Кольцо Афродиты - Юдовский Михаил - Страница 23

• Предыдущая
• 23/39
• Следующая

- Македонский, не пейте воды! Македонский, не пейте воды!

- Тебя, Долбоеба, забыл спросить, - огрызнулся Великий Полководец и, припав губами к мутноватой воде, осушил озерцо до дна. Переизбыток влаги хлынул у него изо всех пор, Македонский захлебнулся и утонул.

Долбоебы участвовали во всех войнах, революциях, переворотах и иных тонких политических процессах, но так и остались неизвестными. Именно Долбоебу с девочкой на руках поставлен памятник в берлинском Трептов-парке. (Именно к их числу принадлежим и МЫ, Писатели этих строк ).

В целом, из всех вышеупомянутых подвидов плодотворными оказались лишь шесть:

Долбоебы, Гондоны, Выблядки, Припездки, Пидорасы и, извините, Узбеки. Козлы, Олухи и Кретины же оказались банальны, невыразительны и составили так называемую Общую Массу Шоколадных Читателей.

ПРИЛОЖЕНИЕ

ЗНАМЕНИТЫЕ ДОЛБОЕБЫ:

Энгельс, Колумб, Архимед, Моцарт, Парацельс ( Авицена ), Микельанжело, Иисус Христос, Ван Гог, Паскаль, Буратино, Гагарин, Спилберг, МЫ, Идр.

ЗНАМЕНИТЫЕ ВЫБЛЯДКИ:

Маркс, Сократ, Гоголь, Апостол Павел, Леонардо да Винчи, Байрон, Призрак Оперы, царь Давид, Толстой, Солженицын, Идр.

ЗНАМЕНИТЫЕ ГОНДОНЫ:

Ленин (Ильич), Гете, Апостол Петр Ключник, Александр Македонский, Декрат, Мольер, Павлик Морозов, Иван Сусанин, три Поросенка, Идр.

ЗНАМЕНИТЫЕ ПИДОРАСЫ:

Рафаэль, Пушкин, Россини, Бах, Энштейн, Рубенс, Кощей Бессмертный, Шекспир, три Волхва, кукла Мальвина, Идр.

ЗНАМЕНИТЫЕ ПРИПЕЗДКИ:

Лермонтов, Шопен, Песталоцци, Пифагор, Феллини, Иуда Искариот, Мусоргский, Фолкнер, царь Соломон, Иосиф-плотник, Достоевский, Пьерро, Идр.

УЗБЕКИ:

Рахат-Лукум.

(КОНЕЦ ЛИРИЧEСКОГО ОТСТУПЛЕНИЯ)

ОБЩЕСТВЕННЫЙ РЕЗОНАНС

Сверкая надраенными зубами, я вышeл на кухню. На кухне в клубах дыма и аромате кофе сидел голый по пояс дядя Володя.

- Не понял,- говорю,- а где Аня?

- Я ее спровадил,- ответил дядя Володя.- Зачем тебе, Гоша, альбиноски? Тебе, Гоша, альбиноски не нужны.

- Дядька, - говорю я сердито,- не вмешивайся в мою личную половую жизнь. Кофе она сварила?

- Это я ей позволил. А далеe - ни-ни. Кстати, полюбуйся на свою статью.- Oн протянул мне свежий выпуск " Городских Хроников ".

Я живо прочел передовицу. Паршивый дядька искромсал мою статью, как капустную кочкрыжку. Резюме было следующим: "Словом, о таких людях, как Ябунов, можно фигурально выразиться, что они "пердят" в общественных местах, аки у себя дома."

Внизу стояло: " Наш спец. корр. Егор Иродов ".

- Эт что,- говорю,- я уже следующую статью подготовил. Про Б.Г.

- А этот что делает? - заволновался дядька.

- О, он много что делает. Полный комплект.

- Говори без обиняков!

- Ебет альбиносок. За сценой, аки у себя дома.

- Я тебя, Гоша, пришибу,- устало пообещал дядька.- У тебя какой-то извращенный склад ума.

- Народ,- говорю,- должен знать всю правду.

Дядя Володя поскрежетал зубами и выдохнул:

- Каких таких альбиносок?

- В основном,- объясняю,- беленьких. Глазки такие красненькие, знаешь?

- Ну, а ты чем занимаешься? Не прoшло и получаса, как я выставил от тебя альбиноску с красными глазами.

- Отбил у Б.Г.,- похвастался я.- Могу и об этом написать.

- Пакалечу! - заревел дядя Володя.- Отпилю руки! Выскребу мозги чайной ложечкой! Не надо писать про Б.Г., Гоша.

Я испугался, но огрызнулся в ответ:

- Ну, и у кого ж из нас извращенный склад ума, дяденька?

- Ты и Аркадий,- загадочно ответил дяденька.- Вы и только вы двое умеeте делать из меня зверя. Пойду, дам Аркадию по яйцам,- неожиданно решил он и ушел.

А я остался пить кофе один. Ненадолго - вскоре на кухню выпорхнула Оксана и поставила чайник.

- Опаздываем,- подъебнул ее я.- Моя альбиноска уже съебамшись.

Оксана не то фыркнула, не то всхлипнула ( дура ).

- Сам дурак! -огрызнулась она.

Вот и думай про нее! Лесбиянка - она и есть лесбиянка.

- Лесбиянка,- отпустил новую шпильку я.

- Пидр,- процедила она.

- Беспочвенно,- с ноткой превосходства заметил я.- Неудачная критика.

- Поживем - увидим,- заявила она.

ФИЛОСОФСКОЕ РАССУЖДЕНИЕ Мне никогда не нравились всякие извращения. Ну, к педерастам я, пожалуй, относился терпимо. Лесбиянки мне отчасти даже были симпатичны. Против зоофилов я, в общем-то, ничего не имел. Некрофилы мне попросту нравились. Но отрывать лапки бедным кузнечикам...

( КОНЕЦ ФИЛОСОФСКОГО РАССУЖДЕНИЯ )

Тут за окном послышался дрочливый лай множества собак. Оксана заткнулась, да и я, честно говоря, приумолк. Маленькие кривоногие твари, окружив ноги дяди Степы Речного, ластились к ним, как хуй к пизде. По лицу дяди Степы расползлась сладкой жижей блаженная улыбка. Он йукал своим четвероногим уродцам, а те, повинуясь звукам его неземного голоса, разгоняли всех дворовых котов. Тут дверь хлопнула, и в кухню ворвался взъяренный Тихон.

- Я буду жаловаться Властям! - прошипел он.- Ты у меня дойукаешься, долбоеб!

Он спиздил у Клавы кусочек мела и куда-то изчез в дурном настроении.

- Оксан,- сказал я неожиданно,- отчего у тебя жопа такая упругая?

Оксана явно не ожидала такого вопроса, поэтому она растерялась и пощупала свою жопу.

- Не знаю,- говорит.

- А я,- говорю,- знаю. Жрешь много, вот что.

- Неправда!

- Правда-неправда - один хуй, скотина.

- Все,- сказала она.- Я на тебя в обиде. Ты будешь в конце концов со мной спать или нет?

- С тобой, пожалуй, уснешь... То есть, ты в каком смысле?

- В обычном. Как мужчина с женщиной, Гоша.

- А давай, как космонавты.

- Чо?

- Через плечо. Вот у меня дружок был, Юра, блядь, Гагарин покойный, так тому насрать где, как, с кем - спит, скотина, без задних ног, только невесомостью его переворачивает. А он, сука, по орбите так и несется.

- Притормози,- подняла руку Оксана.

- Вот так и люди ему: притормози, мол, Юра! Но ему и на людей насрать, пищу из тюбиков посасывает, спит и несется себе навстречу посмертной славе. Так и помер.

Видимо, Оксанe стало жалко Юру, и она заплакала.

- Ну чо ты, - говорю,- ревешь. Помер Юра, ну и хуй с ним, что, у нас других космонавтов нет? Есть у нас еще космонавты. Серега, например, Умственно Отсталый. У него, кстати, тоже жопа толстая.

- Как у Гагарина?

- Как у тебя.

Тут во дворе кто-то потешно закричал " ай! ай! ", и мы отвлеклись от разговора. Сперва в окне кухни промелькнул Фима, почему-то вверх ногами, за ним - незнакомая рука с гаечным ключем.

- Ой, Вань, душа! - услышали мы потешный фимин голос.- Ты чего?

- А вот чего! - раздался чей-то бас, и рука с ключем вновь очертила в окне полукруг.

- Ай, Вань, ты чо, пьяный, что ль?- завизжал Ефим.

- Я те щас покажу пьяного! - ревел невидимый Ваня.- Эту, блядь, историю поведал ему Ефим, сука, Парашин. Я те, блядь, поведаю истории. Баян! Аккордеон ебаный!

- Парашина пиздят,- сообщил я Оксане.- Гаечным ключем.

- Кто пиздит?

- Полагаю, что Иван Тургенев.

- Гоша, помоги Фиме!

- Да ты ебнулась,- возразил я.- Против Тургенева не пойду.

Но высунулся в окно. Ваня, большой, седовласый и седобородый, методично добивал гаечным ключем маленького расплющенного Фиму.

- Вань, не бей Фиму,- попросил я.- Он маленький.

- Ничего, ничего, Гош,- слабо сказал Фима.- У Вани на пиздюль рука легкая.

- Ладно, выгребай, Фим,- махнул рукой я.- Погода, кстати, сегодня чудесная.

Ваня кивнул и, хекнув, продолжил свое богомерзкое занятие. Я потерял к ним интерес и повернулся к Оксане.

- Привет, Оксан,- говорю.- О чем мы разговаривали до того?

- О том, что давай спать вместе.

- Да ну тебя,- говорю.- Не хочу я спать. Я сегодня обещал с пацанами встретиться, а ты - спать! В крематории выспишься.

- Так ты, значит, меня не хочешь?

• Предыдущая
• 23/39
• Следующая