Эпоха Куликовской битвы - Быков Александр Владимирович - Страница 78

• Предыдущая
• 78/106
• Следующая

И он принялся читать, водя пальцем по нескольким несоскобленным строчкам рукописного текста.

— «Бояре и вся дружина его и братия его, многие хулы и злоречения говорили на князя, и замыслили некие из них убить его до смерти. И в страхе с тремя лишь верными слуги в свой град Кострому едва утече благоверный князь Московский Дмитрий Иванови…

— Прекрати! — испуганно зашипел на него старец Матвей. — Прекрати читать сию книгу, а надпись эту срамную соскобли немедля!

— Так ведь… Я подумал… Я же только спросить хотел, — пролепетал Кирилл, испуганно вжав голову в плечи. — Может, она это… Может, важная запись? Князя нашего… Убить ведь хотели, а?..

— Книга сия ненужная и зловредная! Врагами нашими писанная. Это летописание княжества Нижегородского. А как княжества того не стало, а стала эта земля нашего князя, Московского, так те записи летописные все были позаброшены. А потом перевезли сию книгу сюда, на Москву, и святые отцы церкви нашей изволили всю ее прочесть. Все, что тут писано про стародавние дела, в нашем, Московском летописании, изложено верней и подробнее! — голос старца Матвея постепенно окреп, словно он не с отроком разговаривал, а вещал с церковной кафедры.

— Т-так сия книга же про другой город писана… — попытался возразить Кирилл. — Как же у нас про другой город выйдет подробнее?

— А все, что тут было подробнее, уже прочтено святыми отцами, и в наш свод переписано! — сердито отрезал Матвей. — А ты стирай давай. И не читай более. А то опять задумаешься… А от великого знания великие печали, мальчик. Давай стирай. А то скоро уж писать на этих листах надо будет, а на них еще записи старые… Да повнимательней стирайте! Чтоб ни черточки от старых словес не осталось!

И старец вновь углубился в работу. Однако вдохновение не шло. Но тут взгляд его замер на зажатых в левой руке листах. Осененный внезапной мыслью, монах кинулся к столу и принялся торопливо записывать.

«И начал Мамай посылать в Литву, к поганому Ягайлу, и к льстивому слуге сатаны, сообщнику дьявола, отлученному от сына Божия, омраченному тьмою греховною и не желающему слышать голоса разума, Олегу Рязанскому, прислужнику басурманскому, лукавому сыну. Как сказал Христос: «От нас отошли и на нас ополчились». И заключил старый злодей Мамай нечестивый уговор с поганой Литвой и с душегубцем Олегом, чтобы соединиться им против благоверного князя у реки Оки на Семенов день. Душегубец же Олег начал зло к злу присовокуплять: стал посылать к Мамаю и к Ягайлу своего боярина единомышленника Епифана Кореева, антихристова предтечу, призывая их прийти точно в назначенный срок и, как договорились, стать у Оки с трехглавыми зверями — сыроядцами, чтобы кровь пролить».

Инок устало выдохнул и, поднявшись с деревянной скамьи, размял уставшие пальцы.

«Как поперло! Ух, как пошло, полилось! Теперь-то великий князь уж точно будет доволен».

Матвей оглянулся на двух отроков, сидящих в углу тише воды и ниже травы. Оба они усердно выскабливали следующий разворот ненужной Москве нижегородской летописи. Мефодий, подняв испуганный взгляд на монаха, тут же опустил его, буркнул что-то, и оба отрока чуть слышно хихикнули.

Старцу захотелось всыпать розг мальчишкам или просто накричать на них, чтобы другой раз неповадно было безобразничать, но он, поборов в себе это желание, снова уселся за работу. Сейчас нельзя растрачивать по таким пустякам драгоценную злобу. Предстоит написать еще пару абзацев об Олеге Рязанском. Надо поторопиться. Ведь заказ уже оплачен, а великий князь Василий Васильевич ждать не любит.

После 1400 года политика Москвы изменилась. Кажется, что правят теперь не Киприан с Василием, а Алексий и Дмитрий Донской.

В 1401 году Василий Дмитриевич посылает своих воевод в ордынские земли — искать князя Семена Нижегородского, его жену, детей и бояр. Воеводы отыскали жену Семена, княгиню Александру. Ее ограбили и привели вместе с детьми в Москву, где держали до тех пор, пока ее муж не покорился великому князю. Через пять месяцев бывший суздальский и нижегородский князь Семен умер.

В этом же году владыка новгородский был позван к митрополиту Киприану в Москву для святительских дел, но задержан там и брошен в заточение на три года.

В то же время великокняжеские полки нежданно появляются в Двинской земле (владениях Новгорода) и берут ее всю «на щит». Одновременно великий князь посылает своих людей в Торжок, где они захватывают двоих бояр новгородских и имение их, хранившееся в церкви.

Итак, Киприан сам совершает все то, что в свое время ставил в вину Алексию. Видимо, митрополит понял, что помочь исполнить его мечту — объединить Русь — может только беспринципная грубая сила. Именно на эту силу он теперь и делает ставку.

Вспомним, что в 1389 году происходит битва на Косовом поле. С 1386 года в Армении и Грузии ведут завоевательную войну войска Тамерлана. В 1393 году турки завоевывают Болгарское царство, родину Киприана. В 1394–1402 годах султан Баязет несколько раз блокирует и осаждает Константинополь, оказавшийся теперь островком в море азиатских и балканских турецких владений. В 1396 году страшным поражением в Никейской битве оканчивается антитурецкий крестовый поход, возглавленный венгерским королем Сигизмундом. Осажденная турками Византия оказывается в зависимости от католиков.

Киприан не мог отказаться от своей мечты о едином православном государстве, понимая, что теперь его митрополия остается единственным оплотом православия в мире. Но он начинает действовать методами, соответствующими суровой средневековой реальности.

И эта жесткая политика срабатывает. Новгородцы заключают с московским князем новый договор на его условиях. В 1402 году великий князь отпускает новгородских бояр, захваченных в Торжке. В 1404 году был отпущен и владыка Иоанн. А около 1406 года в Новгород приезжает в качестве наместника князь Петр, брат московского великого князя Василия.

Но Киприан до конца жизни не переставал верить в силу слова. Под его руководством начинает писаться первый общерусский свод. В его основу легли: тверской великокняжеский свод, московская летопись Ивана Калиты, летопись митрополита Петра, летописные записи Ростова и Владимира. Также в Троицкую летопись была включена и написанная самим митрополитом «Повесть о Митяе».

Для митрополита Киприана было важно не только мнение современников, но и потомков о происходивших вокруг него событиях. В Троицкой летописи обнаружились политическая позиция и литературные вкусы Киприана.

Официальная история, какой она должна быть с точки зрения Киприана, — вот как следует оценивать Троицкую летопись. На важнейшие события XIV — начала XV века составитель летописи смотрит с позиций своего патрона, митрополита Киприана. Именно поэтому полная лояльность по отношению к Василию Дмитриевичу соединяется в своде с довольно недоброжелательным отношением к его отцу — Дмитрию Ивановичу.

Особое отношение у Киприана к Ольгерду. Наверное, именно таким виделся митрополиту идеальный правитель Единой Руси, о которой он мечтал.

Похоже, что сводчиком Троицкой летописи был не кто иной, как единственный верный друг и последователь Кипрана тверской епископ Арсений. На это указывает то, что летопись заканчивается в 1408 году, когда умер Арсений, а также характер его отношений с Киприаном и Михаилом Тверским.

Интересна подача летописцем рассказа о нашествии Едигея в 1408 году на Москву. Осадивший Москву Едигей потребовал от тверского князя военной помощи. Помощи просил у него и московский великий князь. Но Иван Михайлович Тверской «не хотел сего сотворить, не хотел и изменить крестному целованию и давнему миру с великим князем», пошел к Москве «не с многой дружиной» и не дойдя, вернулся в Тверь. Летописец явно одобряет это «премудрое коварство»: «Ни Едигея не разгневал, ни великому князь не погрубил. Это же створил по истине умело».

Читая московские летописи в наши дни, мы видим историю Руси XIV–XV веков глазами Киприана и его последователей.

• Предыдущая
• 78/106
• Следующая