Советская фантастика 80-х годов. Книга 1 (антология) - Харламов Юрий Ильич - Страница 23

Он отошел от окна и внимательно, осмотрел комнату. Толстые стены — полметра камня. Что они, осаду здесь собираются выдерживать? В комнате не было никакой мебели, ничего лишнего. Кровать с тощим матрацем, накрепко прикрепленный к полу стул и столик с дымящимся ужином. Они старались быть по возможности вежливы. Ну что ж, попробуем разобраться в этом ужине. Ротанов внимательно осмотрел посуду и пищу. Пища говорила, как он и предполагал, о натуральном хозяйстве и отсутствии развитой пищевой индустрии. Посуда тоже, несомненно, кустарного изготовления… Ему пришлось напомнить себе о скоростных подземных магистралях. Как-то одно с другим не вязалось… Есть он не стал. Завтра потребует доставить корабельные консервы и все его личные вещи, а пока лучше подождать…

Ротанов почувствовал, как непроизвольно напряглись мышцы спины. Кто-то за ним наблюдал. Он никогда не ошибался в этом ощущении. И хотя в двери не было ни единой щелки и само ощущение чужого взгляда шло совсем не от двери, он не мог ошибиться. Медленно, стараясь ничем не выдать своего открытия, повернулся. Четыре стены без единой щели. Такая же дверь… Тогда он закрыл глаза и постарался сосредоточиться. За ним определенно наблюдали. Он решительно подошел к противоположной от окна стене, постучал по ней пальцем. Стена ответила глухим тяжелым звуком. Сплошной камень — так же, как и у окна. Все же это здесь… Он внимательно осмотрел стены. Чуть выше его головы слегка отстал кусочек штукатурки. Едва заметно отстал. Стены давно не ремонтировали, кругом мелкие трещинки, подтеки. И все же его заинтересовал именно этот кусочек штукатурки, нисколько не сомневаясь в том, что именно он является самым интересным в этой стене, Ротанов осторожно подцепил его ногтем. Под ним было маленькое углубленьице, не шире вязальной спицы. Оптический датчик, притаившийся в нем, оказался совсем крохотным. Ротанов с трудом выковырнул его из отверстия.

Нисколько не беспокоясь о том, что они об этом подумают, он разорвал тоненькие проводнички, уходившие от датчика в стенку, и, зажав в ладони свою драгоценную находку, медленно прошел к столу. Он едва сдерживал радость, потому что это был такой подарок, на который он даже не смел рассчитывать, уже и надеяться перестал, и вдруг, на тебе, этот датчик… Ротанов разжал ладонь. Да, все правильно. Там не было никаких световодов. Устройство не больше спички содержало в себе оптический интегратор, превращавший световой поток в систему электрических импульсов. Нечто вроде крохотной телекамеры. Это «нечто» и было для него самым важным. Из него следовало, что колония располагала совершенным электронным оборудованием, и не просто располагала таким оборудованием, но и могла его производить, потому что датчик был местного производства. Такое узкоспециализированное устройство не могло входить ни в один экспедиционный комплекс, к тому же небольшой срок службы подобных миниатюрных устройств говорил сам за себя — его сделали здесь, и недавно. А из всего этого следовало, что теперь проблема с ремонтом его корабельной электроники перестала существовать, и все сразу упростилось, стало почти банальным. Договориться тем или иным путем с этими людьми он всегда сумеет. «Ну что тут у них, диктатура? Рабовладельческое общество? — почти весело думал Ротанов. — Не верю я в это, несмотря на все теоретические изыскания Горюнова. Люди двадцать третьего века не могли до этого докатиться, и даже если предположить самое худшее, все равно в любом человеческом сообществе всегда есть противоборствующие течения, столкновения интересов. Стоит поискать, и я найду тех, кто захочет мне помочь. И раз теперь известно самое главное, принципиальная возможность такой помощи, то беспокоиться просто не о чем. Срок у меня достаточный. Из шести месяцев, о которых говорил Олег, я пока что израсходовал всего три дня».

Ротанов лег на кровать, все еще сжимая в руке свою находку, блаженно улыбаясь и даже не представляя, насколько он далек от понимания истинного положения вещей. Он заснул почти сразу, но спал недолго и плохо.

Ему снились непрерывные кошмары. В конце концов Ротанов проснулся, но неприятное, похожее на удушье ощущение осталось.

Он слышал, как за темным окном шумит дождь. В комнате было прохладно и сыро. Постарался вспомнить, что ему снилось. Что-то липкое и вонючее его душило. Оно не имело ни формы, ни лица.

Потом он куда-то падал. Пытался всплыть с большой глубины, рвался наружу к поверхности и все время задыхался от недостатка воздуха. Даже сейчас тело покрывал липкий пот. Всегда так бывает на новой планете, два или три дня, пока привыкнешь к новому климату. Адаптация. Иногда скрутит так, что человек неделю ходят как сонная муха. И всегда снятся какие-нибудь кошмары. Правда, с удушьем что-то уж больно реально, словно он в самом деле едва не задохнулся.

Он поднялся. Все тело ломило как после продолжительной болезни. Медленно прошел к окну. Был тот самки ранний предрассветный час, когда в небе уже можно уловить первые отголоски будущей зари, приглушенные унылым дождем. И еще туман… Он заполнял весь двор белесой мглой, подкрался к самому окну. На секунду ему даже показалось, что белые полотнища у самой решетки дрогнули, когда он приблизился, и отползли дальше.

Не хватало только галлюцинаций. «Завтра надо сказать, чтобы с корабля принесли аптечку. Прививки прививками, но я что-то совсем расклеился». Постоял у окна минуты три, вдыхая сырой промозглый воздух и постепенно приходя в себя. Потом снова лег. Остаток ночи прошел спокойно. Проснувшись утром, с трудом вспомнил ночные кошмары.

В окно светило бешеное огромное солнце, не было даже намека на дождь. Может быть, он ему приснился вместе с туманом. Ротанов еще раз выглянул в окно. Под самым карнизом темнела узкая полоска влажной почвы: значит, дождь ночью все-таки был. Он пригладил волосы, потом решительно постучал в дверь.

Туалет вместе с умывальником и набором бритвенных принадлежностей оказался в соседней комнате. Побрившись, он почувствовал себя более уверенно и почти сразу его провели к Бэргу.

На этот раз Бэрг казался чем-то озабоченным. Он не стал тратить время на дипломатические любезности и сразу же перешел к делу.

— Я хочу сделать вам вполне конкретное предложение, но прежде мне нужны некоторые сведения. Они носят, так сказать, чисто теоретический характер, и, я думаю, вы сможете ответить на мои вопросы без всякого риска.

— Давайте попробуем, — ответил Ротанов, улыбнувшись. Он чувствовал себя отдохнувшим и вполне готовым для нового поединка. Но Бэрг не принял вызова. Ротанов заметил, что он украдкой внимательно разглядывает его, словно видит впервые.

— Предположим, вы, вернувшись на Землю, сообщите, что колония на Альфе полностью погибла. Какая-нибудь эпидемия. Вам подберут вполне убедительные материалы и все необходимые данные. Что за этим последует? Будет ли организована еще одна экспедиция, или Земля этим удовлетворится и нас оставят в покое?

— Трудно сказать… Какое-то время вы, конечно, получите. Но почему вы решили, что я соглашусь на подобную фальсификацию?

— Об этом позже. Давайте сначала рассмотрим второй вариант. От вас никаких известий. Вы ведь можете не вернуться. Несчастный случай на планете или неполадки с двигателем. Неисправность компьютера… Мяло ли что?

— Вы осматривали корабль?

— Корабли всегда осматриваются после посадки. Таковы старые правила, и мы не считали нужным их изменять. А вы что, против досмотра?

Это была правда. Досмотр прибывших кораблей, их технический и медицинский контроль действительно общепринятая вещь в любой колонии, и спросил он об этом скорее для того, чтобы убедиться в том, что они теперь знают.

— Нет, я не против досмотра. Продолжайте. Я вас внимательно слушаю.

— Естественно предположить, что через какое-то время после вашего исчезновения будет послана вторая экспедиция. Как велико это время?

— Мне кажется, оно не будет слишком велико.

— Ну а если не вернется и вторая экспедиция, что тогда?