Тошнит от колец - Бэрд Генри К - Страница 34

• Предыдущая
• 34/36
• Следующая

– Что ист? – спросила Ухамочка. – Кто есть милый Фараслаксер?

– Увы, – вздохнул Рейнджер. – Фараслакса больше нет. Я всеми силами старался исцелить его от ран, но все напрасно. Раны его были многочисленны и болезненны.

– Что есть слючилось мит им? – рыдала рой-танка… – Он чувствовал сам себя карошо, кокта мы уходиль!

– Смертельные ссадины и контузии, – сказал Эрроурут и вздохнул еще раз, – с осложнениями. Его ткани были совершенно отделены. Бедняга. Он не имел ни малейшего шанса.

– Могу поклясться, у него была лишь шишка на голове, – пробормотал себе в рукав Леголам.

– Воистину так, – ответил Эрроурут, бросая на эльфа испепеляющий взгляд, – могло показаться человеку, незнакомому с искусством врачевания. Но эта шишка, эта фатальная шишка, она послужила причиной летального исхода. Началась водянка мозга. Это на девяносто процентов смертельно. Я был вынужден произвести ампутацию. Очень, очень печально.

С озабоченным лицом Эрроурут прошагал к своему складному стулу.

Как будто по предварительной договоренности вскочили непристойного вида домовые и заорали:

– Последнего Стюарда больше нет! Слава Эрроуруту Эрроуширтскому, Королю Двудора, слава!

Стомпер небрежным жестом коснулся полей шляпы, отдавая дань верноподданническим чувствам двудорцев, а Ухамочка, видя, откуда дует ветер, взвизгнула от восторга и обвила загорелыми руками нового короля. Остальные гости, то ли сбитые с толку, то ли пьяные, откликнулись на приветствие тысячекратным эхом. Но вдруг в самом конце зала послышался пронзительный, писклявый голосок. Все увидели приземистого, коренастого человека в зеленой одежде и с черной повязкой на носу.

– Нет, нет! – пищал он. Это был Магнавокс, друг покойного Фараслакса.

– Говори! – пронзительно приказал Эрроурут, надеясь, что тот не станет.

– Ешли ты иштинный король Двудора, – высвистывал пьяный Магнавокс, – ты ишполнишь пророчество и шотрешь с лица земли шупаштатов. Это шамое ты должен ишполнить прежде, чем штанешь королем. Это шамое дело надо шделать.

– Это шамое, я хотел бы видеть, – хихикнул Штопор. Эрроурут растерянно замигал.

– Супостатов? Но ведь мы все здесь друзья…

– Не-ет! – подсуфлировал Гудгалф. – Сорхед? Фордор? Ноздрули? Сам знаешь, кто? Стомпер нервно кусал губы и думал.

– Ну, я полагаю, что мы все пойдем к Сорхеду и вызовем его на бой, я полагаю. У Гудгалфа отвисла. челюсть, но прежде чем он успел заткнуть рот Стомперу, Ухамочка запрыгнула на стол.

– Вот есть айн ответ! Мы маршировайт на дер Сорхеддер и давайт ему кароший трепка!

Вопли Гудгалфа потонули в реве алкогольного одобрения.

Утром следующего дня армия Двудора, отягощенная длинными копьями, острыми мечами и тяжким похмельем, двинулась на восток. Предводительствовал Эрроурут, нетвердо сидящий в дамском седле. Ему было хуже всех. Гудгалф и все остальные ехали рядом и молили, чтобы судьба их оказалась быстрой, безболезненной, и, по возможности, не их судьбой.

Много часов брела армия вперед. Боевые мериносы блеяли под тяжелыми седоками, а седоки блеяли под тающими пузырями со льдом. Ближе к Черным Вратам Фордора безобразные следы войны бросались в глаза: перевернутые повозки, ограбленные и сожженные города и села, в витринах нелепо торчали обезображенные манекены – им нарисовали усы. Эрроурут с потемневшим лицом смотрел на эти развалины некогда прекрасной страны.

– Посмотрите на эти развалины некогда прекрасной страны, – вскричал он и чуть не свалился. – Когда мы вернемся, нам придется долго наводить тут чистоту.

– Если вдруг случится, что мы сможем вернуться, – сказал Штопор, – я лично вычищу все здесь зубной щеткой.

Король принял более-менее вертикальное положение.

– Не трусьте, ибо армия наша многочисленна и отважна.

– Я только надеюсь, что она не протрезвеет раньше, чем мы придем туда, – буркнул Штопор.

Слова гнома оказались пророческими, ибо армия как-то замедлила свой ход и потеряла четкие очертания. Банда рой-танцев, которых Стомпер послал на разведку несколько часов назад, все еще не возвращалась.

Наконец Эрроурут решил пресечь брожение и пристыдить свое колеблющееся воинство. Скомандовав оставшемуся герольду протрубить в рог, он сказал:

– Народы Запада! Битва у Черных Врат Сорхеда будет битвой горстки храбрецов против множества врагов. Но у этой горстки чистые сердца, а у множества – грязные. Тем не менее, те, кто предпочитает струсить и бежать от битвы, могут уходить. Без них будет лучше. Те, кто поедут вместе с королем Двудора, будут вечно жить в песнях и легендах! Остальные могут идти.

Говорят, после этого пыль держалась в воздухе несколько дней.

– Да, еле вывались, – сказал Спэм, все еще дрожа от ужаса, пережитого в берлоге Шлобы несколько дней назад. Фрито слабо кивнул. Он еще никак не мог сообразить, что произошло.

Перед ними простирались соленые равнины Фордора. Они тянулись до подножия кротовой кучи, на которой покоился Бардал, высокомерный штаб Сорхеда. Широкая равнина была испещрена бараками, плацами, автопарками. Тысяча Нарков, как безумные, сновали по равнине, то выкапывая ямы, то зарывая их. Большими швабрами они надраивали землю до блеска. Вдали Черная Дыра Ям Зазу выплевывала в небо копоть, оставшуюся после столетия «Географического вестника». Прямо перед ними, у подножия скалы, булькала густая черная лужа смолы. На ее поверхности лопались пузыри.

Долго стоял Фрито, вглядываясь из-под ладони в далекий дымящийся вулкан.

– Много тяжких кило… до Черной Дыры, – сказал он, вертя в пальцах кольцо.

– Правда ваша, бвана, – сказал Спэм.

– Эта яма со смолой чем-то напоминает мне дыру, – сказал Фрито.

– Круглая, – согласился Спэм. – Открытая. Глубокая.

– Темная, – добавил Фрито.

– Черная, – сказал Спэм. Фрито снял цепочку с Кольцом с шеи и начал рассеянно вращать ее.

– Осторожнее, мистер Фрито, – сказал Спэм, нанося серию коротких ударов по его руке.

– Конечно, – ответил Фрито, подбрасывая Кольцо в воздух и ловя его небрежно за спиной.

– Очень рискованно, – сказал Спэм и, подобрав большой камень, бросил его в середину смоляной ямы. Камень влажно хлопнулся и утонул.

– Какая жалость, что у нас нет подходящего груза, чтобы как якорь, до самого дна, – сказал

Фрито, размахивая цепочкой над головой. Всякое может случиться.

– Так, на всякий случай, – сказал Спэм, роясь в своем мешке в поисках чего – нибудь тяжелого. – «Мертвый груз, утопленник», – бормотал он.

– Хэллоу! – сказала серая глыба неподалеку, – давненько не виделись.

– Годдэм, дружище, – заворковал Спэм и уронил монетку к ногам Годдэма.

– До чего тесен мир, – сказал Фрито, зажав Кольцо в ладони и хлопнул удивленное существо по спине.

– Смотри! – воскликнул Фрито, указывая пальцем в пустое небо. – Крылатая Пике Самофракийская!

Когда Годдэм повернулся, чтобы посмотреть, Фрито набросил цепь ему на шею.

– Ура! – крикнул Спэм. – Пятицентовик 1927 года с головой индейца! – и стал на четвереньки позади Годдэма.

– Оп-па! – сказал Фрито.

– Ай-й-й! – добавил Годдэм.

– Хлюп, – предположила смоляная яма. Фрито выдохнул воздух, и оба болотника сказали последнее прости Кольцу и его балласту. Когда они со всех ног мчались от ямы, из черных глубин послышался громкий булькающий звук, и земля затряслась. Скалы раскалывались, а твердь разверзалась прямо под ногами, чем причиняла болотникам немалое беспокойство.

Вдали стали рушиться Черные Башни, и Фрито увидел, как контора Сорхеда в Бардале съежилась и рассыпалась грудой дымящейся стали и пластика.

– Конечно, теперь уже так не строят, как раньше, – заметил Спэм, уворачиваясь от падающего кондиционера.

Вокруг болотников появились глубокие трещины, и оказалось, что спасаться им некуда, Вся земля стонала и корчилась, ее внутренности просыпались поете тысячелетней летаргии, Земля наклонилась под сумасшедшим углом, и болотники покатились к расселине, наполненной старыми лезвиями и битыми пивными бутылками.

• Предыдущая
• 34/36
• Следующая