Ва-банк (ЛП) - Барнс Дженнифер Линн - Страница 14

— Что бы ты могла сделать?

Я чувствовала тепло, исходящее от тела Дина.

— Что-нибудь, — слову едва удалось вырваться из моего рта.

Когда-то агент Стерлинг сказала мне, что я — слабое звено команды, потому я по-настоящему чувствую. Майкл с Лией прекрасно умели скрывать свои эмоции и принуждать себя ни о чём не заботиться. Дин до двенадцати лет жил в окружении ужасов и был убежден, что стоит ему начать чувствовать, он может стать чудовищем, каким был его отец. И пусть Слоан никогда не скрывала своих чувств, она всегда будет видеть сначала алгоритмы, и только потом — людей.

Но я прочувствовала потерю каждой жертвы. Я винила себя в каждом убийстве, совершенном Н.О., ведь каждый раз, когда я что-то упускала, каждый раз, когда было слишком поздно…

— Если бы ты что-нибудь сделала, — мягко сказал Дин, — твоя мать сейчас могла бы быть жива.

Я знала, почему Дин не мог заснуть, а он узнавал мои мысли, даже прежде чем я успевала подумать. Он знал, почему я чувствовала кровь на собственных руках каждый раз, когда нам не удавалось спасти человека, потому что я была недостаточно умна или слишком медлительна.

— Я знаю, что глупо так думать, — выдавила я. — Я знаю, что не виновата в том, что случилось с моей матерью.

Дин потянулся к моей руке и взял её в свою, накрывая мою ладонь своей.

— Я знаю это, Дин, но я не верю в это. И никогда не поверю.

— Поверь мне, — просто сказал он.

Я опустила руку на его грудь. Его ладонь сомкнулась на моей, удерживая её и меня.

— Ты не виновата, — произнес Дин.

Я чувствовала, что он хотел, чтобы я верила в его слова. Я сомкнула пальцы, сжимая его футболку и притягивая его к себе. Мои губы накрыли его губы.

Чем настойчивее я целовала его, тем настойчивее он целовал меня в ответ. Чем ближе друг к другу мы находились, тем больше я хотела притянуть его ещё ближе.

Ты не можешь заснуть, и я не могу заснуть, и мы здесь, посреди ночи…

Я поймала его губу зубами.

Дин был нежным. Дин был милым. Дин был замкнутым и всегда держал себя в руках — но сегодня ночью он запустил руки в мои волосы, оттягивая мою голову назад. Он ловил мои губы своими.

Поверь мне, — сказал он.

И я верила в то, что он знал, каково быть сломленным. Я верила в то, что для него я не казалась изломанной.

— Ты всё ещё думаешь о том, что ты увидела внизу, — Дин ласково провел ладонью по моим волосам, а я опустила голову ему на грудь. Я чувствовала прикосновение мягкой ткани его футболки, потрепанной многочисленными стирками.

Я уставилась на потолок.

— Думаю, — его сердцебиение заглушило тишину. Я гадала о том, слышит ли он, как стучит моё сердце.

— Если «проблемы с техобслуживанием» в «Его Величестве» — это действительно ещё одно тело, то у нас четыре убийства за четыре дня.

Что случится на пятый день? Мы оба знали ответ на этот вопрос.

— Почему именно «последовательность Фибоначчи»? — спросила я.

— Возможно, я из тех, кому нужно, чтобы всё сходилось, — ответил Дин. — Каждое число в «последовательности Фибоначчи» — это сумма двух предыдущих чисел. Возможно, мои действия — часть системы — и каждое убийство должно превзойти предыдущее.

— Тебе это нравится? — вслух гадала я. — То, что ты делаешь? Это приносит тебе удовольствие?

Пальцы Дина в моих волосах замерли.

Это приносит тебе удовольствие?

Внезапно я поняла, как этот вопрос прозвучал для Дина. Я села и повернулась к нему лицом.

— Ты совсем не похож на него, Дин.

Я провела ладонью по его лицу. Самым большим страхом Дина было найти в себе нечто от его отца.

Психопатию. Садизм.

— Я знаю, — ответил он.

Ты знаешь это, но не веришь в это.

— Поверь мне, — прошептала я.

Он накрыл мою шею ладонью и кивнул — всего раз, едва заметно. Моё сердце сжалось в груди, но где-то внутри меня зародилось нечто другое.

Ты совсем не похож на своего отца.

Я не виновата в том, что случилось с моей матерью.

Я встала, чувствуя, как в моём горле появляется ком. Я встала и направилась за флешкой с информацией о моей матери. А затем я вернулась и опустила флешку на его ладонь.

— Открой эти файлы, — едва слышно произнесла я, чувствую, как голос застревает в моём горле. — Открой их, потому что я не могу.

ГЛАВА 16

Скелет завернут в ярко-синюю ткань.

Мы с Дином сидели за компьютером, листая от одной фотографии к следующей, и с каждым кликом мой палец словно тяжелел.

В костях её левой руки зажат давно завядший цветок.

На её шее поблескивает ожерелье, а цепочка путается в её рёбрах.

Пустые глазницы уставились на меня с лишенного плоти черепа. Я глядела на его очертания, в ожидании вспышки узнавания, но чувствовала лишь, как желчь поднимается в моём горле.

Ты снял с её костей плоть. Криминалисты считают, что отделение произошло посмертно, но это слабое утешение. Ты разрушил её. Ты уничтожил её.

Дин опустил ладонь на мою шею. Я рядом.

Я сглотнула угрожавший накрыть меня приступ тошноты. Раз. Дважды. Трижды — а затем я перешла к следующей фотографии. Их были дюжины: снимков грунтовой дороги, на которой она была похоронена. Снимков строительной техники, обнаружившей простой деревянный гроб.

Ты завернул её кости в покрывало. Ты похоронил её с цветами. Ты дал ей гроб…

Я заставила себя вдохнуть и переключилась от фотографий к официальному докладу.

Согласно словам судмедэксперта, на одной из костей её руки была зазубрина — когда она пыталась защититься, нож буквально пронзил её до кости.

Результаты лабораторных исследований определили, что прежде чем захоронить скелет, убийца обработал кости каким-то химическим веществом. Именно из-за этого было сложно определить возраст останков, но анализ места преступления показал, что захоронение произошло в течение нескольких дней после исчезновения моей матери.

Ты убил её, а затем уничтожил её. Никакой кожи на костях. Никаких волос на голове. Ничего.

Пальцы Дина ласково массировали мышцы на моей шее. Я перевела взгляд с экрана компьютера на него.

— Что ты видишь?

— Заботу, — Дин ненадолго замолчал. — Почитание. Чувство вины.

Я чувствовала, как на кончике моего языка вертелись слова о том, что я не хотела знать о том, мучается ли убийца от чувства вины. Мне было плевать на то, что она значила для него достаточно, чтобы сделать нечто большее, чем просто бросить её тело в какую-нибудь дыру.

У тебя нет права хоронить её. У тебя нет права почитать её, больной ты сукин сын.

— Думаешь, она знала его? — мой голос прозвучал отстраненно. — Только так можно объяснить всё это, да? Он убил её в минуту безумия, а затем пожалел об этом?

Залитая кровью гримерка из моих воспоминаний говорила о власти и ярости, а место похорон, как и сказал Дин, указывало на почтение и заботу. Две стороны одной монеты — а вместе они вовсе не походили на беспорядочный акт жестокости.

Ты забрал её с собой. Я уже давно знала, что убийца моей матери забрал её из той комнаты. Полиция не могла сказать, была ли она жива или мертва, но они с самого начала знали наверняка, что она потеряла столько крови, что шансов на её выживание почти не было. Ты забрал её, потому что она была тебе нужна. Ты не мог оставить её, позволив кому-то другому похоронить её.

— Возможно, он знал её, — голос Дина вернул меня к настоящему. Я заметила, что на этот раз он не стал использовать слово «я». — Или же он наблюдал за ней издалека и убедил себя в том, что они общались. Что она знала о том, что он наблюдает. Что он знал её так, как никто другой никогда не узнает.

Моя мать зарабатывала на жизнь, работая «экстрасенсом». Как и я, она умела читать людей — и делала это достаточно хорошо, чтобы убедить их в том, что у неё есть связь с потусторонним миром.