Неразрешимое бремя - Дорогожицкая Маргарита Сергеевна - Страница 58

— Матильда, мальчик Николас, которого вы так любите, умер.

— Что вы такое говорите?

— Он умер сорок лет назад, вместе со своей матерью. А тот, кого вы знаете сейчас как Николаса или Агнесс, — всего лишь маска. Для колдуна. Который жестоко убивает девушек. Не по своей воле он таким стал, да, действительно, но его надо остановить. Но могу вам обещать, — я спокойно смотрела на побледневшее лицо старой женщины. — Что в отличие от Единого, я заставлю заплатить по счетам всех.

А у Отшельника уже завтра появится новое интересное задание. Уже возле двери мне внезапно пришла в голову еще одна идея.

— Матильда, вы кажется сказали, что он вас навещал? Он ничего с собой не привозил?..

Домой мне удалось добраться лишь под утро. Злой и встревоженный Антон устроил мне головомойку прямо с порога. Особенно умилила Пиона с красными заплаканными глазами и распухшим носом, но зато трогательно обнимаемая и успокаиваемая Мартеном.

— Ты где была? Мы чуть с ума не сошли, волнуясь за тебя! Сколько раз просил!..

— Прости, дела. Замоталась, забыла. Не смогла. Каюсь, нет мне прощения. Больше не буду. Честно, — привычной скороговоркой отбарабанила я. — Где мой завтрак?

Антон нисколько мне не поверил, слишком хорошо он меня знал. Просто давнишний ритуал и соблюдение условностей. Раз виновата, значит надо раскаиваться и просить прощения.

— Пиона, Мартен. Я смотрю, вы так сблизились… Когда свадьбу играть будем?

Интересно, она хоть знает, как привлекательно смотрится с таким пышным румянцем на всю щеку? Мартен тут же вскочил на ноги и заволновался.

— Г-г-госпожа Лидия, я м-м-могу…

— Только приданое я за нее не дам, ни копейки, учтите. Обсудите с отцом, Мартен.

— Может хватит уже сваху из себя изображать? — недовольный Антон протянул мне записку. — Еще вчера вечером принес стражник, очень тебя требовали в громаду. Но ты же как обычно где-то шляешься!..

Я развернула бумагу, прочла, нахмурилась. Да, похоже, рано я обрадовалась удаче, впрочем, мне не привыкать.

— Куда? Ты же собиралась позавтракать! — окликнул меня Антон, но я уже неслась в управу.

— Вы изволили придти, госпожа Хризштайн? — кардинал Ветре даже в камере ухитрялся выглядеть высокомерно и благочестиво, однако он заметно осунулся и теперь вовсе выглядел тощим.

— Женское любопытство, ваша святость.

— Вчера меня допрашивал господин инквизитор. Удивительно быстро он оправился, не находите?

Я пожала плечами под его испытующим внимательным взглядом. Мое лицо не выражало ничего, кроме вежливого интереса. Мастерство карточного шулера, которому меня в свое время обучал атаман, предполагает умение держать лицо в любой ситуации. Я продолжала молчать. Если хочешь заставить противника открыть карты, иногда просто следует подождать, ничего не предпринимая.

— Он и сегодня должен придти, — кардинал тоже решил поиграть.

Мы молчали, а я в это время спокойно размышляла над возможными исходами дела. Первым сдался церковник.

— Я могу намекнуть господину инквизитору, что его ранения были более чем серьезны. На самом деле, они были смертельны, как сообщил мой человек. Как думаете, когда он начнет выяснять подробности, что обнаружится?

— Что ваш человек ошибся? — вежливо подсказала я.

— А это будет зависеть от вас, госпожа Хризштайн. Полагаю, вы непосредственно приложили руку к чудесному излечению инквизитора. Или правильней будет сказать, колдовскому?

Он приблизился вплотную к прутьям клетки и уставился на меня ненавидящим взглядом.

— Я слишком хорошо знаком с действием грибного эликсира, чтобы не связать концы с концами.

Мое лицо превратилось в бесстрастную маску, но внутри поднималось дикое бешенство. Если бы нас не разделяла решетка, я бы убила его на месте, не озираясь на последствия.

— Так вы знали про то, чем занимается помчица Малко? Неужели довелось испробовать его действие на себе? — я позволила себе легкое любопытство.

— Этот эликсир спасал жизни! Жизни достойных праведников! — кардинал вцепился руками в прутья клетки, костяшки побелели.

В голове сделалось пусто и холодно.

— Жизнь праведника стоит детской? — невыразительно спросила я.

— Да хоть дюжины! Мир погряз в грехе и похоти!..

— А вы его, конечно, собирались спасти, — в моем голосе не было иронии, просто констатация факта.

— Да! — выплюнул он мне в лицо. — В том числе от таких, как ты, грязная шлюха!

— И что же вы хотите от такой грязной шлюхи, ваша святость? — я уже знала, что он умрет. Мне плевать на праведный суд, наказание и отмщение для пострадавших. И на Единого тоже плевать. И на красавчика с его принципами. Таких праведников, с молчаливого согласия и равнодушного одобрения которых творится колдовство, нужно сжигать вместе с колдунами. Жаль, что от костра придется отказаться.

— Ты отпишешь мне всю землю, что получила, слышишь! И вытащишь меня отсюда. Хитрая изворотливая змеюка, уж постарайся. А иначе инквизитор, на которого ты смотришь словно течная сука на кобеля, узнает про тебя все. И кто знает, может выяснится, что ты и есть тот самый Серый Ангел! А если инквизитор уже под твоими чарами, то сводня из борделя тебя уж точно в покое не оставит! — он уже практически орал, не обращая внимания, что его может услышать охранник.

Придется поторопиться, сегодня вечером. Яд? Отравить пищу в тюрьме несложно, но не надежно. Я хочу быть уверенной, что эта гнида сдохнет. Остается холодная сталь. Перерезать ему горло и согреть руки в его крови. Совсем как любил делать колдун. Я кивнула и улыбнулась кардиналу, представляя цвет его крови.

— Хорошо, ваша святость. Я попробую вас вытащить. Не волнуйтесь так. А то сердце не выдержит…

— Дрянь! У тебя времени до утра. Завтра я заговорю. И не вздумай обдурить. Учти, твою тайну знаю не только я!

Я улыбнулась еще шире, доведя церковника до исступления своим спокойствием. Он уже выдал своего сообщника, неосторожно сболтнув лишнего. Совпадений ведь не бывает, почти совсем.

— Ну что ж, тогда до завтра, ваша святость, — поклонилась я ему, но уже возле двери оглянулась и лукаво попросила. — У меня уже есть идея, как вас вытащить. Поэтому не откажите в любезности, упомяните в разговоре с инквизитором Серого Ангела и попробуйте убедить, что тот вас подставил.

Я поднялась по лестнице из казематов, печатая шаг и чувствуя, как рвется наружу ярость, пересекла просторное помещение управы, бесцеремонно отталкивая с дороги попадающихся стражников, писарей и чинуш, не забывая, тем не менее, присматриваться к обстановке и намечать план сегодняшней ночной вылазки. Будет сложно и очень, очень рискованно, но меня это никогда не останавливало. Задержалась напротив дежурного писаря, небрежно поинтересовалась:

— Любезнейший, мне надо будет вернуться повидать кардинала Ветре еще раз. Непременно сегодня. До которого часа я могу рассчитывать?

— Посещения заключенного запрещены, — не поднимая головы от бумаг, ответил писарь.

— Мне очень нужно, — я подсунула золотой под его писанину.

Привычным движением он ловко смахнул монету в ящик стола, улыбнулся мне уже приветливо и сказал:

— До девяти. Потом громада запирается, и в казематы вас никто не пустит.

— Не успею до девяти, никак, — нахмурилась я. — К десяти, а может и позже. Что же делать?

— Приходите завтра.

— Но мне надо непременно сегодня его увидеть!

— Кого вы собираетесь увидеть, госпожа Хризштайн? — раздался голос отца Валуа за моей спиной.

План резко поменялся. Я мгновенно успокоилась и обернулась к церковнику, нацепив на лицо маску холодной отстраненности.

— Вас это касается? — довольно грубо поинтересовалась у отца Валуа. К своей досаде, рядом с ним заметила красавчика. Наверняка, пришли к кардиналу. Кысей уже где-то успел раздобыть новую мантию, что меня позабавило.

— Чтобы даже духа вашего здесь не было. Убирайтесь и не смейте больше лезть в церковные дела, — отец Валуа был явно раздражен.