Умм, или Исида среди Неспасенных - Бэнкс Иэн М. - Страница 21

• Предыдущая
• 21/90
• Следующая

Было еще утро, а именно полдевятого, как показывали цифры на многочисленных экранах телевизоров в витрине какого-то магазина электроники. Самое время прокатиться «на обратных».

«Поездка на обратных» – это наш давний прием экономии транспортных расходов. Залезаешь, к примеру, в автобус и на ломаном языке называешь кондуктору какой-нибудь пункт, лежащий в противоположном направлении. Слышишь в ответ, что едешь не в ту сторону, изображаешь недоумение, строишь виноватую мину. После этого, по совету кондуктора (плату за проезд почти никогда не требуют), выходишь на ближайшей остановке, а там повторяешь процедуру раз за разом, пока не окажешься в нужном месте.

На Хай-роуд, что в районе Вуд-Грин, я отыскала нужную автобусную остановку и терпеливо ждала с котомкой на плече и путевой доской в руках. Вошла в первый подъехавший автобус через переднюю дверь-гармошку. Водитель по совместительству выполнял обязанности кондуктора; меня это совершенно не устраивало. Буркнув что-то невразумительное, я соскочила с подножки, красная от стыда. Пришлось пропустить еще несколько таких же автобусов. Я разглядывала шумный, еле ползущий поток транспорта и малоинтересные приземистые строения. Время шло, но автобуса с кондуктором так и не было; оставалось только двигаться на своих двоих в южном направлении, в сторону Килберна, где жил мой единокровный брат Зеб. На ходу сверившись с картой, я решила повернуть на дорогу А-503, ведущую на юго-запад. К моей досаде, меня скоро обогнал допотопный автобус с открытой задней площадкой. На ближайшей остановке я решила еще раз попытать счастья.

Впрыгнув в автобус, я поспешила наверх. К сожалению, четыре передних места были заняты. Подложив под себя доску, я села на следующий ряд. Еще в автомобиле четыре купюры из скрученной пачки перекочевали во внутренний карман моей куртки; когда подошел кондуктор, я протянула ему один фунт и сказала:

– Один до Энфилд, пашаласта.

– Что сие? – Кондуктор с удивлением разглядывал протянутую бумажку.

Я стрельнула глазами в его сторону: рост ниже среднего, седенький, в очках с толстыми стеклами.

– Это ест один фунт, – проговорила я с иностранным акцентом.

– Нет, милок, это не нашенская бумажка.

– Думаю, это ест ваше.

– Такие деньги уж сто лет не принимаются.

– Это ест деньги каралефства, я полакаю.

– Кто чего ест? – Он проверил банкноту на свет. – Вот, ясно сказано, бумажка-то шотландская, видал? Старый шотландский фунт. Где ж ты его взял? Приберег, небось, на черный день, верно, приятель? – сказал он, возвращая купюру. – Ну ладно, некогда мне с тобой разбираться. Куда, говоришь, тебе нужно?

– Энфилд, пашаласта.

Энфилд? – всплеснул руками кондуктор. – Куда ж тебя занесло? Тебе не в ту сторону, парень… Ох, виноват, ошибочка вышла. Вы уж простите, мисс, сразу не распознал. То-то я смотрю: шляпу не снимает. Короче, езжайте голубушка, в обратную сторону.

– Извинить, что? – Я изобразила замешательство.

– Еж-жай-те в об-рат-ную сто-ро-ну, – громко и членораздельно повторил кондуктор. – На следующей сойдете, а там… Сейчас покажу. Встаете с места… Встали, встали, вот так, теперь за мной, ну-ка; беда с вами… ну, наконец-то.

Пока автобус притормаживал, кондуктор препроводил меня на нижнюю площадку; я не сопротивлялась.

– Выходите… Вон там остановка, видите? Да нет, нет, на той стороне, милая моя. Ага. Там сядете – и прямиком до Энфилда, ясно? Ну, счастливо. Тихонько. Пока! – Он дал звонок и поспешил наверх, качая головой; автобус отъехал.

Усмехаясь, я не двинулась с места.

За два часа я проехала с гулькин нос; пешком – и то можно было пройти больше. Пару раз получилось так, что плату за проезд требовали через добрых пять минут после посадки, но из-за диких пробок на дорогах меня высаживали практически у той же самой остановки. В конце концов, войдя в очередной автобус, я увидела того самого кондуктора, которого повстречала утром.

– Мать честная! Сколько ж можно так мыкаться?

Я посмотрела на него бессмысленным взглядом, лихорадочно соображая, что бы такого сказать, а потом выдавила:

– Это до Энфилд, пашаласта?

На этот раз он сам перевел меня через дорогу и оставил на автобусной остановке.

Потерпев поражение, я потопала своим ходом к югу, в направлении канала Гранд-Юнион. По дороге для тяги судов добралась до Мейда-Вейл, а там свернула на северо-запад, держа путь к дому на Брондесбери-роуд, где жил мой единокровный брат Зеб.

И подвал, и первый этаж трехэтажного дома, замыкавшего шеренгу домов-близнецов, были заколочены; пришлось обойти его сзади и отогнуть лист рифленого железа, чтобы попасть во двор. Я долго колотила в дверь черного хода. Наконец сверху послышался чей-то голос:

– Чего надо?

Отступив на шаг назад, я увидела в окне голову незнакомой девушки: волосы над ушами и на висках были выбриты, а с затылка хвостиками свисали тощие косицы. В каждой ноздре, насколько удалось разглядеть, поблескивало несколько колец.

– Доброе утро, – сказала я. – Мне нужен Зебедий Умм. Он дома?

– Кто, Зеб? Понятия не имею. А ты кто такая?

– И сила.

– Исида?

– Совершенно верно.

– Прикольное имя.

– Спасибо. Вообще-то меня называют Айсис или просто Ай. Я родственница Зебедия. Увидишь его – передай, что к нему пришли.

– Ладно. Обожди-ка.

Через минуту дверь открылась; стоящий на пороге босиком брат Зебедий заправлял мятую рубашку в рваные джинсы.

– Bay. Ай. Черт. Отпад. Супер. Bay.

Зеб на два года старше меня; по сравнению с тем, каким я его помнила, он совсем исхудал и перестал стричь свои курчавые волосы, которые свалялись в черный колтун. У него заметно прибавилось прыщей, но их отчасти маскировала клочковатая щетина – видимо, он отращивал бороду.

Я совершила Знамение и протянула руку. Зеб на мгновение смешался, но тут же сказал:

– Оба-на. Bay. Ну, типа. Извиняюсь. Это. Вообще. Ага. – Он поцеловал мне руку и опустился на одно колено. – Круто, типа. Bay. Светлейшая. Благословенная? Светлейшая. Исида. Добро пожаловать. Кайф. Ага.

Из-за его плеча выглядывала та самая девушка, которая разговаривала со мной из окна. Разинув рот, она только переводила взгляд с моего единокровного брата на меня.

– Брат Зебедий, рада тебя видеть. Можешь подняться, – произнесла я.

Он повиновался, расплывшись в улыбке. Попробовал расчесать пальцами свалявшиеся завитки, но не тут-то было. Я отдала ему котомку. Поймав мой взгляд, он повернулся к девушке с полувыбритыми, полузаплетенными волосами:

– А. Да. Ага. Это. Светлейшая Ай – Тушка. Тушка – Светлейшая Ай. Типа.

Зеб качнулся всем туловищем сначала в одну сторону, потом в другую, с улыбкой совершил ответное Знамение и поклонился, приглашая войти в дом.

Я переступила через порог, сняла шляпу и вручила ее Зебу. Девушка не сводила с меня изумленного взгляда. Я степенно кивнула:

– Очень приятно.

Брат Зебедий не получил письма, извещавшего о моем скором приезде. Впрочем, самовольно вселившись в заброшенное жилище, он вряд ли мог рассчитывать на регулярную доставку корреспонденции; оставалось только полагаться на добрую волю дежурного почтальона. Телефонной линии в сквоте не было, поэтому наше сообщение даже не удалось продублировать. Неудивительно, что я свалилась как снег на голову. Впрочем, Зебедий, надо отдать ему должное, не ударил в грязь лицом. Он был решительно настроен перебраться на чердак и уступить мне комнату, в которой жил со своей подругой Тушкой, но вид этой, с позволения сказать, спальни с обвалившейся штукатуркой заставил меня отказаться под тем предлогом, что на чердаке мне будет сподручнее: между двумя стропилами можно подвесить гамак. Услышав это, Тушка облегченно вздохнула.

Чердачное перекрытие образовывали сваленные как попало дверные створки и какие-то колобашки. По моей просьбе Зеб распределил их более равномерно, после чего вывернул единственную электрическую лампочку: я собиралась обойтись свечой. (Почему-то мне казалось, что в заброшенных домах вообще не бывает электричества, но реальность меня разочаровала.) В довершение, чтобы хоть как-то облагородить чердак, Зеб великодушно пожертвовал мне коврик и тумбочку из своей комнаты.

• Предыдущая
• 21/90
• Следующая