Эпоха Куликовской битвы - Быков Александр Владимирович - Страница 53
- Предыдущая
- 53/106
- Следующая
«Среди них же был один некто горожанин московский, суконник, именем Адам, который был над вратами Фроловскими. Приметив и облюбовав одного татарина нарочитого и славного, который был сын некоего князя ордынского, напряг стрелу самострельную, выпустил ее внезапно, ею же и пронзил сердце гневливое, скорую смерть ему нанеся. И это была великая язва всем татарам, так что и сам царь тужил об этом».
Эпизод сам по себе показательный. Некий суконник Адам, судя по имени католик, генуэзец, изловчился и убил из арбалета знатного татарина. Видимо, этот меткий выстрел был самым существенным и важным успехом обороняющихся москвичей. Очевидно, что летопись писалась со слов очевидца (или самим очевидцем), так как на протяжении повествования мы не наблюдаем гор татарских трупов под стенами Москвы. Все меры москвичей по обороне не столько уничтожали живую силу противника, сколько отпугивали от стен опытных вояк, защищенных доспехами и умудренных боевым опытом.
«Так царь стоял у града 3 дня, а на 4 день обманул князя Остея лживыми речами и лживым миром, и вызвал его вон из града, и убил его пред вратами града, а ратям своим всем повелел окружить град со всех сторон».
Тохтамыш не ограничился первым штурмом Москвы. Убедившись, что город нельзя взять с налета, он тем не менее штурмовал его три дня. Причем ни слова не говорится ни о попытках блокады Москвы, ни о каких-либо осадных работах. А ведь известно, что Рязань, Киев, Владимир и многие другие русские города татаро-монголы брали с использованием стенобитных машин, «пороков» и прочих осадных технологий еще во времена Батыя. В 1345 году татары осаждали (правда безуспешно) Кафу, используя при этом осадные машины.
Тем не менее Тохтамыш раз за разом бросает своих людей на штурм, не дожидаясь ни сооружения пороков, ни постройки осадных башен. Этим он неизбежно увеличивает потери среди своих солдат. Торопится? Опасается удара в спину? Того самого удара объединившихся князей, о котором говорили, бахвалясь, москвичи? И именно этой спешкой, видимо, обусловлен последующий обман.
«…а на 4-й день на утро, в полобеда, по повелению цареву приехали татары нарочитые, большие князья ордынские и вельможи его, с ними же два князя суздальские, Василий да Семен, сыновья князя Дмитрия Суздальского. И придя под град, приблизились с осторожностью к городским стенам, и начали говорить народу, бывшему в граде…»
Итак, вместе с «татарами нарочитыми» и «большими князьями ордынскими» под стены Москвы едут Василий и Семен, сыновья Дмитрия Константиновича, князя суздальского и нижегородского. И выступают как представители Тохтамыша. Значит, именно суздальско-нижегородские дружины наравне с татарами участвовали в атаках Москвы.
«Царь вас, своих людей, хочет жаловать, поскольку неповинны вы, и не достойны смерти, не на вас он воюя пришел, но на Дмитрия, ратуя, ополчился. Вы же достойны быть помилованы. Иного же ничего не требует от вас царь, разве только выйдите навстречу ему с честью и с дарами, все вместе и со своим князем, хочет царь видеть град сей и в него войти, и в нем побывать, а вам дарует мир и любовь свою, а вы ему врата градные отворите».
То есть Тохтамыш приехал в Москву как турист. Просто мечтает посмотреть на сей град изнутри! До этого Тохтамыш атаковал Москву три дня подряд, зная, что Дмитрия Ивановича в городе нет. А теперь от его имени говорится — обознатушки, мол, против Дмитрия пришли, а не против вас…
Байке про то, что царь Тохтамыш столько времени воевал сам не зная с кем, может поверить только весьма безграмотный и далекий от политики люмпен. Понятно, что среди оборонявших Москву таковые составляли большинство. Понятно, что они вполне могли проглотить наживку, но не князь Остей! Не бояре! Не церковные иерархи! Почему они, с тупоумием безграмотного алкоголика, с простодушием сердобольной домохозяйки открыли Тохтамышу ворота? Почему, три дня сражаясь и успешно отбивая противника, они вдруг сдаются и выходят встречать Тохтамыша крестным ходом?
«Такоже и князи Нижнего Новаграда говорили: «Имейте веру нам, мы ваши князи христианские, вам на том правду (клятву. — Прим. авт.) даем».
Вот и ответ, который дает на этот вопрос летописец. Сии умудренные жизнью мужи поверили слову…
Подождите, может, это мы, современные люди, чего-то не понимаем и, наученные горьким опытом нашей теперешней жизни, ничему не верим. Может, тогда все действительно слово держали, и фразы «вам на том правду даем» было вполне достаточно, чтобы добровольно впустить вражескую армию в почти неприступный город?.. Летописи свидетельствуют, что и в те времена одно только княжеское слово не было гарантом безопасности доверившимся.
«Народы же гражданские веруя словесам их, подумали и прельстились, ослепила их злоба татарская и омрачила их прелесть бесерменская… И отворили врата градные, и вышли со своим князем и с дарами многими к царю, также и архимандриты, игумены и попы с крестами, а после них бояре и лучшие мужи, и потом народ и черные люди».
Однако они поверили. Безоговорочно. Никак не подстраховываясь. Раскрыли ворота и вышли навстречу татарам. Вышли все, кто в состоянии был организовать какое-либо сопротивление в городе, если вдруг (конечно невероятно, но вдруг) царь Тохтамыш не сдержит слова, данного двумя русскими князьями. А с чего бы вдруг царю держать данное кем-то другим от его имени слово?
«И в тот час начали татары рубить их по ряду внезапно. Прежде всех убит был князь Остей пред градом, и потом начали рубить попов и игуменов, хотя те были в ризах и с крестами, и черных людей. И то было видно, как святые иконы повержены и на земле лежат, и кресты честные без чести не берегомы, ногами топчемы, обобраны и ободраны».
Понятно, что первый удар был направлен на то, чтобы обезглавить оборону Москвы. Убит Остей, а потом, видимо, «по ряду», «бояре и лучшие мужи, и потом народ и черные люди» — по степени социальной значимости и реальной способности оказать сопротивление. Но зачем татарам убивать попов, игуменов и прочих церковников? Разве не выгоднее взять их в плен, а уж потом отпустить за выкуп или увести в полон и продать на невольничьем рынке? Неужели безоружные попы, размахивая своими крестами и иконами, оказывали столь сильное сопротивление, что татары вынуждены были их всех перебить?
С точки зрения мусульманина (каковыми на то время были большинство людей Тохтамыша), убийство христианского священника — не столь уж безобидный поступок. Если христиане считали мусульман «пагаными» (т. е. язычниками, не признающими единого бога), то мусульмане считали христиан «неверными» (т. е. молящимися правильному богу, но неверным способом). Так что православные священнослужители даже среди мусульман пользовались уважением. Мало того, среди осаждавших Москву были и русские воины из Суздальско-Нижегородского княжества. Уж у них-то необоснованное избиение православных священников должно было вызвать возмущение, однако не вызвало!
«Татары же пошли в град, продолжая рубить людей, а иные по лестницам на град взошли, никто же не сопротивлялся им с заборол, не было забральников на стенах, и не было избавителей, не было спасающих. И была внутри града сеча велика, а снаружи также. До тех пор рубили, пока руки их и плечи их не обессилили, и сила их изнемогла, сабли их уже не рубили — острия их притупились».
Взяли Москву «месяца августа 26… в 7 час дня в четверг по об еде».
Получается, что после избиения Остея и бояр никто из москвичей оказать сопротивления не сумел. Часть татар ворвались в ворота, а другие спокойно взобрались на стены, которые никто уже не защищал.
Далее в повести идет рассказ о разграблении Москвы, пожаре и причитания автора по поводу каждого убитого священника… Еще раз спросим себя, зачем священников-то было убивать? Ведь, помнится, именно православная церковь всего за два года до того благословила русскую армию на войну против Тохтамышева противника — Мамая. Царь должен был быть благодарен, да он и проявлял свою благодарность, но в других местах. С теми же священниками, что оказались сейчас в Москве, его люди жестоко расправились. Вряд ли кто решился бы на такое без попустительства, а то и прямого приказания Тохтамыша.
- Предыдущая
- 53/106
- Следующая
