Просто вместе - Гавальда Анна - Страница 4

• Предыдущая
• 4/90
• Следующая

- Пошли?

- Сейчас.

- Поедешь с нами на метро?

- Нет, вернусь пешком.

- Ну ясно, ты-то живешь в шикарном квартале…

- И не говори…

- Ладно, до завтра…

- Пока, девочки.

Камилла была приглашена на ужин к Пьеру и Матильде. Она позвонила, чтобы отказаться, и почувствовала облегчение, попав на автоответчик.

Итак, невесомая Камилла Фок удалилась. Удерживали ее на асфальте только вес рюкзачка за спиной да эти не поддающиеся объяснению камни и камешки, которые все накапливались у нее внутри. Вот о чем ей следовало поговорить с врачом. Если бы только возникло такое желание… А может, если бы хватило сил?… Или времени… Ну конечно, все дело во времени, успокоила она себя, сама в это не веря. Время было тем самым понятием, которое она перестала воспринимать. Она на много недель и месяцев практически выпала из жизни, и ее давешняя тирада, абсурдный монолог, в котором она пламенно доказывала себе, что мужества ей не занимать, был наглым враньем.

Какой эпитет она употребила? «Живая»? Это просто смешно - живой Камилла Фок точно не была.

Камилла Фок была призраком - по ночам она работала, а днем копила камни. Двигалась медленно, говорила мало и умела замечательно ловко исчезать.

Камилла Фок была молодой женщиной, которую всегда видели только со спины, хрупкой и неуловимой.

Тогда, перед доктором, она разыграла спектакль и сделала это с легкостью. Камилла Фок лгала. Она обманывала, принуждала себя, подавляла и подавала реплики, только чтобы не привлекать к себе внимание.

Она все-таки думала о докторе… Плевать на номер телефона, но что если она упустила свой шанс? Он казался таким терпеливым и внимательным, в отличие от всех остальных… Может, ей следовало… В какой-то момент она чуть было… Она чувствовала себя такой усталой… Нужно было и ей положить локти на стол и рассказать ему правду. Сказать, что она теперь не ест - ну почти не ест, - потому что ее живот набит булыжниками. Что каждое утро, едва открыв глаза, она уже боится задохнуться, подавившись гравием. Что окружающий мир больше не имеет для нее никакого значения и каждый новый день кажется ей неподъемным грузом. И она начинает плакать. Не потому, что ей грустно, а для того, чтобы справиться со всем этим. Слезы - это ведь жидкость, они помогают переварить каменную дрянь, и тогда она снова может дышать.

Услышал бы он? Понял бы? Конечно. Потому-то она и промолчала.

Она не хотела кончить как мать. Отказывалась говорить о своих нервах. Стоит только начать, и бог весть куда это может завести. Далеко, слишком далеко, в пропасть, во мрак. Туда, куда она боялась заглядывать.

Врать - это сколько угодно, но только не оборачиваться.

Она зашла во «Franprix» в своем доме и заставила себя купить еду. Она сделала это в знак уважения к милому молодому врачу и в благодарность за смех Мамаду. Раскатистый смех этой женщины, дурацкая работа в Touclean, Бредарша, идиотские истории Карины, перебранки, перекуры, физическая усталость, их смех по поводу и без, их жалобы - все это помогало ей жить. Именно так - помогало жить.

Она несколько раз обошла магазин, прежде чем решилась наконец купить несколько бананов, четыре йогурта и две бутылки воды.

Она заметила парня из своего дома, высокого странного типа в очках, обмотанных лейкопластырем, и несуразных брюках, вел он себя странно, как инопланетянин. Он хватал что-нибудь с полки, тут же ставил обратно, снова хватал, качал головой и выскакивал из очереди перед самой кассой, чтобы вернуть товар на место. Однажды она видела, как он выскочил из магазина и тут же вернулся обратно, чтобы купить баночку майонеза, от которой отказался минутой раньше. Этот печальный клоун веселил окружающих, заикался в присутствии продавщиц и надрывал ей сердце.

Всякий раз когда они встречались на улице или во дворе, с ним обязательно что-нибудь происходило, что выбивало его из колеи. Вот и сейчас он стоял перед домофоном и тихо скулил.

- Что-то не так? - спросила она.

- Ах! Ох! Э-э-э! Извините! - Он в отчаянии заламывал руки. - Добрый вечер, мадемуазель, простите, что я… э-э… вам докучаю, я… Я ведь вам докучаю?

Это было просто ужасно. Камилла не знала, смеяться ей над этим человеком или пожалеть его. Болезненная застенчивость, витиеватая манера выражаться и размашистые жесты ужасно ее смущали.

- Нет-нет, все в порядке! Вы забыли код?

- Черт возьми, нет! Насколько мне известно… видите ли, я… я… я никогда не рассматривал проблему под таким углом… Боже мой, я…

- Возможно, код изменили?

- Вы думаете? - спросил он таким тоном, словно она сообщила ему, что близится конец света.

- Давайте проверим… Так… 342В7… Замок щелкнул.

- Ох, как мне неловко… Я так смущен… Я… Но ведь я делал то же самое… Не понимаю…

- Все в порядке, - сказала она, толкая дверь.

Он резко взмахнул рукой, чтобы поверх ее руки тоже дотянуться до двери, не попал и сильно ударил ее сзади по голове.

- Какой ужас! Надеюсь, вам не больно? Как я неловок, умоляю вас извинить меня… Я…

- Все в порядке, - в третий раз повторила она. Он не двигался.

- Послушайте… - взмолилась она, - не могли бы вы убрать ногу, вы зажали мне щиколотку, ужасно больно…

Она засмеялась. На нервной почве.

Когда они оказались во внутреннем дворике, он ринулся вперед, к входной двери, чтобы распахнуть ее перед ней.

- Увы, мне не сюда… - Она сокрушенно покачала головой и махнула рукой в сторону.

- Вы живете во дворе?

- Вообще-то, нет… Скорее, под крышей.

- Вот как… Замечательно! - Он пытался освободить лямку сумки, обмотавшуюся вокруг латунной ручки. - Это… Это, должно быть, очень приятно…

- Ну… наверно… - Она поморщилась и стремительно пошла прочь. - Можно и так на это посмотреть…

- До свидания, мадемуазель, - крикнул он ей вслед, - и… поклонитесь от меня вашим родителям!

Ее родителям… Этот парень просто псих… Камилла вспомнила, что однажды ночью - она ведь обычно возвращалась домой среди ночи - встретила его во дворе в пижаме, охотничьих сапогах и с коробкой мясных котлет в руках. Он был совершенно не в себе и спросил, не видела ли она кошку. Камилла ответила, что кошку не встречала, и прошлась с ним по двору в поисках злополучного животного.

- Как она выглядит, эта кошка? - поинтересовалась она.

- Увы, я не знаю…

- Как не знаете, это же ваша кошка?

Он застыл: «Что вы! Что вы! У меня никогда не было кошки!» Ей надоело с ним разговаривать, и она ушла, качая головой. Нет, увольте, этот тип кого хочешь доведет до психушки.

«Шикарный квартал…» - так выразилась Карина. Камилла вспоминала об этом, ступая на первую из ста семидесяти двух ступенек черной лестницы, которая вела на ее голубятню. Шикарный, ты права… Она жила на восьмом этаже роскошного дома, выходившего на Марсово поле, и в этом смысле - о да! - место было шикарным: встав на табурет и наклонившись с опасностью для жизни, справа можно было увидеть верхушку Эйфелевой баши. Но во всем остальном, курочка моя, оно далеко от идеала…

Камилла цеплялась за перила, ее легкие хрипели и всхлипывали, она с трудом волокла за собой тяжеленные бутылки с водой. Она старалась не останавливаться. Никогда. Ни на одном этаже. Как-то ночью она остановилась - и застряла. Присела на пятом и заснула, уткнувшись головой в колени. Пробуждение было мучительным. Она промерзла до костей и несколько секунд не могла сообразить, где находится.

Опасаясь грозы, перед уходом она закрыла форточку и теперь с ужасом представляла, какое там пекло. Во время дождя ее конура протекала, летом там можно было задохнуться, а зимой - дать дуба от холода. Климатические условия Камилла знала как свои пять пальцев - она уже больше года жила в этой комнатенке, но никогда не жаловалась, потому что и этот курятник был для нее нечаянной радостью. Она до сих пор помнила смущенное лицо Пьера Кесслера в тот день, когда он открыл дверь этого чулана и протянул ей ключ.

• Предыдущая
• 4/90
• Следующая