Флиртуя с огнем (ЛП) - Мидер Кейт - Страница 34

— Этот твой особый стиль “вызывающе агрессивный, Я — женщина, слышите, как я рычу” достигает цели в привлечении мужчин, но быстро надоедает и не работает в долгосрочной перспективе.

Какой он ошеломляюще проницательный.

— Угу. Мужчины заявляют, что сильные женщины сексуальны, но к тому времени, как заканчиваются ухаживания и ты уже не являешься чем-то новеньким, постепенно секс сокращается с еженощного до ежемесячного, если тебе повезет, особенно, когда мужчина, который восхищался тем, что увидел в тебе равную, начинает видеть конкурента, тогда мы можем с уверенностью сказать, что большинство мужчин предпочитает мягкую, ультраженственную замену. Степфордскую жену[1].

— Не очерняй всех мужчин из-за грехов своего бывшего, сладкая. Может быть, вы двое просто были несовместимы.

Именно это Дэвид и сказал, когда бросил ее. Она решила, что это одна из тех громких фраз при разрыве, которые мужчины выдают, оправдывая то, что им наскучили длительные отношения и они бросились в новые и яркие. Десять лет с кем-то, с кем она может никогда и не была совместима. Как все пришло к этому?

Люк постучал по столу.

— А что там было за дерьмо по поводу победы?

— Дэвид считал, что я была слишком азартна. Мне всегда надо было бежать быстрее, чем он, превосходить его в спальне, выигрывать в покер...

— Вернись-ка на минутку. В спальне?

Удивительно рассчитав время, их дерзкая официантка вернулась с кувшином пива, миской льда и флиртующей улыбкой для Люка. Он налил стакан и передал тот Кинси, затем проверил пальцами воду в миске со льдом и погрузил ее ноющую руку в холодную жидкость. Обыденность того, как он заботился о ней, коснулась какого-то закрытого, нетронутого места внутри Кинси.

— Ты говорила?

— Нет, это ты говорил.

— Как ты превосходила его в спальне?

Она вздохнула, потягивая пиво. Холодный напиток освежал, но не мог остудить ожог от неудачи, горящий в ее груди.

— Я не рассматривала это как превосходство, а он рассматривал. Он хотел все держать под полным контролем, а мне если и нравилось это время от времени… — жар опалил ее щеки, но она зашла уже слишком далеко, чтобы поворачивать назад, — то так же нравилась и более активная роль.

Мышцы на челюсти Люка дернулись.

— В каком смысле?

— Говорить ему, что мне нравится. Что мне нужно. — Заткнись, Кинси. — Как жестко мне хочется.

Мышца сжалась еще сильнее.

— Большинство парней будут счастливы тому, что женщина вслух говорит о своих желаниях, — сказал он голосом, севшим на несколько тонов. — В половине случаев, мы понятия не имеем, получает ли женщина наслаждение.

— В самом деле?

— Не я. Просто пытаюсь заступиться за оклеветанный пол. И что же так сильно мешало этому парню удовлетворить такую женщину, как ты?

— Временами, мне надо было больше, и если я сама заботилась обо всем, он видел в этом обвинение для своих навыков, угрозу своей мужественности, — Боже, она не могла поверить в то, что эти слова слетают с ее губ. Она никогда открыто не говорила о своей сексуальной жизни, даже с подругами. Люк же воспринимал все без осуждения, наоборот, его это, кажется, заводило.

Как она могла посвятить столько лет своей жизни такому мужчине, как Дэвид?

Сдерживая навернувшиеся слезы, Кинси сделала большой глоток своего пива, чтобы вернуть себе грозившее рухнуть спокойствие. Теперь она видела, как глупо это выглядело, как она держалась за эти отношения, которые уже давно были наполовину мертвы. Страх остаться одной удерживал ее лучше любого приговора. Или может она понятия не имела, что было лучше для нее.

Сейчас она знала, или думала, что знала. Ставить на первое место себя: карьера, мороженое, оргазмы, в таком порядке, — вот что ей было надо.

— Может, мне слишком тяжело угодить, — сказала она, моментально отступая от своей позиции “Вперед, девочка”.

Люк громко вздохнул.

— Не надо плакаться мне в жилетку, Кинси. Этот придурок напортачил, просто и ясно. Он должен был сделать все, что в его силах, чтобы удовлетворить тебя. И убедиться в том, что ты знаешь, насколько особенной являешься, — наклонившись вперед, он обхватил ладонью ее щеку и провел по нижней губе подушечкой большого пальца. — Если бы ты была моей, крошка, я никогда не позволил бы тебе забыть об этом.

Если бы ты была моей… Было несправедливо с стороны Люка, так разговаривать с ней, не тогда, когда она чувствовала себя на самом дне. В отчаянии, она воззвала к своему негодованию по поводу названия “крошка”, но того и в помине не было рядом. На его губах, это слово заставило сломанную женщину внутри нее почувствовать себя бесценной. Желанной.

На что это может быть похоже, попасть в центр эмоционального внимания со стороны такого мужчины, как Люк Алмэйда? Принадлежать ему, телом и душой? Подобная перспектива отчасти согрела ее. Но больше напугала. С Люком, как она подозревала, не будет никаких полумер.

Не то, что Дэвид, которому потребовалось девять с половиной лет, чтобы задать ей важный вопрос. А она была дурой, что позволила ему задавать темп их отношений, потому что не была уверена, что заслуживает внимания со стороны мужчины с таким высоким положением. А учитывая ее текущей беспорядок, она не была уверена, что заслуживает внимания вообще какого бы то ни было мужчины, даже того, который сидел напротив нее.

Тошнотворная вспышка воспоминаний об обвинениях со стороны Дэвида заставила ее уклониться от прикосновения Люка.

— Тебе не следует говорить таких вещей… это перебор.

Он посмотрел на нее с безошибочно угадываемой напряженностью, его взгляд был в миллион раз более уверенным, чем ее сердцебиение.

— Разве?

— У меня… у нас есть работа, которую надо сделать, и нам следует оставаться в профессиональных рамках, — Убеждай себя в этом, сестра. Случившееся на пляже с Дэвидом только доказывает то, что она и так уже какое-то время знала: она была неудачницей в любви, значит все, что ей оставалось, — карьера. Ставить ее под угрозу, заводя роман со своим заданием, было подобно самоубийству.

Его голос был наполнен низким сексуальным ропотом.

— Ты умная женщина. Уверен, ты уже к этому времени поняла, что профессионализм не является моим вторым именем, — внезапно он поднялся и навис над ней, выглядя раза в три ее больше и злым, как ад, на нее. Он достал из своего кармана две двадцатки и бросил их на стол.

— Пошли.

— Но я еще не допила свое пиво! — А он к своему даже не притронулся.

— Шевели своей сладкой попкой, Кинси, или я вынесу тебя отсюда, — он еще ниже наклонил свое тело, так что они оказались на расстоянии дыхания. — Ты не хочешь, чтобы я устраивал сцену, не после всей той хорошей, ох-какой-профессиональной работы, которую ты провела, превращая меня в предмет обожания.

Зарычав от того, что она знала: он был прав, и потому что чувствовала себя разозлившейся, Кинси встала и потопала к выходу на лестницу. Мужчина был полным засранцем, с его “крошка это” и “сладкая то”. и угрюмостью, которая доводила ее до припадков. Ладно, она покажет ему угрюмость.

Когда она достигла последней ступени, пальцы Люка обернулись вокруг ее руки и, прежде чем она смогла вырваться, он затянул ее в дверь, ведущую в туалет. Кинси повернулась, чтобы оказаться с ним лицом к лицу и высказаться по поводу грубого отношения, но моментально передумала, увидев его лицо. Его глаза пылали, безжалостно и искренне.

Инстинктивно, она отступила назад, натолкнувшись задницей на холодный фарфор раковины. Это была одна из тех одиночных уборных, закрывающихся отдельным замком. Который он повернул. Щелчок заставил ее сердце трепыхаться, как какого-то дикого зверька, пытающегося выскочить у нее из горла.

— Люк, людям нужно будет зайти сюда, — сказала она своим самым разумным тоном. Да, давайте здесь будем разумными. Людям нужно опорожнить свои мочевые пузыри, а Люк Алмэйда планировал… ну, Кинси не знала, что именно он планировал. Но этот дикий взгляд, ох, он говорил ей, что это будет нечто безнравственное.