Дорога королей (Конан-мятежник) - Вагнер Карл Эдвард - Страница 32

Инзио нахмурился.

- Филин.

- Филин?

- Да, огромный филин.

- Ты имеешь в виду почтового голубя? - настаивал Сантиддио.

- Вроде того. Прилетает по ночам, стучит крылом в дверь. Письмо привязано к ноге.

- И относит письма к хозяйке. А как же он знает, когда прилетать?

- Это меня не интересует. Меня ничего не интересует!

- Ты лучше отвечай, когда спрашивают, - посоветовал Конан.

- Слушай, ты, киммериец, - проворчал Инзио. - Я не боюсь твоих угроз. Я не боюсь солдат, я не боюсь Пиктов. Я не хочу неприятностей.

- Напиши письмо сестре, Сантиддио, - предложил Конан, - напиши, что мы здесь и зачем пришли. Попроси ее встретить нас или прислать провожатого. А мы подождем, пока придет ответ.

В полночь в дверь застучали крылья. Инзио распахнул дверь, и в комнату влетел огромный филин. Конан, который знал в этих местах любого зверя и птицу, никогда не видел такого филина. Черная птица хмуро косилась на них, пока Инзио привязывал к ее ноге письмо. Затем она бесшумно взмахнула огромными крыльями, вылетела из комнаты и исчезла в ночи.

Они так и не поняли, как Инзио позвал филина.

На следующий вечер Конан в задумчивости точил свою шпагу. Вдруг из темноты вынырнул волк и направился к Сантиддио. Первой мыслью Конана было, что зверь ручной, иначе он не подошел бы так спокойно к человеку. Волк сверкнул своими желтыми глазами в его сторону, и киммериец сразу понял, что ошибся. 3а спиной послышался крик Инзио и звук запираемой двери. На массивной шее волка был одет ремень, к которому прикреплено письмо.

Сантиддио сперва прочел его про себя, затем вслух для Конана.

- Брат мой, я дала обет никогда не покидать святую рощу. Если тебе нужно меня видеть, мой посланец проводит тебя. Но помни, в этом месте старые боги не просто миф. Советую тебе вернуться в мир, из которого ты пришел. Дестандази.

- Ну, что будем делать? - спросил Сантиддио, дочитав письмо. - Пойдем за ручным волком моей сестры?

- Пойдем, - ответил Конан. - Только этот волк дикий.

Они быстро собрались и отправились в темный лес. По мере их продвижения темнота продолжала сгущаться, и они уже не видели тропы, по которой шли, - если только эта тропа существовала под черными кронами вековых деревьев. Сантиддио держал руку на спине волка, доверив животному вести их в неведомое. Конан сжимал рукоять шпаги и напряженно вслушивался в шум леса. Он знал, что ночью они могли не опасаться нападения Пиктов, но спокойнее от этого он себя не чувствовал.

Они находились в середине леса, настолько древнего, что он помнил, как предки Конана прятались в скальных пещерах и открывали для себя тайну добывания огня. Территория Пиктов представляла собой безбрежный океан лесов и гор, который не пересек еще ни один белый человек. Даже Дикие Пикты не решались далеко углубляться в лесную страну. Они потеряли ориентировку и счет времени, пока пробирались меж огромных стволов, ступая по мягкому мху, заглушавшему шум их шагов. Присутствие дикого проводника придавало им сходство с проклятыми душами грешников, направляющихся в Ад.

"В этом месте старые боги не просто миф", - предупреждала их Дестандази. Действительно, пробираясь через этот первобытный лес, Конан ощутил, что эти деревья так же стары, как и камни, лежавшие у их подножья. Это было жуткое ощущение встречи смертного с вечностью.

Внезапно Конан ощутил могучий прилив радости: далеко впереди, между деревьями, забрезжил слабый свет.

Это была небольшая поляна, но после изнурительного перехода она показалась путникам настоящим островком жизни, полным света. На поляне в ожидании их стояла женщина. Конан окинул ее внимательным взглядом.

Во время путешествия он постоянно думал, как выглядит третья Эсанти. Со слов Мордерми и Сандокадзи, он представлял себе девушку типа ее сестры, но более худую и слегка помешанную. Но Дестандази, стоявшая на поляне, не походила на созданный им образ.

В ней было что-то и от Сандокадзи и от Сантиддио. Она была высокого роста, не худая и не полная. Ее смуглое лицо и блестящие глаза напоминали Сандокадзи, но темные зрачки были слишком большими. Тот же округлый подбородок и прямой нос, но жесткая складка у рта, в то время как Сандокадзи всегда насмешливо улыбалась. Плечи прямые, почти мужские, грудь маленькая, крепкая, бедра тонкие в отличие от роскошных форм Сандокадзи. По фигуре Дестандази казалась несколько моложе сестры, но лицо ее выглядело намного старше. Черные волосы волнами сбегали по груди, закрывая ее всю почти до самых пят. На ней был какой-то темно-зеленый балахон, доходивший ей до колен и стянутый на талии алым шнуром. Ее ноги были босы, несмотря на прохладу осенней ночи.

Девушка напоминала дриаду или дух девственного леса. Окружавшие ее предметы только усиливали это впечатление. На краю поляны рос огромный вяз. Десять человек, взявшись за руки, не смогли бы охватить его ствол. Как и у большинства старых деревьев у вяза было огромное дупло. Щель между корнями служила входом в него. Отверстия в стволе заменяли окна. Подобно всем дриадам Дестандази жила внутри дерева. В центре поляны бил небольшой родничок. Из дупла выбивался свет лампы.

Конану пришло на ум, что брат и сестра приветствовали друг друга довольно сдержанно.

- Приветствую тебя в моем доме, брат, - произнесла Дестандази бесстрастным голосом.

- Дестандази, это Конан. Лучший друг Сандокадзи и всей нашей семьи. Ты скоро обо всем узнаешь.

- Приветствую тебя, Конан, - сказала она, протягивая ему руку. Надеюсь, вы не будете жалеть, что навестили меня.

Конан не знал, что ему делать с рукой Дестандази: поцеловать или просто пожать? Поколебавшись, он выбрал последнее, и с радостным удивлением отметил, что она ответила на его пожатие с силой, которую трудно было подозревать по равнодушному выражению ее лица.

- Заходите в дом. Я приготовила еду и питье.

Все так же бесстрастно. Как жрица.

И кто, кроме жрицы, может выдержать ужасное одиночество этого леса или нет, не выдержать, наслаждаться им.

Конан невесело подумал, какие еще религиозные ритуалы ожидают их этой ночью.

Пока они ели, говорил один Сантиддио. Говорил он долго и страстно, но при этом ухитрялся не забывать набить рот едой, чем несказанно удивлял Конана. Пища была проста и состояла из хлеба, лепешек грубого помола, овощей и фруктов с различными приправами. Все это было слегка обжарено на огне небольшого очага, расположенного под деревом. Конан узнал многие из трав, встречавшиеся в этой местности. Все было довольно вкусно, хотя киммерийцу трудно было примириться с отсутствием мяса. Однако он не был удивлен, так как много слышал о различных обычаях и тайнах культа Джеббал Саг.

Внутри дупла было гораздо просторнее, чем мог предположить Конан, и очень уютно. Обстановка была простой и, по всей вероятности, изготовлена руками самой хозяйки. В углу стоял небольшой ткацкий станок, столы, ящики с различной утварью для любых надобностей. Единственное, что нарушало гармонию обстановки - это несколько книг. В стенах были встроены ящики и ниши. Узкая кровать располагалась в одной из ниш прямо над головой. Лампы излучали мягкий свет, а тяжелые занавеси закрывали окна.

Вид одинокой беспомощной женщины, живущей среди дремучего леса, кишащего Дикими Пиктами, заставил Конана нахмуриться. Но поразмыслив, он пришел к выводу, что жрице Джеббал Саг нечего бояться ни людей, ни зверей. Конан хорошо ориентировался в лесу, но не будь с ними провожатого, они могли бы плутать по нему вечно.

Сантиддио дошел в своем рассказе до того момента, когда они достигли хижины Инзио. Дестандази слушала не перебивая, только ее блестящие глаза отражали некоторый интерес.

- Ну, так что же вы ждете от меня? - спросила она напрямик, когда Сантиддио закончил.