал мне задание подготовить к летнему сезону статью об успехах курортного обслуживания в вашем городе. Вот я и пытаюсь что-нибудь написать в этом духе.

— Обычно вашего брата интересует что-нибудь типа наркотиков, проституток. Тут недавно один писака приезжал из Москвы, все вынюхивал и выспрашивал насчет публичных домов и наркоманов. Дня через три он так всем надоел, что ему местные «репу начистили» и предупредили, чтоб он больше в городе не появлялся.

— Вы употребили сейчас странное выражение «начистить репу». Что это означает?

— Это берут человека за волосы и проводят несколько раз его лицом по асфальту.

— М-да, — задумчиво произнес Сергей, подруливая поближе к дверям ресторана, — не хотелось бы мне оказаться на месте этого писателя.

— Не ставьте здесь машину, — сказала Альбина. — Это место «забито» местными таксистами. Они могут вам и шины проколоть. Возьмите лучше назад.

— Ну и нравы в вашем городе! Машину куда хочешь не поставишь, о наркотиках и домах терпимости лучше и не заикаться. Как вы здесь живете?

— По правде говоря, не так уж плохо. Только здесь не любят когда кто-нибудь садится не на свой стул или сует нос в чужие дела. Вот и все.

Они подошли к дверям ресторана. Возле них, как и вчера, стояла толпа. Официантка постучала монеткой по стеклу. Швейцар тут же распахнул перед ней двери.

— Прошу. Чего сегодня так рано? — спросил он, улыбаясь, у Альбины и тут же загородил проход Николаеву. — Куда прешь? Табличку не видишь? Мест нет!

— Это со мной, — небрежно бросила через плечо официантка. Швейцар с нескрываемым сожалением пропустил журналиста и вновь закрыл дверь на огромный засов.

Гардеробщик бросился навстречу Альбине.

— Нет, нет, — запротестовал Николаев, — я сам. По-моему, для мужчины не может быть ничего более приятного, чем помочь женщине освободиться от пут одежды. Разве я могу отказать себе в таком удовольствии?

Гардеробщик плотоядно захихикал.

Скинув свой длинный белый плащ на руки Сергея, Альбина обернулась к изумленному почти мгновенным превращением обычной официантки в элегантную даму журналисту и, улыбнувшись, сказала:

— Вы изволили заметить, что много одежды только уродует женщину, и мне захотелось вам угодить.

— О прекрасная и ослепительная богиня, считайте, что вам это удалось, — Сергей наклонился и поцеловал ей руку.

В этом, на первый взгляд, простеньком, а на самом деле, вероятно, от Диора платье, подчеркивающем все достоинства женской фигуры, с рассыпавшимися по плечам белокурыми волосами, она действительно неплохо выглядела. Николаеву даже стало стыдно за свой потертый пиджак и джинсы. Рядом с такой женщиной надо находиться как минимум в смокинге.

— Ну что, идем? — Альбина подхватила его под руку, и они стали подниматься по лестнице.

На верхней площадке их уже поджидал метрдотель.

— Прошу сюда, — он показал на стоящий невдалеке от сцены сервированный столик. — Вам здесь будет удобно. Вы вдвоем?

— Да, — кивнула Альбина.

— В таком случае я уберу лишние стулья, чтобы вам никто не мешал. Официант сейчас подойдет.

Сергей взял протянутое меню, раскрыл и передал его спутнице:

— Я здесь в первый раз, поэтому вам и карты в руки.

Пока она листала меню, Сергей оглядел зал. Такого роскошного ресторана он не встречал, хотящему еще по работе в милиции неоднократно приходилось бывать во многих злачных заведениях.

Зал был выстроен в виде амфитеатра, и столики террасами спускались к сцене, которая одновременно служила и танцевальной площадкой. Сферический потолок ресторана был выложен зеркалами, в которых отражались стоящие на столиках небольшие светильники. На самом верху амфитеатра располагались отдельные ниши-кабинеты, напоминавшие ложи в театрах. Пол был выстлан коврами. Они глушили шаги официантов, которые сновали между столиками по полупустому залу в коротеньких пиджачках и белоснежных рубашках с галстуками-бабочками.

— Все приходят в основном к началу варьете, — словно угадав мысли Николаева, сказала Альбина. — Я уже выбрала. Закажите мне легкую закуску и икорки, только не лососинную, а осетровую. Ну, еще мороженого и чашечку кофе.

— А что вы будете пить?

— До выступления апельсиновый сок, ну а потом можно будет шампанского и КВВК.

— «Коньяк Выдержанный Высшего Качества». Это такая редкость, — удивился Сергей, — а я думал, что его уже давно не выпускают и не продают.

— Если есть «капуста», то здесь можно получить все, что вашей душе угодно.

— А если нет?

— Как и везде. Не вижу денег — не вижу человека. В общем, заказывайте, я сейчас вернусь. Мне надо за кулисы заглянуть, узнать, что там творится.

Пока Альбина отсутствовала, Николаев успел сделать заказ и даже пройтись по ресторану. Больше всего его поразила огромная надпись красной краской на белой кафельной стене в туалете: «Мафия бессмертна».

— Вот и я. Вы не соскучились? — спросила Альбина, садясь за столик. — О, алкоголь и закуски уже прибыли. В таком случае наливайте мне в бокал апельсинового сока, а себе шампанского и давайте выпьем за наше знакомство.

Они чокнулись и выпили.

— Ах ты, гнида! — вдруг раздался истошный, на весь зал, крик.

Сергей оглянулся. Через столик от них парень в зеленой рубашке, из-под которой выглядывала тельняшка, держал за лацканы пиджака солидного мужчину в белоснежном костюме.

— Да ты знаешь, сколько я этими руками, там, в Афгане, пока ты моих одноклассниц здесь лапал?.. Да у меня руки по локоть в крови. Это же вы, толстопузые боровы, послали нас туда! Это с вашего благословения мы резали, кололи и убивали!..

— Вы ошибаетесь, я здесь ни при чем, — мужчина тщетно пытался оторвать руки парня от своего пиджака.

— Ах ни при чем?! — Молодой человек оттолкнул толстяка и замахнулся для удара, но тут рядом с ним выросли два рослых официанта и резко, профессиональным движением, заломили руки буяна за спину.

Мужчина поправил галстук, поставил на место стул и, улыбнувшись, как ни в чем не бывало, двум развалившимся за его столиком девицам, сел.

Молодого человека вывели из зала, инцидент был исчерпан, и зрители вновь вернулись к своим бифштексам.

— Эти придурки все воюют, — раздраженно сказала Альбина.

— Почему придурки? — спросил Николаев.

— Потому что только придурков можно убедить убивать людей по прихоти нескольких власть имущих негодяев, сунув им в зубы, как кость, лозунг об интернациональной помощи. И чего они сейчас добиваются? Чтобы их за людей высшего сорта считали за то, что они там женщин и детей убивали? И еще хотят, чтобы им какие-то льготы дали. А если бы к нам в страну заявились нищие албанцы или кубинцы и начали убивать наших братьев и сестер и при помощи танков учить, как нам надо жить, хотя у самих в стране жрать нечего. Никто их там не ждал, и пусть сейчас, если у них раньше мозгов не было, сидят в дерьме и не высовываются… А, ладно, — махнула она рукой и сделала глоток апельсинового сока, — черт с ними. Лучше расскажите, чем вы, кроме своей писанины, занимаетесь? Ведь вы, журналисты, знаете, наверное, много интересного.