Хитрый ход - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 5
- Предыдущая
- 5/42
- Следующая
– Вот и чудесно, молодцы ребята. Я на вас надеюсь.
– А какая у вас собака? – спросил вдруг Гошка, что-то смутно припоминая.
– Французский бульдог. Ну, я пошел. До свидания.
«Французский бульдог? Ну конечно же, это тот самый тип! Просто в теплой одежке его не так легко узнать».
– Гошка, ты чего? – спросил Леха.
– Леха, мне это ужас как не нравится!
– Почему? Здорово! Только сунулись, а уже на след напали.
– И на какой след!
– Чего?
– Я этого мужика знаю. Он преступник, настоящий, он связан со всякими убийцами… И он искал бумажник Горенича, значит, явно связан с этим делом.
– Ну, это и самому плохонькому ежику понятно. Но откуда ты его знаешь?
– Помнишь, когда Ксюха под скамейку залезла?
– Ну?
– И разговор Двух типов подслушала?
– Блин! Так это тот посредник, да?
– Именно!
– Охренелушки! Но это же здорово, Гошка, такие возможности открываются…
– Какие возможности, ты что?
– Гошка, какой самый короткий путь между двумя точками?
– Прямой, ясное дело.
– То-то же!
– Шмаков, ты что надумал?
– Выпросить у мамашки Горенича лопатник, можно без денег и даже без паспорта, и пойти к этому дядьке…
– И что нам это даст?
– Поглядим…
– Леха, это не шутки, тут надо сто раз взвесить…
– Семь раз отмерь, да?
– Да, именно, и не семь, а все семьдесят.
Кстати, как ты считаешь, зачем ему бумажник понадобился?
– Наверное, чтобы следы замести, – предположил Леха.
– Ничего себе замел! Наоборот, только внимание привлек. Нет, тут что-то другое.
Ему не бумажник нужен, а то, что в бумажнике. И это, Леха, не паспорт и не деньги!
– А разве там еще что-то было?
– Было, Леха, было!
– Что?
– Бумажка с какими-то буквами и цифрами. А если это так…
– Тогда что?
– Тогда его матери, Лидии Павловне, может грозить опасность. Эх, черт, надо было предупредить, чтобы она ни одной живой душе про найденный бумажник не обмолвилась.
– Поздно, брат, боюсь, она уже раззвонила про это…
– Да, история закручивается не слабая…
Я так и знал. Раз рядом Тягомотина крутилась, жди беды.
– Ты сдурел? При чем тут Тягомотина?
– Ага, сдуреешь тут. Как теперь быть-то?
– Для начала, Гошка, давай позвоним Лидии Павловне и попросим никому про это не говорить, про лопатник то есть. А завтра надо собраться всей компанией и помозговать хорошенько. Две башки хорошо, а пять лучше.
– Шесть, – поправил его Гошка. – Про Маньку забыл?
– Точно, про Маньку забыл, дуролом, она, кстати, хоть и младше, а соображает будь здоров.
– Леха, пошли ко, мне, позвоним, не с улицы же по такому случаю звонить…
– Ага, пошли! У тебя супчику не осталось?
– Осталось.
Телефон Лидии Павловны был долго занят.
– Впечатлениями делится, черт бы ее побрал, – ворчал Леха. – А потом тюкнут старушку – и привет. И чего у баб язык как помело? Ну кто ее просил делиться с кем ни попадя?
– Леха, не бухти! Может, она никому ничего и не сказала еще?
– Ага, как же! За каким хряпом она тогда на телефоне висит?
– Может, и к лучшему…
– К лучшему? Как это? – недоуменно спросил Леха.
– Понимаешь, тут надо очень осторожно говорить, чтобы не напугать старушку до смерти.
– Да, оно конечно… А уж под каким предлогом бумажник у нее назад попросить, я и вовсе не представляю…
– Я, Леха, думаю, надо ей все рассказать, как есть.
– А бабьи вопли-сопли не начнутся?
– Могут, конечно, хотя… Мне показалось, она тетка не робкого десятка.
– Тогда, как дозвонишься, сразу попроси ее, чтобы…
– Ага, есть! Лидия Павловна? Здравствуйте еще раз, это Гоша говорит, мы у вас сегодня были…
– Да-да, Гоша, я тебя узнала. Что окажешь?
– Лидия Павловна, вы понимаете, мы тут еще кое-что узнали…
– О Толе?! – воскликнула она.
– Ну, не о нем, а… Короче, вы пока, если можно, ни одной живой душе не говорите, что бумажник нашелся.
– Почему?
Гошка замялся.
– Гоша, в чем дело?
– В том, что за бумажником идет охота…
И лучше, чтобы никто пока про это не знал.
– А я уже сказала.
– Кому?! – в ужасе закричал Гошка.
– Своему брату.
– А он…
– Нет-нет, брат не станет болтать, но я все-таки его предупрежу. Гоша, я понимаю, по телефону такие вещи лучше не обсуждать…
– Вот-вот, я сам хотел попросить у вас разрешения приехать к вам завтра, поговорить.
– Ну, конечно, какие могут быть вопросы? И чем раньше, тем лучше.
– В девять утра вас устроит?
– Прекрасно!
– А сегодня… Вы никого чужого к себе не пускайте, под каким бы предлогом к вам ни явились бы.
– Ты думаешь…
– Нет, я думаю, что пока вам нечего бояться, я это так сказал, на всякий случай.
– Хорошо, я жду вас завтра!
– До свиданья!
Гошка повесил трубку.
– Знаешь, Леха, с ней нам, кажется, повезло. Клевая тетка. Значит, с утра мы подадимся к ней, а после школы соберемся всей командой.
– Хорошо бы она нам лопатник дала, мы бы подлезли к тому типу… А бумажку подменим.
– Чем?
– Как чем? Другой бумажкой, с другими цифрами.
– Нельзя с другими… Мало ли что, может, мы только навредим этому Гореничу.
Но переписать все или отксерить нужно.
Леха, я вот что думаю, какие шифровки могут быть у фотографа, а?
– А может, шифровка тут и ни при чем?
Может, они какую-то фотку ищут, а? Может, он кого-то заснял тайком, а они теперь это ищут?
– Понимаешь, Леха, в таких случаях обычно не фотки ищут, а пленку. Но пленку в бумажниках не носят.
– Точно! Ты, Гошка, здорово сечешь в таких делах… Слышь, а может, нам пока самим действовать, а? По крайней мере без девчонок? Никитосу твоему надо звякнуть, у него котелок потрясно варит.
– Нет, Леха, это нехорошо, они обидятся.
– Я же не предлагаю вообще все от них скрыть, но пока… чего на ночь глядя людей шебаршить? Пусть спят себе, спокойно в школу шкандыбают, а уж потом…
– Вот это мудро, Леха. Они, конечно, поймут, когда мы на уроки не явимся, что у нас какое-то дело, и сами нас будут отлавливать.
– Звони Никитосу!
– Ладно.
Однако Гошкина тетя, Ольга Александровна, сообщила, что ее сын Никита болен, у него тяжелый грипп, высокая температура, и она даже не подумает звать его к телефону.
- Предыдущая
- 5/42
- Следующая
