Взгляд с наветренной стороны - Бэнкс Иэн М. - Страница 67

• Предыдущая
• 67/77
• Следующая

Квилану показалось, что старик расстроен.

– Что-нибудь не так, ваша честь? – поинтересовался он.

– Нет, – посмотрел на него Висквил и снова задумался. – Нет, но мы провели разведку, и ее данные принесли нам два не очень хороших известия. Стало известно, что среди нас есть шпион – это раз, и два… то, что на аэросфере может находиться гражданин Цивилизации. – Старик потер рукоять серебряной трости и посмотрелся в нее, как в зеркало. – Конечно, было бы лучше, если бы подобные известия поступили к нам раньше, но… лучше поздно, чем никогда. – Висквил улыбнулся. – Не смотрите так опечаленно, майор. Я уверен, что все пока идет под контролем. Или скоро будет идти.

Подали под посадку самолет. Откуда-то появился широко улыбающийся Ивайрл и весело поклонился Квилану. Потом он гораздо более низко и почтительно склонился перед Висквилом, который похлопал его по широкому плечу.

– Видите, Квилан? Ивайрл здесь и не допустит ничего плохого. Возвращайтесь, майор, и готовьтесь к вашему делу. Скоро с вами будет и ваш «второй пилот». Удачи.

– Благодарю, ваша честь. – Квилан посмотрел на улыбающегося Ивайрла и поклонился старику. – Надеюсь, все здесь будет хорошо.

Висквил положил руку на плечо беломордого.

– Уверен, что так и будет. До свиданья, майор. Было приятно работать с вами. И еще раз – удачи. Уверен, мы будем гордиться вами.

Квилан поднялся на самолетик, посмотрел через мутные стекла вниз и увидел, что Висквил и Ивайрл давно позабыли о нем, занятые своим разговором.

Обратное путешествие показалось ему зеркальным отображением путешествия на аэросферу, если не считать того, что из Лаунча он отправлялся в закрытом шаттле прямо в Урбент, а оттуда на машине, ночью, был доставлен непосредственно к воротам монастыря Кадерцит.

Квилан стоял на древней тропе, ночной воздух благоухал соком деревьев вздохов и казался прозрачным после густой, как суп, атмосферы аэросферы.

Он возвратился лишь для того, чтобы немедленно быть вновь отозванным. На какой-то момент ему показалось, что никогда и не приходила к этим воротам странная женщина в черном плаще, и не спускались они с ней по закапанной свежей кровью дороге, ведущей в мир.

Завтра его вызовут и попросят взять на себя миссию в мире Цивилизации под названием Мэйсак, попросят сделать все возможное, чтобы вернуть домой ренегата и диссидента композитора Махрая Циллера, дабы он снова стал символом ренессанса Чела.

А сегодня ночью, пока он спит, – если только все пойдет по плану, и верно сработают все микроструктуры, химические и биологические процессы, – он забудет все, что произошло с ним с тех пор, как полковник Гейалайн появилась из падающего снега посреди монастырского двора всего лишь сто с лишним дней назад.

Квилан будет помнить только то, что нужно помнить, не больше. Но память его будет оживать кусок за куском, хотя в то же время его наиболее доступные воспоминания будут надежно защищены от проникновения и понимания со стороны кого бы то ни было. Майор подумал, что, наверное, сможет даже зафиксировать сам процесс забывания, если только он не начался уже сейчас.

Теплый летний дождь шелестел вокруг. Шум мотора и свет от фар привезшей его сюда машины давно скрылись во тьме. Квилан поднял руку к небольшой калитке в воротах.

Служка открыл ее быстро и бесшумно…

– Да, все сделано.

Только сейчас он окончательно понял, что все действительно сделано, миссия исполнена, и теперь-то он уже точно может рассказать – или хотя бы попытаться рассказать – дрону Терсоно, аватару Хаба, хомомдану Кэйбу или всем им, вместе взятым, что он только что сделал. И тогда Хайлеру ничего не останется, как обезоружить его, то есть попросту убить. Но Квилан промолчал.

Хайлер может и не убивать его, а лишь обезоружить… да и зачем все это. Все должно казаться нормальным – так будет лучше для Чела, для миссии… Пусть все идет своим чередом, пока свет от второй звезды не достигнет орбиты Мэйсак.

– Итак, наше путешествие окончено, – провозгласил аватар.

– Да, друзья, мы можем возвращаться, – радостно объявил дрон И. X. Терсоно, и его аура мягко засветилась розовым.

– Да, пойдемте, – услышал свой ответ Квилан.

Квилан просыпался медленно, голова у него немного кружилась. Было еще очень темно. Он лениво потянулся и вдруг почувствовал рядом с собой Уороси. Полусонная, она прижалась к нему, приникая к нему всем тело. Он обнял ее за плечи, и она почти слилась с ним…

Квилан проснулся окончательно и понял, что хочет ее, но не успел даже пошевелиться, как она повернула к нему лицо, улыбаясь приоткрытым ртом.

Уороси скользнула по нему, Уороси раскрылась, и началось то безумие, когда занятия любовью уже не различают ни мужского, ни женского, когда становится не важно, кто ты, какие части тела кому принадлежат.

В такие моменты «бамбук и раковина» принадлежат обоим сразу и никому в отдельности. Его член магическим жезлом пронизывал обоих, а ее вагина цвела, как розовый куст, поглощая оба тела, превращая обоих любовников в какое-то странное чувственное существо.

Они упоенно занимались любовью, а за окнами медленно вставал рассвет. Но вот оба любовника насладились и теперь лежали рядом, в поту, слюне и сперме, не в силах оторвать глаз друг от друга. Затем Квилан скорчился, как от боли. Ничему помочь уже невозможно. Он огляделся, не понимая до конца, где находится. Комната казалась незнакомой, потолки слишком высокими и свет чересчур ярким. Создавалось впечатление, что у него что-то не так с глазами, но это было не так.

Квилан посмотрел на Уороси. Она лежала, подперев голову кулачком, и смотрела прямо на него. И когда он взглянул в это лицо и понял его выражение, то испытал некий шок. В следующее за этим шоком мгновение его пронзил чудовищный непереносимый ужас: Уороси никогда не смотрела на него так – не на него, а через…

В этих больших темных глазах таились холод и расчетливая злоба, нечто-то беспощадное смотрело прямо ему в душу.

Ее шерсть лежала плотным серебристым щитом, и Квилан почти мог смотреться в ее длинное гладкое тело, как в зеркало, теплое и холодное одновременно. Майор разлепил губы и собрался что-то сказать, но язык оказался слишком велик для съежившегося пересохшего горла.

И тогда заговорила она:

– Не думай, что я была одурачена хотя бы на мгновение, Квилан.

Это был голос не Уороси.

Она распрямила руку и поднялась с постели движением, полным властной грации. Он долго смотрел ей вслед и только спустя какое-то время обнаружил, что на другом конце кровати сидит обнаженный старик и, не моргая, смотрит на него.

Старик молчал и выглядел смущенным, старик, совершенно неизвестный и вместе с тем до боли знакомый…

Наконец, Квилан проснулся и дико огляделся по сторонам.

Он лежал на широкой кровати в своих апартаментах в городе Акьюме. Вероятно, наступало утро, и с купола небеса сыпался густой снег.

– Света, – прошептал Квилан и быстро осмотрел комнату. Комната мгновенно осветилась. Ничего не изменилось. Он был один.

Это был день, который заканчивался концертом в зале Штульен – первым исполнением новой симфонии Махрая Циллера, которая называлась «Испытание светом». Концерт должен был закончиться именно в тот момент, когда свет от новой звезды Джунс наконец-то, через восемьсот лет, достигнет системы Лейслер и Орбиты Мэйсак.

С непередаваемым чувством тошноты Квилан вдруг вспомнил, что до конца исполнил свою обязанность, и теперь от него уже ничего не зависит. Ни от его рук, ни от его головы. Что должно произойти, то произойдет. Он уже ничему помочь не в силах, как и никто иной. И никто иной здесь не имеет в своем сознании другого сознания, подслушивающего каждую мысль… Разумеется, с прошлой ночи, если не раньше, у Квилана не осталось и тех часов одиночества по утрам и вечерам, о которых было договорено раньше.

• Предыдущая
• 67/77
• Следующая