Альфред Хичкок - Акройд Питер - Страница 37

Роскошный бал устроен в стиле французского королевского двора XVII в., а один из американских гостей спрашивает у официанта, есть ли у них бурбон. Возможно, это не Оскар Уайльд, но для американского фильма 1950 г. достаточно забавно и смело. Иногда фильм как будто превращается в пародию на самого себя, в красивую бутафорию, пустую внутри.

Съемки начались в конце мая, и главной проблемой стал дождь или угроза дождя. Трудностей добавлял и Грант, уходивший со съемочной площадки ровно в шесть вечера: длительность рабочего дня была прописана у него в контракте. Хичкоку также не нравилась, что актер получал процент со сборов еще до того, как деньги выплачивались самому режиссеру. Грант капризничал – то требовал, чтобы на съемочную площадку его привозил лимузин, то просил менее экстравагантную машину. Французской актрисе Брижит Обер он говорил: «Хичкок любит меня и одновременно ненавидит. Он хотел бы быть на моем месте». Никто этого и не отрицал. Хичкок в ответ на постоянные жалобы директора картины, «Дока» Эриксона, заверил его: «Предоставьте Кэри Гранта мне. В последний день съемок я намерен разобраться с ним раз и навсегда». Разумеется, он этого не сделал. Режиссер не любил открытых ссор. Когда Эриксон напомнил ему об обещании, Хичкок ответил: «Ну, не знаю. Может, я захочу пригласить его еще для одной картины». Так и вышло. Как бы то ни было, на площадке поддерживалась доброжелательная атмосфера. Хичкок развлекал актеров и съемочную группу в разных ресторанах, где с видом маэстро или императора решал, какие блюда и напитки заказывать.

Тем не менее ему надоедало снимать на натуре. Хичкок всегда предпочитал работать в безопасной обстановке студии. Трудности также создавал последний роман Грейс Келли, поскольку на съемочной площадке присутствовал ее любовник, Жан-Пьер Омон. Хичкок сократил несколько сцен, которые нужно было снимать во Франции, а затем, вернувшись в Голливуд, снял самые яркие эпизоды, имея в своем распоряжении необходимое оборудование.

Работа была закончена в начале сентября 1954 г., на три недели позже срока. Фильм снимался в формате Vista Vision, с высоким разрешением и на широком экране, и в рекламе утверждалось: «Вы почувствуете себя на прекрасной Ривьере». К сожалению, это придало картине оттенок иллюстративности и усилило ее поверхностный характер. Уже на премьере в Лондоне Хичкок признался: «Если вам иногда приходится делать банальность, постарайтесь, по крайней мере, сделать ее хорошо».

У фильма «Поймать вора» есть и достоинства, в частности те эпизоды, в которых юмор Гранта соединяется с сексуальностью Келли, однако этот легкий и почти фривольный тон понравился не всем критикам. Обозреватель журнала Variety сказал о Грейс Келли, что она «дефилирует по всему фильму в красивых нарядах от Эдит Хэд». На самом деле Хичкок создавал фильм как дань верности любимой актрисе; он одевал ее, как проповедник мог бы одевать Мадонну. Но это не значит, что он избавил ее от страданий Магдалины. В одной из сцен Кэри Грант должен был схватить ее за запястья и прижать к стене. Хичкок считал, что актер слишком деликатен, и просил переснять дубль снова и снова, пока насилие не стало выглядеть реальным. Грант вспоминал: «Грейс укрылась за дверью, и совершенно случайно я увидел, как она массирует запястья и морщится от боли».

Грейс Келли стала кинозвездой – главным образом благодаря режиссуре Хичкока, а фильм «Поймать вора» пользовался успехом у зрителей. Хейс был номинирован Гильдией писателей на премию за лучшую комедию, другие – за лучшую работу художника-постановщика и за лучший дизайн костюмов. Роберт Беркс – как раз вовремя – получил премию за лучшую операторскую работу.

На цветочном рынке в Ницце Хичкок дал интервью Андре Базену, редактору влиятельного журнала Cahiers du Cinema, которого считали одним из самых видных французских теоретиков кино. Он наблюдал за съемками, стоя у края съемочной площадки, а когда Хичкок освободился, заметил: «Я смотрел целый час, во время которого Хичкок вмешался не более двух раз; он расположился в своем кресле с таким видом, как будто ему очень скучно и его мысли витают где-то далеко». Их интервью длилось пятьдесят или шестьдесят минут, во время повторных съемок, но «Хичкок лишь бросил один-два быстрых взгляда на то, что происходит».

Базен заявил, что ответы режиссера «сбивали с толку», то есть Хичкок не реагировал на его попытки углубиться в теорию. Хичкока словно озадачивало настойчивое стремление французского критика выяснить «смысл» или «послание» его фильмов – он предпочитал говорить о технических и практических аспектах. По словам Базена, Хичкок сказал ему, что «сделать «художественный» фильм легко, а настоящая трудность – сделать хороший коммерческий фильм». Неудивительно, что критик был озадачен. Французских теоретиков кино интересовала так называемая глубокая структура повседневной реальности; сталкиваясь с формальной, методичной и в высшей степени организованной структурой фильмов Хичкока, они находили в ней свой идеал. Американские исследователи и теоретики в бурно развивавшихся киношколах переняли привычку к такой форме анализа. Они были готовы и стремились находить смысл во всем. Внучка Хичкока, изучавшая курс кинематографии в школе, спросила его об одном из фильмов: «Ты это имел в виду в той сцене? Нам так говорили». Хичкок закатил глаза: «Откуда они все это взяли?» В другой раз он помогал внучке написать эссе об одном из своих самых любимых фильмов, «Тень сомнения». Она получила тройку. «Извини, – сказал он. – Лучше я не могу».

Базен, которого связывали с теорией «авторского кино», в то время уже был известен анализом фильмов Трюффо и других режиссеров, в котором подчеркивал важность в создании фильма личного взгляда режиссера и его творческого воображения. Хичкок ни в коем случае не возражал против такого подхода. Он всегда поддерживал миф о том, что является единственным автором своих фильмов, стараясь публично не признавать вклад своих соавторов. Если критики находили нечто, что они могли выделить и интерпретировать, символ или тему, Хичкок не торопился развеять их иллюзии. Несмотря на кажущуюся заносчивость и самодостаточность, в глубине души он жаждал одобрения и признания. Теория «авторского кино» помогала повысить его репутацию до недостижимого ранее уровня, по крайней мере во французской культуре. Вне всякого сомнения, он втайне радовался, что большинство европейских зрителей считали его художником, а не просто представителем индустрии развлечений. Хичкок всегда это знал, но предпочитал не говорить вслух, опасаясь испугать американских продюсеров и бухгалтеров студий.

«Я закончил «Поймать вора» в половине шестого вечера, а в половине восьмого уже принялся за «Гарри», – утверждал Хичкок. Это отчасти преувеличение, выставлявшее его в выгодном свете; на самом деле они с Джоном Майклом Хейсом работали над новым фильмом еще во время съемок предыдущего.

Хичкок прочел «Неприятности с Гарри» Джека Тревора Стори, и на него произвела впечатление черная пасторальная комедия, содержавшаяся в романе. Это история о Гарри, которого никак не могут похоронить – его раз за разом выкапывают соседи, каждый из которых по той или иной причине считает, что убил его. Действие романа происходит в английской деревне, но в фильме его перенесли в Вермонт; осень в Новой Англии – превосходный фон для курьезной меланхолии. Комическое и мрачное идут рука об руку в атмосфере мягкой сдержанности, что Хичкок называл «чисто британским жанром». Напряжение обостряет комедию, а комедия, в свою очередь, усиливает напряжение. В начале фильма пожилой персонаж, которого все зовут «капитаном», вытаскивает из зарослей труп Гарри. За ним наблюдает дама средних лет, вышедшая на прогулку. «Кажется, тут что-то случилось, капитан?» Впоследствии Хичкок утверждал, что это его любимая реплика. Она превосходно передает добродушие и беззаботность этого исследования смерти.

Фильм особенно порадовал зрителей первым появлением на экране Ширли Маклейн. О ее кинематографической неопытности Хичкок отзывался так: «Я распутывал и более сложные узлы». На самом деле много работать с актрисой ему не пришлось. Желая сохранить ее свежесть и простодушие, он и не пытался «режиссировать» ее. Маклейн вспоминала первую читку сценария: «Я не знала, как играть. С трудом читала сценарий. Я была танцовщицей! Я играла саму себя или что-то в этом роде». К концу читки Хичкок повернулся к ней и сказал: «Дорогая, у вас не меньше решительности, чем у грабителя банков».