Кобра - Кровякова А. В. - Страница 61
- Предыдущая
- 61/77
- Следующая
— Когда он договорил, я воскликнула: «Дэвид, я так тебя люблю!»
Пока Мбали пыталась выжать из Нади Клейнбои как можно более подробное описание внешности четырех «французов», Гриссел вышел в коридор и позвонил полковнику. Он объяснил, что произошло. Возможно, «кобры» еще в Кейптауне, так как они до сих пор не получили то, за чем охотятся. И Дэвид Эдер, возможно, еще жив.
Ньяти отвечал деловито, и Грисселу показалось, что он не один:
— Бенни, давай встретимся, как только ты вернешься!
— Есть, сэр!
Он стоял в коридоре и пытался свыкнуться с новым чувством. Полчаса назад он был почти уверен в том, что «кобры» скоро уберутся. Теперь у них появился шанс…
Тейроне Клейнбои помог им выиграть время. Но сколько у них времени, Гриссел не знал.
И надежда на то, что им повезет, слабая. Чтобы быстро найти кого-то в Кейптауне — точнее, найти людей с фальшивыми паспортами, к тому же профессионалов, которые приняли все меры предосторожности, которые не хотят, чтобы их обнаружили, — нужно, чтобы им крупно повезло.
Но есть и еще один вариант, и тогда их шансы немного возрастут.
Все зависит от того, что вспомнит Надя.
Он глубоко вздохнул и вернулся в палату, на ходу обдумывая вопросы.
Купидон решил, что Лиллиан Альварес — очень умная и красивая девушка, но эмоционально еще совершенно незрелая. Однако он слушал ее не перебивая. Альварес сказала, что они с Дэвидом Эдером договорились держать их отношения в секрете до тех пор, пока она не получит степень магистра. Хотя они оба взрослые люди, у них нет моральных обязательств перед другими и они не состоят в браке, роман между пожилым научным руководителем и молодой аспиранткой в учебном заведении до сих пор считается делом недопустимым. Вдобавок он возглавлял отделение прикладной математики и теоретической физики, и он лучше других мог помочь ей с защитой диссертации. Логично было бы перевестись в другой университет, но этого ни один из них не хотел. Дэвид Эдер настаивал на том, чтобы назначить на ее защиту четвертого, внешнего экзаменатора, и пригласил коллегу из Массачусетского технологического института. Чтобы никто не тыкал в нее пальцем, когда она получит степень через полтора года и их отношения станут достоянием гласности.
Кроме того, трудности возникли с тем, что она описала как «его позиция»: с одной стороны, он работал над совершенно секретными антитеррористическими программами, с другой — выражал протест против действий британских и европейских властей и крупных банков. В результате за ним зорко следили разные группировки, многим очень хотелось бы заткнуть ему рот, надеть на него намордник и управлять им, если удастся найти нужный рычаг давления…
— Какие группировки? — впервые вмешался в разговор Скелет.
Она ответила быстро — пожалуй, чересчур быстро:
— Ну, для начала политики. Дэвид не скрывал своих взглядов на вмешательство государства в частную жизнь граждан. Кроме того, он публично критиковал правительство за то, что оно не слишком успешно борется с организованной преступностью. Потом… сами представители организованной преступности. Видели бы вы, какие письма ему приходили…
— Что за письма? — спросил Купидон.
— Ему угрожали смертью.
— Кто?
— Они не подписывались, но Дэвид знал, что ему угрожают преступные группировки… Он только отшучивался: мол, пытаются его запугать, и храбрился. Сказал, что они не посмеют ничего ему сделать, потому что, если его убьют, правительство вынуждено будет принять меры. Так что не в интересах мафии доводить дело до конца.
— Кто еще? Я имею в виду — группировки.
— Конечно, все террористические организации на свете… Знаете… Уверена, вы можете себе представить. В общем, очень и очень многие. Словом, мы должны были еще и по этой причине скрывать наши отношения.
— По-моему, вы опять говорите не все, — заметил Купидон.
— Клянусь, я рассказываю все!
Он не стал настаивать.
— Значит, вам нужно было проявлять крайнюю осторожность?
— Да, крайнюю.
— Откуда вы знали, в каком банке у него счет?
— Дэвид переводил мне оттуда деньги, я покупала билет на самолет или на поезд в Брюссель, Париж или Цюрих, и мы проводили вместе выходные.
— Хорошо. Вернемся к прошлой неделе. Пожалуйста, расскажите нам всю правду.
— Мне почти нечего рассказывать. Я солгала о том, что в последний раз виделась с ним на кафедре в прошлый четверг. На самом деле мы провели выходные вместе в Ипсуиче и почти всю ночь на понедельник — у меня дома. Дэвид ушел в первом часу ночи…
— Куда?
— К себе. Вот почему я так удивилась, когда на следующее утро зашла к нему в кабинет — у нас с ним была назначена официальная встреча, консультация, — а его там не оказалось. То есть он всегда заранее предупреждал меня, когда ему нужно было срочно куда-то уехать. Правда, он обмолвился, что такое возможно, понимаете, у него ведь столько обязанностей, что его могли куда-то вызвать без предварительной договоренности. Поэтому я забеспокоилась не сразу, а только через четыре дня, когда не получила от него ни единой весточки. Мы никогда так надолго не разлучались…
— И вы понятия не имели, где он был?
— Нет.
— А что насчет звонка утром в понедельник?
— Ладно, это был не первый звонок. Дэвид позвонил мне ночью в прошлую пятницу, около одиннадцати. Разговор был очень коротким и обрывочным. Он лишь сказал, что у него все хорошо, но ему на какое-то время придется уехать по делам, связанным с безопасностью, и чтобы я не волновалась. Он попросил никому не говорить о его звонке.
— И все?
— Еще он сказал, что любит меня. И все.
— Ну а звонок рано утром в понедельник?
— Все было почти как я вам рассказывала. Я действительно спросила, где он, сказала, что я волнуюсь, а он ответил, что все понимает, но его отлучка связана с антитеррористической деятельностью, поэтому он ничего не может рассказать. У него все нормально. А потом он попросил меня о помощи и сказал, что мне придется слетать в Кейптаун.
— И больше ничего?
— Перед тем как он отключился, я сказала, что люблю его. И он ответил, что тоже меня любит. Но как-то… — Она с сомнением качнула головой.
— Как?
— Не знаю. Он ответил, что тоже любит меня, но было что-то… Как будто он стеснялся. Такое впечатление, что его… ну, не знаю… как будто его подслушивали.
— Возможно, вы и правы. А что второй звонок?
— Я спросила, где он остановился, потому что обычно он бронировал нам номер в отеле — например, в Париже… Он ответил, что живет на конспиративной квартире. Я спросила, когда мы с ним увидимся в Кейптауне. Он ответил: может быть, во вторник, если он успеет покончить с делами. Да, и когда я села в самолет, я… понимаю, так нехорошо, но я подумала, что никто не узнает, а мне стало ужасно любопытно. То есть… Слушайте, в нашей области алгоритм Эдера — все равно что Святой Грааль. Суперсовременная и, наверное, блестящая программа — ведь ее создал Дэвид… В общем, я подумала: какой будет вред, если я взгляну, что там на карте? Я открыла ее на своем ноутбуке и увидела, что там записан архивный файл, защищенный паролем. Я снова достала карту. Я правда не знаю, что на ней.
— Что-нибудь еще?
— Кажется, все.
— Вам не показалось странным, что он не встретил вас в Кейптауне?
— Конечно показалось. Но это первый раз, когда Дэвид попросил меня о помощи в своей другой работе. Я подумала: может быть, в ней все дело… Наверное, так всегда бывает, когда он занимается вопросами государственной безопасности.
— Кто его похитил? — спросил Купидон.
— Не знаю, — пожалуй, слишком быстро ответила Лиллиан.
— По-моему, вы подозреваете какую-то конкретную… группировку. — Произнося последнее слово, Купидон изобразил пальцами кавычки.
— Нет, я не…
— Подозреваете, подозреваете.
— Нет.
— Мисс Альварес, речь идет о жизни и смерти, — вмешался Скелет. Оба видели, что в ней происходит внутренняя борьба. Она сжала кулаки, скривила хорошенькие губки, отвела глаза в сторону.
- Предыдущая
- 61/77
- Следующая
