Аркадий и Борис Стругацкие: двойная звезда - Вишневский Борис Лазаревич - Страница 43

• Предыдущая
• 43/75
• Следующая

– Вы не помните, как наших диссидентов коммунистическая власть обвиняла в том, что они «льют воду на мельницу американского империализма»? А нынешняя власть использует тонкую тактику: контролируя телевидение и радио, она намеренно предоставляет слово для своей критики только одиозным фигурам: Невзорову, Бабурину, Макашову, Павлову… Невзоров противен – но он-то имеет возможность критиковать власть, тем самым лишь укрепляя ее. Зато никто из «нормальных» политиков слова для критики президентской команды на телевидении не получит, ведь сразу рухнет миф о том, что «против» – только «красно-коричневые»!

Никогда не верил в реальность угрозы – для меня и для моей страны – «американского империализма». Своими глазами вижу страшную, абсолютно реальную угрозу коммунистического реванша со всеми вытекающими из него последствиями. Все перечисленные вами люди – отнюдь не есть какие-нибудь телевизионные фантомы или пропагандистские мальчики для битья, – это совершенно реальные политические фигуры, преследующие вполне определенные политические цели и ничуть не скрывающие ни своих убеждений, ни намерений – вполне плотоядных. Если интеллигенция из чувства брезгливости или высокомерия своего не сделает ВСЕ, чтобы не допустить их к власти, она получит то, чего заслуживают брезгливые и высокомерные глупцы…

– Не кажется ли Вам, что власть сегодня крайне нуждается в поддержании постоянной иллюзии «красной опасности»? Причем настолько, что многое следовало бы организовать, если бы оно не происходило на самом деле? Естественно, что напуганная этим «призраком коммунизма» интеллигенция начинает шарахаться в сторону славословий власти, якобы единственно способной спасти от этого призрака страну…

– Красно-коричневая опасность – отнюдь не призрак. Это реальность – жестокая и опасная. Не забывайте: треть страны на референдуме 25 апреля проголосовала ПРОТИВ – против президента, против реформ, против новой России. И еще одна треть то ли промолчала, то ли отмахнулась с раздражением. Именно в таких вот ситуациях неустойчивого равновесия сил и приходят к власти нацисты и красные радикалы. Так что, может быть, впервые в истории у нашей интеллигенции появилась возможность воевать за «свое» правительство, которое противостоит нацистам и коммунистическим реваншистам. И она делает это с энтузиазмом, и готова ждать и терпеть, и закрывает глаза на многие недостатки и просчеты, которые не простила бы правительству Рыжкова – Павлова.

– Далеко не уверен, что многие «прогибающиеся» перед президентом и его командой (и, соответственно, поносящие парламент) делают это бескорыстно. Кому будет отдано предпочтение при распределении дотаций Министерства печати – проправительственным «Известиям» или пропарламентской «Российской газете»? Но все-таки нет ли противоречия: Вы сами полагаете главным свойством интеллигенции – говорить то, что думаешь. Но, выходит, сегодня большая часть интеллигенции накладывает на себя «обет молчания», когда речь идет о критике президента, – даже тогда, когда его неправота очевидна, дабы не оказаться «в одной лодке» с «красно-коричневыми»?

– Думаю, что противоречия на самом деле нет. Во-первых, совершенно не вижу я этих ваших интеллигентов, «наложивших на себя обет молчания». Где вы таких раздобыли, молчаливых? По-моему, сегодня только ленивый не ругает исполнительную власть. Во-вторых, не забывайте, что интеллигенция и красно-коричневые говорят на разных языках. Есть язык критики, и есть язык брани. И те и другие могут быть недовольны президентом, но причины недовольства и, главное, форма выражения этого недовольства совершенно различны! Можно, например, ругать президента за то, что реформа проводится не так, как хотелось бы, но при этом одни говорят: «Президент! Нельзя быть таким вялым! Извольте принимать решения!», а другие вопят: «Долой оккупационное правительство Ельцина!» При этом и первые, и вторые недовольны, по сути, одним и тем же: спадом производства, инфляцией и снижением жизненного уровня. И те и другие хотят выбраться из ямы, в которую угодили, но одни хотят выбраться на дорогу вперед, а другие – на дорогу назад. Одни доверяют исполнительной власти, другие сами хотят такою властью стать. Одни, будучи людьми воспитанными, бранят ситуацию в рамках парламентских, другие, будучи распоясавшимися вчерашними холопами, в выражениях не стесняются. Но никто не молчит. Что характерно.

– Обратите внимание: среди интеллигенции в ряды тех, кто привлечен «на подмогу» президенту, подавляющую часть составляют как раз «шестидесятники», всю жизнь проведшие – по Вашему же недавнему выражению – «со склоненной головой». Сегодня они получили свой маленький «глоток свободы», многие из них ощутили себя властителями дум, но ведь так очевидно, что кран на кислородном шланге не сломан, не уничтожен – его только слегка приоткрыли. И власть, которая держит руку на этом кране, в любой момент может его перекрыть. Так не наивна ли надежда на доброго властителя, дарующего свободу? Сегодня дал – завтра заберет…

– Свобода, которая просуществовала достаточно долго, перестает зависеть от властителя. Попробуйте отобрать свободу в США или Англии! Да, там свобода существует 100–200 лет, а у нас – только один-два года, но – «дорога в десять тысяч ли начинается с первого шага». Сегодня этот шаг сделан, и теперь надо продержаться, чтобы были сделаны второй, третий… а там, глядишь, процесс станет уже необратим.

– Возможен ли еще «поворот назад»?

– Конечно. Но только насильственным путем, только через террор. Придется сажать в тюрьму десятки и сотни людей… Скажем, журналисты, которые уже глотнули свободы, эту свободу теперь не отдадут ни по указу, ни по приказу. Они будут бастовать, устраивать демонстрации, шуметь, вопить на весь мир, и уговорить их замолчать, одуматься, прикусить язык будет уже невозможно. Останется только один способ: запугать, да так, чтобы застыли от ужаса! Наше поколение – шестидесятников, поколение людей с переломленным хребтом, – нас припугнуть несложно, мы – пуганые, а вот новые, 30-летние, они же настоящего страха не знают, они не понимают даже, что это такое: молчаливо терпеть и терпеливо молчать. Их придется запугивать заново, и запугать будет ой как не просто. Да в человеческих ли силах повторить такое сегодня? И время не то, и люди не те, а главное – нет под рукой идеи, ради которой можно было бы на все это пойти, которая освящает любое злодеяние и любому палачу предоставляет возможность ощущать себя борцом за счастье народное. Нет сегодня такой идеи. И слава богу.

Шестидесятники и нынешние сорокалетние – те, кто завтра придет на смену сегодняшним властителям. Что у них общего и в чем различие? На эту тему беседуют писатель Борис Стругацкий и депутат Санкт-Петербургского городского Совета, заместитель председателя Политсовета движения «Демократическая Россия» Андрей Болтянский

14 июня 1993 года, Санкт-Петербург

Комментарий: отчаянно жаль, что этот разговор, в котором я был не участником, а лишь внимательным наблюдателем, так и не удалось нигде опубликовать – хотя бы в сокращении. Прошло лишь три месяца – и незримые баррикады, которые обсуждались в этом разговоре, стали реальностью. Наступила «черная осень 1993-го», разгон и расстрел парламента Ельциным, а затем – долгая эпоха авторитаризма, длящаяся и по сей день…

А.Б. Борис Натанович, достаточно очевидно, что у шестидесятников и у сегодняшних 35–40-летних СТРАТЕГИЧЕСКОЕ понимание целей общественного развития совпадают; а вот реакция на КОНКРЕТНЫЕ события – например, отношение к противостоянию президента и съезда, к известному «указу об особом управлении», к референдуму 25 апреля, к президентскому варианту конституции, отношение к нынешнему мэру города часто противоположно. Думается, важно понять – с чем это связано? Меня, например, не перестает удивлять готовность шестидесятников прощать нынешним правителям практически все: многочисленные ошибки, непрофессионализм, постоянное стремление подмять под себя закон. Возможно, это связано с внутренним – «генетическим» – страхом шестидесятников перед прошлой системой, боязнью того, что может стать еще хуже?

• Предыдущая
• 43/75
• Следующая