Взгляд с наветренной стороны - Бэнкс Иэн М. - Страница 19

• Предыдущая
• 19/77
• Следующая

Одно время он даже хотел нанять собственный корабль, но узнал, что бегемотовое дерево готово принять его как ученого Цивилизации. Фрахтовать же звездное судно для единственного человека, да еще и с условием, что он будет пользоваться им только дважды за тридцать лет, казалось слишком расточительным даже по меркам Цивилизации. Но все же, если он и в самом деле собирается остаться здесь навсегда и больше никогда не увидеть в живых ни друзей, ни родных, то… словом, об этом надо было подумать как следует.

Квартиры гостей располагались так, чтобы дать им возможность насладиться наиболее роскошными видами и чистым воздухом. Но в связи с ухаживаниями Йолеуса и его погоней за Муетенайв все обитатели стали в конце концов испытывать определенные неудобства. Многие уехали, а оставшиеся своими сплетнями и разговорами начинали действовать Огену на нервы. Ученый находился здесь не для пустой и глупой болтовни, а для серьезной научной работы.

И теперь Цлеп старался как можно меньше общаться с местными обитателями и практически все свое время проводил в написании заметок или исследовании шишкастой поверхности дерева.

Итак, он висел, сосредоточенно работая. Над ним, в виде столбов и облаков, реяли сонмы фалфикоров, и именно это он и пытался сейчас зафиксировать в своей писчей таблетке.

Конечно, слова «писал» или «делал записи» на самом деле мало подходят к совершаемым в эти моменты Огеном действиям. В таблетке нельзя писать в собственном смысле этого слова. В ее голографическое пространство входят с помощью специального стила, которым вырезают, формируют, раскрашивают, текстурируют, смешивают и аннотируют его содержимое единым действием. Это даже, в своем роде, настоящая поэзия. Внутри возникают образы, идеи и целые системы.

Таблетки эти были изобретены Разумом (или его эквивалентом), и ходили неясные слухи о том, будто изобретены они лишь для того, чтобы создать новое средство общения, недоступное людям (или их эквивалентам). Однако люди, подобные Огену, потратили свои жизни на то, чтобы опровергнуть это параноидальное мнение.

– Итак, кончено, – пробормотал ученый, убирая таблетку от лица и разглядывая ее. Затем, еще немного повертев головой, он показал таблетку своему компаньону, переводчику 974 Прафу, висевшему поблизости, прямо над его плечом.

974 Праф, существо пятидесятого порядка, служил в 11 корпусе Очистки листвы Йолеуса. Он занимался также вопросами разведки и перевода, отчего и был прикомандирован к Огену. Праф тоже внимательно посмотрел на таблетку.

– Ничего не вижу, – сказал переводчик на марианском языке Цивилизации.

– Ты слишком далеко висишь.

Существо покачало крыльями и уставилось прямо на Огена:

– А разве есть какая-то разница?

– Да, есть. Таблетка отсвечивает. Смотри, – Оген повернул таблетку другим боком и поднес ее поближе к глазам переводчика.

Праф вздрогнул, сжался и сделал движение, будто хочет улететь, но потом, видимо, собрался с духом.

– Да, там действительно что-то есть.

– Я пытался использовать известнейшее явление: обычно мелкие частицы не видны с далекого расстояния, но зато потом, собираясь в плотные группы, они вдруг становятся отчетливо видимыми, словно проясненная метафора в опыте концептуального понимания.

Праф снова повернул голову, открыл рот, вытянул длинный язык, дотронулся им до поверхности таблетки и опять съежился.

– И именно это сейчас зафиксировано?

– Да, и с большим умением, – ответил Оген и счастливо рассмеялся, но ученый не удержал стило, и оно упало в бездонную синеву под ними. – Ах, черт, – выругался Оген. – Надо было прикрепить его к поясу.

Тем временем стило превратилось в точку. И оба, не отрываясь, продолжали смотреть на нее.

– Это твой инструмент для писания? – поинтересовался 974 Праф.

– Да, – схватил свою правую ногу Оген.

– И у тебя нет другого?

Оген начал нервно кусать ногти на правой ноге.

– Хм… В общем-то, нет.

– Хм, – повторил и Праф.

– Наверное, лучше отправиться за ним, – почесав голову, предположил Оген.

– Только без меня.

И Оген, отпустив хвост и левую руку, упал в пространство, стремясь догнать свой инструмент. 974 Праф вдруг тоже расцепил коготки и последовал за ним.

Воздух был жарок и густ, он мягко гудел в ушах.

– Напоминаю, – сказал Праф, поравнявшись с ученым.

– Что? – Оген прикрепил таблетку к ремню, нацепил на уже слезящиеся глаза, чтобы защитить их от ветра, очки и завертелся в воздухе, пытаясь обнаружить пропавшее стило. Это было очень маленькое и очень ценное стило, и падало оно почему-то с пугающей быстротой. Одежда Огена раздувалась и трепетала, как флаг.

Шляпа с головы слетела, ученый было ухватил ее, но та снова выскользнула и унеслась куда-то вдаль. Наверху, как туча, нависало бегемотовое дерево, но и оно стало все более удаляться по мере их дальнейшего падения.

– Поймать шляпу? – спросил 974 Праф, перекрывая свист ветра.

– Нет, спасибо. На обратном пути найдем.

Праф снова перевернулся и уставился в синюю глубину. Стило мелькало где-то далеко черной точкой.

Праф подплыл к Огену так, чтобы рот переводчика оказался у самого уха ученого, а перья касались плеча.

– Как я уже говорил… – начал он.

– О, да?

– Йолеус хотел бы знать побольше о твоих выводах относительно теории эффекта гравитационной восприимчивости, влияющей на религиозность существ с частичной отсылкой к их эсхатологическим верованиям.

Оген потерял из виду стило и нахмурился:

– Что? Что еще там за верования?

– Я просто напомнил.

– Хм. Подожди-ка минутку. Мне кажется, оно полетело вот сюда, – ученый нажал кнопку на правом запястье, и одежда перестала реять по ветру и облепила его, как мокрая перчатка, прекратив болтаться на ветру. Затем Цлеп принял удобную позицию, сложил руки и обвил ноги хвостом. Праф тоже сомкнул крылья и принял более аэродинамическую форму.

– Но я не вижу того, что ты уронил.

– А я вижу. Так…

Стило уходило все ниже и ниже.

Дело было в том, что его воздушное сопротивление было гораздо меньшим, чем у Огена, даже при таком нырке вниз головой. Ученый на мгновение задумчиво посмотрел на Прафа:

– Я думаю, придется применить мощности.

Праф как-то подобрался, сложил крылья еще плотнее и вытянул шею. Так он быстро догнал Огена, но тут же расслабился, стал парить и заявил, что быстрее двигаться не может.

– Ладно. Увидимся позже.

Оген нажал пару кнопок на запястье, и сразу же завыли крошечные моторы на его ножных браслетах.

– Не пропадай! – крикнул он переводчику под все усиливающееся жужжанье моторных пропеллеров. В первые моменты Оген очень боялся столкнуться с чем-нибудь или кем-нибудь, а больше всего задеть переводчика. Впрочем, тот парил уже в нескольких метрах позади.

– А я попытаюсь пока поймать твою шляпу и постараюсь не попасть на обед к фалфикорам.

– Давай.

Скорость ученого все возрастала; ветер свистел в ушах, и этот свист лучше всего показывал ему, как растет давление на его тело. Оген на мгновение снова потерял стило из виду, испугался, что инструмент пропал навсегда, и обеспокоенно заметался в океане безмятежной синевы.

Наверное, стило ушло в сторону. Вероятно, какой-нибудь хорошо замаскированный хищник, по ошибке приняв за пищу, давно проглотил его. Может быть, стило зашло за боковую поверхность сферы. Но тогда был бы виден край, граница. Интересно, насколько покат склон? Дело в том, что сфера не была собственно сферой и не имела ни одной из полагающихся сфере двух долей, просто на определенном уровне ее дно изгибалось, уходя под массу детритиевой горловины.

Как далеко находился теперь Оген от края! А вроде бы и совсем близко, и, кажется, Бьюселн тоже должен быть где-то поблизости, по крайней мере, так было месяц назад. Наверное, надо опуститься на горловину. Оген вгляделся в даль, но ничего определенного не увидел. К тому же, как говорили, до Бьюселна надо было падать несколько дней. Словом, как бы то ни было, стила, конечно, уже не найти. А, кроме того, здесь, наверняка, полно всяких едоков, и он, как верно напомнил Праф, тоже может оказаться кем-нибудь съеденным.

• Предыдущая
• 19/77
• Следующая