Гражданская кампания - Буджолд Лоис Макмастер - Страница 25

• Предыдущая
• 25/125
• Следующая

Леди Донна… Уж она-то не легкая добыча. Любой мужчина, осмеливавшийся распушить перед ней хвост, рисковал оказаться изрезанным на куски. Элегантная, утонченная, уверенная в себе… Женщина, которая отлично знает, чего хочет и как этого добиться. Женщина одного с Айвеном круга, свободно знает правила игры. Чуть старовата, конечно, но продолжительность жизни сейчас выросла настолько, что возраст не имеет значения. Поглядите на бетанцев. Бабушке Майлза вот-вот стукнет девяносто, а у нее, по слухам, завелся восьмидесятилетний ухажер. И почему он раньше не подумал о Донне?

Донна. Донна. Донна. Этой встречи он ни за какие коврижки не упустит!

– Я оставил ее дожидаться перед библиотекой, милорд, – донесся до ушей Карин знакомый рокот Пима. – Не желаете, чтобы я принес вам что-нибудь еще?

– Нет, спасибо, – раздался более высокий голос лорда Марка из глубины коридора. – Больше ничего не надо, благодарю.

Шаги Марка эхом разносились по коридору. Три быстрых шага, короткая пробежка, затем более размеренная поступь по арочному проходу к комнате. Пробежка? Марк? Как только он появился из-за угла, Карин вскочила. О Господи, ему явно не пошла на пользу столь быстрая потеря веса. Привычная тугая упитанность исчезла, и теперь он выглядел каким-то оплывшим, не изменилась лишь улыбка и сияющие глаза…

– А! Стой, где стоишь! – приказал он, схватил стул, подволок к Карин, взобрался на него и обвил ее руками. Она тоже его обняла, и им стало не до разговоров. Они горячо целовались.

Марк на мгновение прервался, чтобы спросить:

– Как ты сюда добралась?

Затем еще пару минут не давал ей ответить.

– Пришла, – выдохнула наконец Карин.

– Пришла?! Да это добрых полтора километра!

Положив руки ему на плечи, Карин слегка отстранилась, глядя ему в лицо. Слишком бледный, осуждающе подумала она. Почти мучнистый. Хуже того, сходство с Майлзом снова проявилось вместе со скулами. Наблюдение, которое – Карин знала – приведет его в ужас. И она промолчала.

– Ну и что? В хорошую погоду мой папа каждый божий день ходил сюда пешком, невзирая на трость и все остальное, когда служил помощником лорда регента.

– Если бы ты позвонила, я послал бы за тобой Пима с машиной! Черт, да я бы сам за тобой приехал. Майлз сказал, что я могу пользоваться его флайером, когда захочу.

– На флайере? Шесть кварталов? – возмутилась Карин между очередными поцелуями. – В такое чудесное весеннее утро?!

– Ну, у них тут нет тротуаров… м-м-м… как хорошо! – Он потерся носом о ее ухо, вдыхая аромат вьющихся волос, и осыпал поцелуями шею от уха до ключицы. Поцелуи жгли ей кожу. – Соскучился, соскучился, соскучился…

– Я тоже соскучилась, соскучилась, соскучилась! – Хотя они могли бы вернуться вместе, если бы он не возжелал заскочить на Эскобар.

– По крайней мере благодаря этой пешей прогулке ты такая горячая… ты можешь подняться в мою комнату и снять с себя всю эту теплую одежду… может Пыхтун немного поиграть, м-м?

– Здесь?! В особняке Форкосиганов?! Со всеми этими болтающимися вокруг оруженосцами?

– В настоящий момент я тут живу. – Теперь уже Марк отстранился и посмотрел на нее. – И оруженосцев здесь всего три, один из которых днем спит. – Между его бровями пролегла озабоченная морщинка. – А у тебя?..

– Еще хуже. Полный дом предков. И сестриц. Болтливых сестриц.

– Снять комнату? – выдвинул предложение Марк после некоторого размышления.

Карин покачала головой, пытаясь найти слова, чтобы выразить чувства, которых сама толком не понимала.

– Мы могли бы позаимствовать флайер Майлза…

Это предложение вызвало у нее невольный смех.

– Вот уж где точно слишком мало места! Даже если мы оба будем принимать твои мерзкие лекарства.

Да, неизвестно о чем он думал, когда покупал эту штуку. Лучше уж большой аэрокар с широкими откидывающимися сиденьями. Как в этом его бронированном лимузине, оставшемся с времен Регентства…

– Эй! Мы могли бы забраться на заднее сиденье, затемнить окна до зеркальности…

Карин беспомощно покачала головой.

– Ну хоть где-нибудь на Барраяре?

– В том-то и проблема, – вздохнула она. – Это Барраяр.

– На орбите? – с надеждой ткнул он в небо.

Карин горько рассмеялась:

– Не знаю, не знаю…

– Карин, что случилось? – Теперь он уже не на шутку встревожился. – Я что-то не так сделал? Не то сказал? Что я… Ты все еще сердишься из-за лекарств? Прости. Прости! Я перестану их принимать. Я… Я снова наберу вес. Все, что ты скажешь!

– Дело не в этом. – Карин еще чуть-чуть отодвинулась, не выпуская из рук ладони Марка. Она склонила голову набок. – Хотя я решительно не понимаю, почему из-за того, что ты похудел, ты кажешься на голову ниже. Какой-то непонятный оптический обман. Каким образом масса может повлиять на рост? Но нет, дело не в тебе. А во мне.

Марк сжал ей руки.

– Я не понимаю, – искренне растерялся он.

– Я размышляла над этим все десять дней, пока дожидалась твоего прилета. О тебе, о нас, обо мне. И с каждым днем чувствовала себя все более странно. На Колонии Бета все казалось таким правильным, таким логичным. Все в открытую, официально, разрешено. Здесь же… Я не смогла заставить себя рассказать о нас родителям. Я пыталась собраться с духом. Но не смогла даже сестрам рассказать. Может, если бы мы вернулись вместе, я бы не струсила, но… я струсила.

– Где… Ты что, вспомнила барраярские народные предания, где любовник девушки оказывается головой в чане для вымачивания шкур, когда ее родственники застукивают его с ней?

– Чане для вымачивания шкур? Нет!

– Я об этом думал… Полагаю, твои сестрицы запросто могут такое учинить, если примутся за дело всей командой. Открутить мне голову, я хочу сказать. И мать твоя сможет. Она вас всех обучила.

– Как бы мне хотелось, чтобы тетя Корделия была здесь! – Стоп, похоже, не очень удачное замечание в данном контексте. Чан для шкур, Бог ты мой! Марк настолько параноидален… Спокойно. – Я совсем о тебе не думала!

– О! – Голос его стал бесцветным.

– Да нет же, я не то хотела сказать! Я думала о тебе днем и ночью! О нас. Но я так неуютно себя чувствую после возвращения. У меня такое чувство, что меня снова запихали на мое прежнее место в замкнутое пространство барраярской культуры! Я это чувствую, но никак не могу этому помешать! И это ужасно!

– Защитная окраска? – По его тону было ясно, что он вполне понимает желание закамуфлироваться. Пальцы Марка пробежали по ее ключице и обхватили шею. Сейчас было бы так приятно ощутить, как он гладит шею… он так старался научиться дотрагиваться до кого-то и разрешить дотрагиваться до себя, научился преодолевать панику, спазмы и одышку… Дыхание Марка участилось.

– Что-то в этом роде. Но я ненавижу ложь и тайны.

– А ты не могла бы… просто рассказать своей семье?

– Я пыталась. И не смогла. А ты сможешь?

Марк озадачился.

– А ты этого хочешь? Тогда уж точно моя башка окажется в чане.

– Нет-нет! Чисто теоретически?

– Я могу рассказать моей матери.

– Твоей я тоже могу. Она бетанка. Она из другого мира, того самого, где нам с тобой было так хорошо. Это моей матери я не могу сказать. А раньше всегда могла ей все рассказать. – Карин заметила, что немного дрожит. Марк, продолжавший держать ее за руки, тоже ощутил ее дрожь. Она поняла это по промелькнувшей в его глазах боли, когда Марк поднял взгляд. – Не понимаю, как что-то может быть таким правильным в одном месте и казаться таким неправильным в другом! – сказала Карин. – Это не должно быть неправильным тут. И правильным там. Так не должно быть!

– Это полная бессмыслица! Там ли, тут – какая разница?

– Если никакой разницы, то чего ради ты так старался похудеть, прежде чем ступить на Барраяр?

Марк открыл рот и снова закрыл.

– Ну что же. Это всего на пару месяцев. Пару месяцев я вполне могу вынести.

• Предыдущая
• 25/125
• Следующая