Карлики рождают гигантов - Крупин Владимир Дмитриевич - Страница 20

Еще со школы мы знаем, что растение дышит; что в зеленом листе непрерывно осуществляется фотосинтез: образуются углеводы, белки и другие необходимые для питания растения органические вещества; что в этом процессе поистине «космическую роль» (слова Тимирязева) играет пигмент хлорофилл. Он поглощает энергию солнечных лучей и трансформирует ее в химическую энергию органических соединений.

Зеленый лист — это огромный город. Тысячи его кварталов-клеток пересекаются во всех направлениях узкими улочками и широкими проспектами. Движение на улицах не прекращается ни на минуту. Оно затихает только ночью. Здесь господствуют свои правила уличного движения. За их неуклонным исполнением следит целая армия регулировщиков — и знакомые нам ауксины и еще незнакомые ферменты.

Частицы хлорофилла — это своеобразные гаражи, откуда начинают свое движение по разным маршрутам транспорты с пищей и строительным материалом. Летом поток их непрерывно поступает на новостройки города.

Осень включает стоп-сигнал на всех перекрестках города. Жители его не приспособлены к холодной зиме. Дома не отапливаются. Надо покидать обжитые квартиры. И начинается всеобщая эвакуация.

Представителей ОРУДа сменяют регулировщики «военного времени». Это так называемые антиауксины и прежде всего газ этилен. Перед осенним листопадом он занимает все перекрестки зеленого листа. Этилен и направляет эвакуацию. Он же стимулирует образование отделительного слоя у листового черешка, то есть ставит последний шлагбаум. Но прежде чем у черешка будет поставлен этот шлагбаум, палочка этого регулировщика направляет весь поток беженцев на новые квартиры. Питательные вещества и физиологически активные элементы протоплазмы, покинувшие клетки листа, — аминокислоты, продукты гидролиза белков, витамины, ферменты, сахар, органические кислоты — транспортируются в семена. Там они превращаются в крахмал, жиры и белки. Процесс созревания семян заметно ускоряется.

Так происходит в природе.

Тот же процесс искусственно вызывают дефолианты. Попав на увлажненные росой листья, цианамид кальция уже через час начинает хозяйничать в «зеленом городе». Прежде всего он отстраняет от работы регулировщиков. Ферменты, регулирующие фотосинтез, им разрушаются. Движение стройматериалов на новостройки прекращается. Крупные блоки белков «разбираются» на отдельные кирпичи — аминокислоты и отправляются за пределы города. Они поступают теперь на объект № 1. Это хлопковые коробочки, в которых идет процесс созревания волокна и семян.

Если обработать плантацию хлопчатника 1 сентября, то уже 20-го можно начинать уборку. К этому времени листопад почти закончится. Главная помеха на пути комбайна будет устранена.

За те же двадцать дней мы можем убедиться, что дефолиант дал мощный толчок и другим процессам. Как только начали опадать листья, изменился климат на плантации. Стало теплее. Коробочки, скрытые раньше в тени листьев, попали под действие солнечных лучей и стали быстрее созревать и быстрее подсыхать. Это очень важно: чем суше волокно, тем меньше с ним возни при дальнейшей обработке. Прежде чем направить свой комбайн в борозду, механизатор подсчитывает количество раскрывшихся коробочек. Арифметика простая: чем их больше сейчас, тем меньше останется для следующего захода.

На каждом кусту насчитывается примерно с полсотни бутонов. К 20 сентября обычно раскрыто всего 2–3 коробочки. Дефолиант резко сдвигает все процессы. Под его воздействием к тому же дню открывается 35–40 коробочек. И открывается зеленая улица хлопкоуборочным комбайнам.

При хорошей дефолиации механизатор убирает примерно 90 процентов урожая за два раза. Только десятая часть остается на долю ручного труда. С этим пока можно смириться. Но только «пока».

…Отступление четвертое. Пустое поле, хлопковый фронт и другие проблемы.

Каждый год, когда теплые апрельские дожди прибьют пыль на дорогах и смоют с неба скучную серую дымку, я еду в пустыню! Еду, как и многие жители Ташкента или Ашхабада в эту пору, собирать грибы. Да, да, по грибы. И не в лес, а в пески или такыры. Обычно бурая мертвая гладь их весной поражает буйством красок и жизненных сил. Зеленая отава трав, алые костерки маков. И белые степные грибы. Они вспарывают гладь такыра своими упругими телами и просятся в лукошко или заменяющий его нынче полиэтиленовый мешочек.

Возвращаешься не с пустыми руками.

Пестрые краски Голодной степи или Каракумов по мере приближения к городу сменяются унылым однообразием сероземов. Щемит сердце, когда после только виденного великолепия природы перед взором расстилается пустое поле. Только торчат на нем бодылки запаханной с осени гуза-паи.

Пустое поле… Нерадостен его вид, хотя и знаешь, что через день-другой, когда пообсохнет и потеплеет земля, здесь зашумят деловито машины и в пашню упадет добротное семя хлопка, джугары или люцерны.

Сев начинается в апреле. С ноября, чаще с декабря, поле стоит голым под солнцем, под ветрами. Реже под дождем или снегом.

Пустое поле… Оно и не может быть другим в это время. Ну что можно сеять в пору, когда землю схватывают заморозки и она звенит под ногами, как туго натянутый бубен? Сеять можно было бы пораньше, в октябре, когда зерна пшеницы или бобы еще успевают дать всходы и уйти под зиму сплошным зеленым ковром.

Но уборка хлопчатника тянется до конца ноября. Человеческие руки с трудом справляются с этим делом, доставая в иные годы хлопок прямо из-под снега в преддверии Нового года. Хлопковый фронт требует едва ли не полных мобилизаций. Посудите сами: чтобы собрать в 1964 году весь сырец Ферганы, потребовалось 300 тысяч сборщиков из городов области. Не дехкан, не жителей сел, а в помощь им еще и 300 тысяч человек из города. Студенты, рабочие, служащие вносят ежегодно свой вклад в сбор «белого золота». Но это становится слишком накладным для государства. Чтобы собрать весь урожай хлопка в стране, требуется ежегодно отрывать от работы на предприятиях, от учебы и даже от научной деятельности миллион горожан. Отрывать не на субботники и воскресники, а на целый месяц, а то и больше.

Выход один — химизация и механизация уборки. Создание более эффективных и дешевых дефолиантов и более совершенных машин.

Цианамид — неплохое средство. Но он хорош для Америки, где более влажный климат. В Средней Азии росное утро — редкость. Роса, если она выпадает, держится до восьми утра, и летчики, обрабатывающие поля дефолиантами, должны иной раз укладываться в эти часы и минуты.

Химики ищут — и находят! — новые препараты. В НИИУИФ изучено более 250 химических веществ. Некоторые перспективны. Назовем их: хлорат магния, эндотал. Они действуют резче и быстрее цианамида.

Эндотал ускоряет раскрытие коробочек в 2–3 раза. Уже на 6-й день созревают и готовы к уборке до 97 процентов коробочек! Это значит, хлопок можно значительно скорее убрать весь. И убрать машинами. Три-пять процентов урожая останутся только на долю ручного труда. Очень важно, что урожай будет снят до морозов. Доморозное волокно — это первый сорт. Из него ткутся лучшие хлопчатобумажные ткани. Коробочки, которые, не успев раскрыться, попали в заморозки, — это курак. Он годится только на химическую переработку — из него получают целлюлозу, гидролизный спирт, кормовые дрожжи. Тоже неплохо, но главная цель выращивания хлопка — получить волокно.

Новые препараты помогают ее добиваться с большим успехом. Они отлично действуют в меньших дозах. Расход цианамида кальция на гектар достигает 50 килограммов. Хлората магния — только 10. Эндотала и того меньше — 1,2 килограмма.

Допустим, что на одном гектаре растет 24 тысячи кустов. Значит, на каждый куст попадет вместе с раствором всего лишь пять сотых грамма химиката. Каких-то несколько пылинок! Но именно эти карлики приведут в действие гигантские силы. Я был на полях прославленного совхоза «Савай», когда там испытывались эндотал и другие препараты. Искусственный листопад был произведен здесь за неделю. Уборка проведена за две. Следом за голубыми кораблями на плантациях появились корчеватели. Они быстро собрали гуза-паю — стебли хлопчатника. И уже в начале октября поле было готово принять семена нового урожая.