Горец. Имперский рыцарь - Старицкий Дмитрий - Страница 43

— А-а-а… плевать! Все равно реорганизация уже произошла.

— Какая реорганизация?

— Военно-воздушный флот разделили на четыре эскадры. По сторонам света, — ухмыльнулся Плотто. — Западный фронт, Восточный фронт и на обслуживание морского флота на Северном и Южном морях. Командует каждой эскадрой капитан-командор. Мой отряд теперь эскадра.

— Этак ты у нас скоро в адмиралы выйдешь? — подал голос Гоч.

— Если бы, — ответил Плотто. — В штатном расписании ВВФ чин фрегат-капитана упраздняется, а чин капитан-командора равен морскому. То есть теперь с корвет-капитана все будут у нас сигать сразу в капитан-командоры. Адмирал неба у нас только один — Отоний. Других не предвидится.

— Так ты теперь командор официально? Можно поздравить? — разлил я по фужерам остатки коньяка.

— Да. Жду только приказа о переименовании чина со дня на день. Класс по «Табели о рангах» остается тот же. Так что полетим только после того, как это официально объявят. Ты у нас за штатом, но в должности старшего летчика-наблюдателя резерва, — обрадовал меня Вит. Должность офицера по особым поручениям среди летчиков особым уважением не пользовалась. Вроде я как не настоящий летун был. — По медицине тебя от полетов у нас не отстраняли. И за штатом ты только с первого января, согласно приказу, а пока в отпуске по ранению.

— Черт-те что и сбоку бантик, — усмехнулся я. — У них правая рука не знает, что делает левая. Значит ли это, что до нового года я могу летать?

— Можешь, — согласился со мной командир воздухоплавательного отряда. Ой… Эскадры!

— Гоч, сколько у тебя зажигательных трассеров? — Я был неумолим.

— По сто пятьдесят штук на ствол, — отозвался партнер.

— Поставишь их в кассеты через два патрона с обычными пулями. Ну, держись, царцы, — и, повернувшись к Плотто, спросил: — Где их будем отлавливать?

— Как всегда, у Щеттинпорта. Он там через два дня на третий облетает наши позиции. Если есть летная погода.

— Щеттинпорт не бомбите?

— Как можно, Савва! Это же наш город. Наши люди. Хотя генштаб на нас давит. Требует бомбить. Мы бомбим, но только по акватории порта.

— Лучше бы Раков сразу бомбить. Царскую ставку.

— Там тоже родня у императора есть. Так что… сам понимаешь.

— Я предлагаю выпить за нового командора неба. Раз вы за меня больше пить не хотите, — прорезался у Гоча нетрезвый голос.

Утро после загула в приюте встретило оттепелью. Ну как оттепелью… отпустило до минус десяти-двенадцати. Холодно, но не так, как было — под тридцать. Снежок пушистый сходил с неба, как по ниткам, причудливо облепляя ветки деревьев и карнизы домов. Народ в городе повеселел. Вокруг просто сказка рождественская.

Лимоны в бочках нормально перенесли аномальный холод, а вот померанцы в ящиках из тонкой осиновой клёпки померзли в вагонах. Но руководство госпиталей было радо получить в подарок и такие цитрусы, из которых сразу стали готовить раненым желе и компоты, поминая щедрость рецкого маркграфа. А что фрукты померзли дорогой, так этот жуткий холод последней недели все на себе ощутили. Жалоб не было.

Не знаю отчего, но в Будвице цитрусовые в этот сезон страшный дефицит. Хотя догадываюсь — сокращение гражданских перевозок по железной дороге. Все для фронта — все для победы.

Несмотря на расточительные подарки Дворцу, Моласу, Мааре и другим нужным людям, прибыль от лимонов составила сам-десять от затрат. Это я еще цену не ломил и заплатил все налоги. В нормальном состоянии рынка вполне можно брать сам-четыре, сам-пять при торговле напрямую без имперских посредников. С имперскими посредниками же больше чем сам-полтора ни у кого не получается. Разве что орех дает сам-два при продаже его во Втуце им же.

Подкатывал ко мне Крон с предложением сдать весь товар ему, и он гарантировал мне цену, обеспечивающую прибыль в сам-двенадцать, и даже сулил золото вперед. Но я напомнил, что Ночная гильдия по нашим договоренностям не суется в белый бизнес, и подарил ему бочку лимонов в утешение.

Горный орех и миндаль дали просто бешеную прибыль сам-двадцать. Плойко хотел цену задрать за облака, но я предпочел торговать сразу вагонами, а не мешками. Быстрее так вышло. Всего за половину дня расторговался. Вывозили товар покупатели намного дольше. Тем купцам, кто пытался сбивать цену, я пообещал устроить аукцион, и больше никаких попыток опустить меня в цене не было.

И все равно на всех не хватило. Что на такой большой город один эшелон?

Как подумаешь, что… да, хорошо жили грузины в СССР. И налогов не платили.

А вот фундук прибыли почти не дал. Спрос на него оказался мизерный, так как в этот год в Огемии был хороший урожай лещины в лесах. Но разошелся и в убыток не ушел. Остатки его я раздал рабочим «Гочкиза» вместе с обещанными лимонами в качестве новогоднего подарка от владельцев завода.

Чую, Вальд останется доволен такими барышами.

Весь вопрос в том, как такую торговлю поставить на постоянные рельсы, а не эксцессом, как сейчас вышло. По-доброму, надо ставить в Будвице оптовый склад и постоянный магазин «Рецкий двор». Кстати, и недорогим вином в нем торговать в разлив из бочек будет выгодно. Осталось только партнеров найти. Как в Будвице, так и во Втуце. Вложения предстоят серьезные. Одному не потянуть. Но и выхлоп ожидается немаленький.

Предложил вложиться в такую торговлю кронпринцу — он обещал подумать.

И с Онкеном о том же побеседовал, когда «диппочту» отдавал. Этот быстро понял выгоду. Хлопоты по поиску площадок для склада и магазина страны-побратима взял на себя.

— Только учти, Савва, вашим рециям придется постараться обеспечить ритмичность поставок, — поставил условие генерал-адъютант. — Именно поэтому все работают с имперскими посредниками, а не с вами. Они всегда обеспечивали ритмичность. По крайней мере, до войны. Не будет четких поставок, нет никакого смысла в фирменном магазине. Проще сделать площадку для разовых аукционов.

На этом пока и договорились. Организацию аукциона обеспечивает Дворец за свою долю. С нас товар и доставка.

Заодно назначили дату нового медицинского освидетельствования меня любимого. На начало января.

Опять эти танцы с бубнами…

Оставил экселенцу заявление с открытой датой, с просьбой об отставке меня с поста королевского комиссара по состоянию здоровья, как договаривались с ним еще в Реции.

В конце беседы Онкен поинтересовался:

— Тебя Ремидий еще не усыновил?

— Нет. Незачем это ему, экселенц, когда родные внуки обнаружились.

И рассказал ему, как все было.

— Дела… — покачал головой его превосходительство. — Трудность тут в том, утвердит ли их император в качестве наследников. Все же они бастарды. Да еще от рабыни. А рабство в империи запрещено. Я знал, что покойный Битомар склонен оригинальничать, но чтобы настолько…

— А что, меня в качестве усыновленного графа император утвердил бы? Сомневаюсь.

Но ответ Онкена меня поразил:

— Скорее всего, да. Ты имперский рыцарь, Савва. Не забывай об этом. В империи это статус. В древности так вообще на графства и марки ставили только имперских рыцарей. Это потом уже графы стали наследственными. И то не сразу.

До нового года я расправился со всей коммерцией.

Так как в моем доме Гоч устроил общагу для молодых инженеров из провинции, то жил я все это время в «Круазанском приюте» на полном пансионе за подаренные Мааре двадцативедерную бочку лимонов и три мешка орехов. Там же принимал деловых контрагентов для переговоров, что производило на них неотразимое впечатление. Понты везде дороже денег. В любом мире. В любое время.

В обратный путь я загрузил свои вагоны в Будвице строительным и заводским инструментом, метчиками, метизами, чугунными и медными трубами, черной и луженой жестью в рулонах, оцинкованными листами, водопроводными кранами, обливными чугунными раковинами и унитазами марки «гнездо орла». А также керогазами и керосиновыми лампами своего производства с цеха ширпотреба «Гочкиза».