«Пушечное мясо» Первой мировой. Пехота в бою - Федосеев Семен Леонидович - Страница 87

В документах и литературе того времени можно найти целый ряд рекомендаций для защиты от обстрела противника при наступлении. Например — «защиты головы лопатой, держащейся в несколько наклонном положении, в ¹/₄—¹/₂ аршина от лба» (18–36 см) (кстати, прикрывать голову лопатой предлагалось и при налете аэропланов противника. Видимо, такие рекомендации были следствием недостатка стальных касок, но все же пехотная лопата была куда лучшей «защитой», когда использовалась по прямому назначению). При попадании цепи под внезапный пулеметный огонь рекомендовалось «мгновенно залегать лицом к пулеметам, плотно прижимаясь к земле и применив лопату для защиты головы», дождаться перерыва в стрельбе (перемена ленты или перенос огня) и произвести перебежку «в заранее высмотренное, менее поражаемое место». А лучше — если пулемет находится на расстоянии перебежки — «немедленно атаковать его редкой цепью и, захватив, обратить в свою пользу».

Любопытно, что в конце войны разрабатывали и тактику боев в городе. Но уже не с германцами или австро-венграми. Начальник 3-й пехотной дивизии генерал-майор В.А. Музеус, планируя возможные бои сводного отряда дивизии в Петрограде при «подавлении вооруженного восстания», писал в приказе от 28 октября 1917 г.: «Перейти город под прикрытием артиллерийского огня, имея впереди разведчиков и гренадер с ручными гранатами… В случае сопротивления из домов немедля подтягивать орудия, пулеметы или же пускать вперед гренадер». Как видим, события в революционном Петрограде могли обернуться куда кровавее для населения и разрушительнее для города.

Маневренный период

«Устав полевой службы» 1912 г. указывал, что основная цель обороны состоит в том, чтобы всеми способами и средствами расстроить неприятеля огнем и, подорвав его силы, перейти в наступление и разбить его. Полевую оборону дивизии накануне войны планировали строить в виде неглубокой полосы, включающей передовые опорные пункты, главную и тыловую позиции. Передовые опорные пункты играли роль передового охранения. Главная позиция представляла собой линию опорных пунктов, находящихся друг от друга на удалении 600–1200 м. Опорные пункты главной позиции могли выполняться как групповые стрелковые окопы, отдельные укрепления (допускались даже редуты) или как приспособленные к обороне местные предметы. Промежутки между опорными пунктами прикрывались ружейно-пулеметным огнем, причем если стрелки обязательно располагались в опорном пункте, то пулеметы могли располагаться и между ними чуть позади. Промежутки прикрывались фланговым огнем. Фланги самой позиции обеспечивались уступным расположением опорных пунктов. Тыловая позиция оборудовалась на удалении до 1 км от переднего края, ее занимал общий (дивизионный) резерв.

Окопы располагались на боевом гребне или даже у подошвы высот. Пехоте до начала боя рекомендовалось окопы не занимать, а находиться скрытно вблизи них. Если укрытых мест не было, пехота располагалась в окопах и инженерных сооружениях. Ширина полосы обороны дивизии составляла 4–5 км. Глубина обороны достигала 1,5–2 км. Таким образом, оборона в начале войны строилась как очаговая, основу ее составляли отдельные опорные пункты, огонь стрелкового оружия и артиллерии. По своему назначению оборона являлась лишь противопехотной.

Германская тактика наступления того времени основывалась на идее фланговой атаки и предполагала подход к противнику, занимающему укрепленную позицию, в предбоевом порядке колонн, подтягивание пулеметов и уничтожение заграждений под прикрытием артиллерийского огня. Затем — «всеобщий огонь» по противнику и одновременный бросок в атаку по сходящимся направлениям с целью сковать противника с фронта и охватить фланги. Основной ударной силой в германской и австро-венгерской армиях была та же пехота, но и кавалерия в начале войны посылалась в атаку на спешно организованную полевую оборону русских.

Последняя, правда, в начале войны вполне успешно справлялась с пехотными и кавалерийскими атаками. Германский автор В. Бренкен, описывая действия германской кавалерии против частей русской 2-й армии во время Лодзинской операции в ноябре 1914 г., признавал: «Конница сразу же из своих первых смелых атак на Восточном фронте должна была извлечь горькие уроки, что атаки крупных кавсоединении против современного автоматического огнестрельного оружия является абсолютно безнадежным предприятием». Хотя дело было не только в пулеметах. Б.М. Шапошников, описывая действия пехотных частей 1-го кавалерийского корпуса по прикрытию отхода 2-й армии за реку Равка 4 декабря 1914 г., писал: «Наши пехотинцы, особенно сибиряки, не боялись немецкой конницы. Встречая ружейный огонь даже небольших подразделений русской пехоты, немецкие конные разъезды быстро спешивались». А в бою под Сувалками в марте 1915 г. пулеметчики 256-го Елизаветградского пехотного полка массированным огнем отразили атаку германской кавалерии и помогли отстоять соседнюю батарею.

Однако неглубокая очаговая оборона не отличалась устойчивостью против массированных атак противника, поддержанных тяжелой артиллерией. Правда, окопы уже начали удлиняться, а их фланги загибались, чтобы предотвратить обход противником и обеспечить огневую связь с соседними участками. И уже в октябре — декабре 1914 г., входе встречных сражений Варшавско-Ивангородской и Лодзинской операций, когда из-за больших потерь и растянутых коммуникаций войска вынужденно переходили к обороне, опорные пункты дополняются соединяющими их сплошными линиями окопов. Так, в 9 и 32-й пехотных дивизиях 3-й армии, 21-й и 52-й пехотных дивизиях 4-й армии, 46-й и 73-й пехотных дивизиях 9-й армии и ряде других соединений в конце 1914 года на главной позиции стали оборудовать две сплошные линии окопов со вписанными в них взводными и ротными опорными пунктами, а на тыловой — одну-две линии. При этом удаление тыловой позиции от главной составляло уже 2–2,5 км.

Теперь противник вынужден вести фронтальные атаки. Осуществляемые густыми цепями, они только способствовали успеху фронтального огня, который пулеметы обороны в основном вели в начале войны (хотя преимущества флангового и перекрестного огня уже признавались перед войной). Германская армия, признавая на словах, что «атаковать — значит продвигать огонь вперед», в начале войны посылала пехоту в атаку как раз густыми цепями, желая совместить наибольшую плотность огня цепи и силу ее удара, а заодно сохранить управление и «поддержать связь» внутри боевого порядка. Очевидец так эмоционально описывал атаку германской пехоты на Русском фронте: «Эту колонну косят пулеметы, ужасающие пулеметы, вырывающие буквально целый строй, — первая шеренга падает, выступает вторая и, отбивая такт кованым альпийскими гвоздями сапогом по лицам, по телам павших, наступает, как первая, и погибает. За ней третья, четвертая, а пулеметы трещат». В ходе Восточно-Прусской операции в сражении у Гумбинен 7 августа 1914 г. пехота 17-го германского корпуса не только остановлена сильным артиллерийским и ружейно-пулеметным огнем двух русских дивизий, но и в панике отступила, понеся тяжелые потери. В ходе Галицийской битвы 13 и 25-я австрийские пехотные дивизии, пытаясь 19 августа охватить фланг русского 19-го корпуса у Комарова, встречены мощным артиллерийским и пулеметным огнем и остановлены с тяжелыми потерями.