Венчальная свеча - Бэннет Марси - Страница 22

• Предыдущая
• 22/33
• Следующая

– Но откуда ему взяться? – Ее вдруг охватила необъяснимая злость. – Забавно, конечно устроить мемориал из конторы финансиста. Но это непрактично и глупо. Почему бы не передать эту площадь другим директорам или устроить комнату отдыха для женского персонала, – желчно добавила она, – чтобы было, где собраться и перемыть косточки мужчинам!

– К чему столько страсти? – опешил Майлз. Патриция посмотрела на него так, будто видела впервые.

– Я... не знаю, – покачала головой она. – Что-то в этой комнате... Мне здесь не по себе.

– Я же здесь впервые поцеловал тебя! – Он даже присвистнул.

Последовавший за этим изумленный возглас сменился язвительным смехом.

– Ну и местечко выбрали! И как я отнеслась к этому?

– О, тебе очень понравилось. – К досаде девушки, лицо Майлза озарила ностальгическая улыбка. – Я даже был шокирован твоей реакцией. – Держа руки в карманах, он шаг за шагом приближался к ней. – Я считал те6я стеснительной школьницей. – Он был уже совсем близко, и странная улыбка играла на его губах. – Но твое поведение превзошло мои самые смелые ожидания.

– Правда? – спросила Патриция, чувствуя, что добром это все не кончится.

– Да, – подтвердил Майлз, прижимая ее к столу. – Ты завелась с пол-оборота и повисла у меня на шее, страстно отвечая на поцелуй.

– Ума не приложу, что это со мной случилось, – пролепетала она.

– Ты страстно желала этого. – Он уже касался ее бедрами. – Ждала этой минуты. – Он неотрывно глядел ей в глаза и, хотя он не притронулся к ней, девушка не могла отделаться от ощущения, что ее уже ласкают. Каждая клеточка ее тела тосковала по его волшебным прикосновениям. Ей хотелось обвить его шею руками и впиться в губы жадным поцелуем – таким, который он подарил ей недавно ночью.

Что бы он предпринял тогда? Опрокинул на стол рядом со старинным пресс-папье и там взял бы – торопливо и грубо? Занимался бы с ней любовью, пока призраки, обитающие в этом кабинете, не проснулись бы от ее стонов?

Девушка поспешно опустила веки, словно опасаясь, что безумные картины, нарисованные воображением, отразятся в ее глазах.

– Неужели ты не помнишь этого, Пат? – нежно настаивал Майлз, и его теплое дыхание щекотало ей шею. – Не помнишь, как это было чудесно?

– Нет! – Она грубо оттолкнула его, вырываясь из колдовского кокона чувственности, который призраки прошлого успели соткать вокруг нее. Немного успокоившись, Патриция закончила: – Нет, я ничего не помню и не желаю помнить. Наши прежние отношения, судя по всему, не успели зайти далеко. А теперь поезд ушел!

– Ты заблуждаешься, если всерьез считаешь нашу любовь мимолетной интрижкой, – возвысил голос Майлз. – Но если ты сознательно глумишься над нашими чувствами, то это оскорбление для нас обоих.

Язвительное возражение замерло на языке Патриции. Что-то было в его глазах – какая-то угрюмая незащищенность, которая заставила ее промолчать.

– Не обессудьте, – сказала она наконец. – Но вы, кажется, не понимаете, в какое трудное положение ставите меня. Я уже не та женщина, которую вы знали, и не могу вернуться в прошлое. Разве вы не видите этого?

– О, я не отрицаю, что ты изменилась. Но эти перемены поверхностны. Я вижу главное: ты сделана из прежнего теста, а значит, и все глубинные движения твоей души только и ждут возможности проявиться.

– Кажется, вы забыли, что мое единственное чувство к вам – отвращение.

– Прости, не верю. – Он вновь стал приближаться. – И потом, противоположности сходятся, как говорят твои любимые французы.

– Прекратите сейчас же! – взвизгнула Патриция, отскакивая в сторону. – Вы же просто... просто домогаетесь меня.

– А если ты только и ждешь этого? Хочешь снова испытать все чувства, которые владели тобой раньше – восторг, страстное желание, любовь? – вкрадчиво вопрошал он.

– Послушайте, – вспылила она, – я была склонна терпеть вас и ваше... ваше поведение единственно потому, что мне не на кого сейчас больше опереться. Но если вы еще меня хоть раз тронете пальцем, даже просто подойдете близко, я уеду в Париж! Обещаю вам это. Я люблю другого мужчину и собираюсь выйти за него замуж. Наши с вами отношения могут носить исключительно деловой характер. Как мужчина вы меня не интересуете, и никакие ваши ухищрения не изменят положения вещей. Улавливаете?

– О да, мне все понятно. – Его лицо вновь уподобилось загадочной маске. – Похоже, у меня нет выбора.

– Именно. Я рада, что вы поняли. – Она проворно подошла к двери и взялась за ручку. Продолжим осмотр?

В глазах Майлза отразилось разочарование; было очевидно, что он рассчитывал пробудить ее воспоминания. Но Патриция уходила от него столь же решительно, как и в первый раз, когда даже любовь не смогла удержать ее.

Однако весь оставшийся день ей не давала покоя мысль, насколько верными могли оказаться его наблюдения. Реальна ли эта неосознанная тяга к собственному прошлому? По всей видимости, ей не следовало приезжать в Англию. Надо было настоять на своем. Ни экс-жених, ни Жан-Луи не переубедили бы ее, успей она собраться с духом. И вот она здесь – якобы с целью оформления наследства. А ведь то, что ее портрет попался на глаза Майлзу, – чистая случайность.

Девушка вспомнила, каких трудов стоило Жану-Луи уговорить ее позировать ему, как упорно он возвращался к своему предложению, пока она наконец не сдалась.

Ей пришли на память прочитанные где-то строки о том, что все в этом мире предопределено. Быть может, тогда ее согласие стать моделью объяснимо? Что, если откуда-то из глубин подсознания поступил безмолвный приказ – дать Майлзу шанс разыскать свою любовь? От этой мысли ей стало не по себе.

Уже по дороге в Хэмпстэд Майлз порылся в кармане и вручил Патриции визитную карточку.

– Я договорился с этим человеком, что ты навестишь его завтра после обеда.

На карточке было напечатано чье-то имя и адрес: Харли-стрит, 2. Девушка сразу же догадалась, что речь идет о каком-то враче.

– Что это за господин? – холодно осведомилась она.

– Доктор Эпплтон занимается больными амнезией.

– Я не больна! – метнула на него гневный взгляд Патриция.

– Но, возможно, ему удастся вернуть тебе память.

Сжав в руке визитку так, что побелели суставы пальцев, она вдруг разразилась язвительным смехом.

– А вы не подумали, что я этого не хочу? Вы всерьез полагаете, что я мечтаю вспомнить жизнь с моей неподражаемой бабулей? Или обстоятельства нашего с вами скверного романа? – Взяв карточку двумя пальцами, она демонстративно разорвала ее пополам. – Если я сочту нужным, то сама договорюсь с психиатром о встрече.

– Он не психиатр. Он...

– Мне совершенно наплевать, как это называется! Кто вам дал право записывать меня на прием? Я не ваша содержанка. Я вам никто!

Клочки бумаги выпали из ее трясущихся рук. Отвернувшись, девушка не произнесла больше ни слова.

Проснувшись на следующее утро, Патриция обнаружила в доме вместо Майлза его экономку Эйлин – пышную молодящуюся блондинку с цепким взглядом, которая поведала ей, что хозяин уже отбыл в контору.

– Он никогда не задерживается по утрам, трудоголик, знаете ли, – пояснила она, смакуя новомодное словцо.

Эйлин начала работать у Кейна всего полгода назад, но явно была в курсе несостоявшегося брака своего хозяина и испытывала неприкрытое любопытство по поводу его бывшей невесты. Следуя строгим указаниям Майлза, она не донимала гостью расспросами, но постоянно отпускала завуалированные намеки. Патриция с улыбкой лавировала среди искусно расставленных ловушек, пока не пришло время визита к Чарльзу Ридману.

Поверенный сообщил, что отпечатки пальцев совпали, и перешел к описи ценностей, находящихся в ее собственности. Вся недвижимость исчерпывалась особняком в Челси, который теперь был выставлен на продажу. Имущество родителей в Англии было пушено с молотка после их развода, а выручка поделена между сторонами. Однако увесистый портфель ценных бумаг и акций «Кейн и Шандо» делал Патрицию более чем завидной невестой. Кроме того, Ридман подчеркнул, что она является единственной наследницей бабушки.

• Предыдущая
• 22/33
• Следующая