Сталин. Вся жизнь - Радзинский Эдвард Станиславович - Страница 25

Впоследствии Сталин сделает этот шалаш одним из храмов религии коммунизма. Правда, второй его обитатель, Зиновьев, уничтоженный Сталиным, бесследно исчезнет оттуда. И на тысячах картин одинокий Ильич будет работать в прославленном шалаше над бессмертными трудами или… встречаться там с другом Кобой.

Но исчезнет не только Зиновьев.

Если бы тогда, в 1917 году, знал бедный Емельянов, что принесет ему проклятый шалаш! Оба его сына погибнут в сталинских лагерях, сам Емельянов будет исключен из партии, сослан. Правда, в 1947 году, к тридцатилетию шалаша, в эту постоянно подновляемую, вечно живую реликвию по распоряжению Сталина вернут и живой экспонат – Емельянова. И потерявший детей, полуслепой старик будет рассказывать посетителям о бессмертной дружбе Кобы и Ленина, об их встречах в 1917 году, «когда один из моих сыновей не раз привозил сюда Сталина в лодке».

Действительно, они несколько раз встречались там. Именно тогда Ленин сообщил Кобе новые страшные лозунги партии. Правительство Керенского именовалось отныне «органом контрреволюции», а Советы – «фиговым листком», прикрывающим правительство. Ленин отменял лозунг «Вся власть Советам!». Он объявил подготовку к вооруженному восстанию.

Из шалаша Ленин продолжает руководить партией – но через Кобу. Отсюда он посылает тезисы своего доклада на съезде, – но прочтет их Коба. Он сделает два основных доклада: о политическом положении и отчетный. И выступит с заключительным словом. Длинная шахматная партия завершилась.

Глава Временного правительства Керенский боится «дела о шпионах», боится усиления правых сил. Ему довольно ареста Троцкого и исчезновения Ленина. Керенский не верит в их возвращение в политику после такого скандала.

Дело спускают на тормозах. Более того: Красная гвардия не разоружена, выходят большевистские газеты, и большевики преспокойно собрали очередной съезд. Он проходил полулегально – правительство Керенского старательно не замечало собрания трехсот большевистских делегатов.

После отъезда Ленина Коба покидает холостяцкую квартиру, переезжает к Аллилуевым – в комнату, где недавно скрывались Ленин с Зиновьевым. Как всегда, Коба старается не утруждать хозяев.

Из воспоминаний Федора Аллилуева: «Как и где он питался, кроме утреннего чая – не знаю. Я видел, как он пожирал хлеб, колбасу и копченую тарань прямо у лавочки перед домом – это, видно, было его ужином, а может, и обедом».

Переезд совпал с его звездным часом – работой VI съезда. Но у Кобы была только ситцевая рубашка и видавший виды пиджак. Аллилуевы решили: он не может руководить съездом в таком виде. «И мы купили ему новый костюм. Он не любил галстуки. Мать сделала ему высокие вставки наподобие мундира, френча», – вспоминал Федор. Этот костюм войдет в историю – полувоенный костюм большевистского Вождя.

Каждый день со съезда он возвращается в квартиру Аллилуевых. Ему нравится общество невинных девушек и атмосфера преклонения. Наверное, в этом и была причина переезда.

Надежда еще училась в гимназии. «Она была похожа на грузинку «со смуглой кожей и мягкими карими глазами… любила кутаться в шали – и ей это шло» – так описывала свою мать Светлана.

В маленькой квартирке разыгрывалась вечная история: немолодой Отелло повествовал о страданиях и подвигах маленькой Дездемоне. Его рассказ о страшной ночи в туруханской ссылке добросовестно записал Федя Аллилуев. И сестра Нади Анна вспоминала, как трогательно Коба рассказывал о собаке Тишке, с которой разговаривал в одинокие вечера. Девочки были весьма простодушны (это видно из воспоминаний Анны Аллилуевой), и незамысловатые шутки Кобы имели оглушительный успех. Однажды Коба привел Камо, о котором в доме рассказывали легенды, и девочки увидели, с какой рабской преданностью смотрел легендарный герой на их постояльца…

Так что нетрудно представить, какое впечатление произвел Коба на маленькую гимназистку. Когда-то спасенную им гимназистку. И конечно, прелесть невинной юности и восторженное преклонение перед ним увлекли одинокого, уже немолодого грузина.

Анна Аллилуева все запомнила и добросовестно описала Кобу в те дни. В 1947 году она напечатала книгу своих воспоминаний. Но ни она, ни ее издатели не поняли: Сталин не любил вспоминать о жизни Кобы. Бедная Анна отправится в тюремную камеру…

Временное правительство слабело – русская демократия погибала в бесконечных речах и склоках.

Триста лет правления Романовых молчала Россия – и, казалось, теперь триста лет без умолку будет говорить. Страна будто сошла с ума: рабочие не работали, крестьяне не сеяли, солдаты не воевали. В стране шел бесконечный митинг – бесчисленные заседания бесчисленных партий, торжество демагогов. Армия не хотела воевать. Наступление, предпринятое Керенским в Галиции, окончилось катастрофой – гибелью ста тысяч солдат безнадежно усталой армии. Но вместо мира тупое правительство призывало к новому наступлению. По-прежнему не решалась земельная проблема. Ленин же обещает землю крестьянам и мир России. Большевистские газеты и агитаторы разлагают фронт. Генерал Краснов писал: «Почти всюду мы видели одну и ту же картину: где на путях, где в вагоне, где на седлах… сидели или стояли драгуны и среди них юркая личность в солдатской шинели…»

К осени правительство Керенского напоминало правительство свергнутого царя – его не поддерживал никто. Несмотря на «дело о шпионах», влияние большевиков резко возросло. Керенский понимал: его положение стремительно ухудшается. Нужна твердая власть, которая не допустит развала державы. В печать уже просачиваются новые идеи Ленина – о курсе на вооруженное восстание.

Верховный главнокомандующий генерал Корнилов требует всей полноты власти, чтобы навести порядок на фронте и предотвратить переворот в тылу. Он направляет в Петроград конный корпус генерала Крымова. Но Керенский, так желавший этого шага, в последний момент испугался – решил, что, наведя порядок, Корнилов захочет избавиться и от него самого. И он объявил наступление Корнилова мятежом.

Поэтесса Зинаида Гиппиус записала в эти дни: «Большевистский бунт ожидается ежедневно… Я почти уверена, что дивизии шли для Керенского с его полного ведома… по его неформальному распоряжению».

Керенский смещает Корнилова и обращается за помощью «ко всем демократическим силам». Ленин моментально принимает решение: выступить против Корнилова. Керенский принимает этот опасный дар, и большевики легально вооружают свою Красную гвардию.

История улыбалась – матросы с крейсера «Аврора» были призваны Керенским охранять Зимний дворец.

Контакт с правительством Ленин использовал великолепно – вооружил своих сторонников во всех крупнейших городах.

После подавления «корниловского мятежа» большевиков начинают выпускать из тюрем. Лидеры – Каменев, Троцкий – возвращаются.

Но Ленин в Петрограде не появляется. Он скрывается в Финляндии, куда с наступлением осенних дождей переправил его из шалаша заботливый Коба.

«Возвращение к работе временно оторванных от нее членов ЦК отбрасывает его (Кобу. – Э.Р.) от той выдающейся позиции, которую он занял в период съезда. Его работа разворачивается в закрытом сосуде, неведомая для масс, незаметная для врагов», – напишет Троцкий.

И опять он не понял Кобу. Тот действительно отходит в тень – но с удовольствием. Ибо наступило воистину тревожное время.

12 и 14 сентября привозят из Финляндии два опаснейших письма Ленина. Он объявляет: момент восстания наступил!

Сентябрь стал роковым для Временного правительства. Немцы захватывают острова на Балтике, ожидаются удары по Кронштадту и Петрограду. Правительство готовит эвакуацию столицы. В городе начинаются открытые грабежи. Разграблены дворцы великих князей Александра Михайловича и Андрея Владимировича – золото, серебро, бриллианты, коллекции монет и фарфора исчезли. Та же участь постигла любимый дом царской семьи – Александровский дворец. Идет открытый торг награбленным. Газеты пестрят объявлениями: «Куплю предметы искусства по наивысшей цене»… «Еще никогда Россия так не стояла на краю гибели», – писали «Биржевые ведомости».