О природе человека - Уилсон Эдвард Осборн - Страница 39

Вся эта информация — не что иное, как просто набор фактов. По сложившимся канонам науки ее нельзя считать убедительной. Требуются серьезные дополнительные исследования. Но даже этих фактов достаточно для того, чтобы утверждать, что традиционный иудео-христианский взгляд на гомосексуальное поведение неадекватен и, скорее всего, ошибочен. Подобные религиозные гипотезы долгое время находились под спудом, но могут быть обнародованы и проанализированы по объективным стандартам. Я убежден, что гипотеза родственного отбора вполне согласуется с существующими свидетельствами.

Сопоставление биологии и этики в вопросе гомосексуальности требует большой осторожности и чуткости. Было бы неправильно считать гомосексуалов особой генетической кастой, сколь бы ни была благотворна их историческая и современная роль. Было бы еще более нелогично и неправильно считать генетическую приспособленность в прошлом необходимым критерием принятия таких людей современным обществом. Но было бы трагично продолжать дискриминацию гомосексуалов на основании религиозной догмы, поддерживаемой несостоятельным убеждением, что их поведение противоестественно.

Основной аргумент этой главы состоит в том, что развитие эволюционной теории поможет нам более точно определить человеческую сексуальность. Если мы этого не сделаем, то останемся в неведении относительно важнейшей части нашей истории, не сможем понять истинный смысл своего поведения и значимость того выбора, который стоит перед нами.

С помощью образования и закона каждое общество должно сделать выбор в вопросе сексуальной дискриминации, стандартов сексуального поведения и укрепления семьи. Системы управления и технология становятся все более сложными и взаимозависимыми. И в такой ситуации выбор должен быть очень точным и продуманным. Так или иначе, интуитивно или с помощью науки, эволюционная теория должна учитываться, поскольку человеческая природа очень упряма и переломить ее безнаказанно не удастся.

Общество, которое перейдет от юридического равенства возможностей полов к статистическому равенству мужчин и женщин на рынке труда или вернется к сознательной половой дискриминации, заплатит цену, которую пока что мы не можем себе даже представить. Такая же неизвестность ожидает общество, которое решит реорганизоваться в традиционные нуклеарные семьи или откажется от семьи во имя коммун-кибуцев. Расплачиваться придется (а некоторые члены нашего общества уже платят личными страданиями) и тому обществу, которое настаивает на единообразии определенного гетеросексуального поведения. Мы верим, что культуры могут создаваться рационально. Мы можем учить, вознаграждать и наказывать. Но, делая это, мы должны учитывать и цену каждой культуры, оценивать время и силы, необходимые для обучения и подкрепления. Мы должны учитывать и менее ощутимую валюту — человеческое счастье, — которую придется потратить на обход собственных врожденных предрасположенностей.

«Кровь мучеников — семя церкви». Этими леденящими душу словами теолог III века Тертуллиан выразил фундаментальную причину человеческого альтруизма. Они говорят нам о том, что цель жертвы — возвысить одну группу людей над другой. Щедрость без надежды на взаимность — это редчайшее и самое драгоценное человеческое поведение, тонкое и с трудом поддающееся определению, распределенное очень избирательно, окруженное ритуалами и обстоятельствами, почитаемое и вознаграждаемое орденами и эмоциональными восхвалениями. Мы считаем священным истинный альтруизм, чтобы вознаградить его, и тем самым делаем его менее истинным, но в то же время стимулируем его развитие в других людях. Короче говоря, человеческий альтруизм полон загадок и несет в себе ожидаемую двойственность млекопитающих.

Как млекопитающих, нас восхищают и удивляют экстремальные формы самопожертвования (муравьи не нашли бы в этом ничего примечательного). Во время Первой и Второй мировых войн, войн в Корее и Вьетнаме ордена Почета часто присуждались людям, которые бросались на пулеметы, чтобы защитить товарищей, бросались на спасение друзей на поле боя и спасали их ценой собственной жизни или принимали другие экстраординарные решения, которые приводили к тому же фатальному концу. Такое альтруистическое самоубийство — высочайший акт смелости и, конечно же, заслуживает самой высокой государственной награды. Но в таком поведении остается великая загадка. Что происходит в сознании этих людей в момент отчаяния? «В ситуациях подобного рода важную роль всегда играет личное тщеславие и гордость, — писал Джеймс Джонс в книге «Вторая мировая война». — ...Острое возбуждение боя часто приводит человека к добровольной смерти, чего в обычных обстоятельствах он постарался бы избежать. Но в ситуации абсолютного, неизбежного конца, когда смерть стоит совсем рядом, всего в нескольких ярдах, и смотрит на тебя, может возникнуть состояние предпоследнего национального, социального и даже расового мазохизма — состояние жаркого, радостного, почти сексуального наслаждения и страсти, которое заставляет человека сделать последние несколько шагов. Абсолютная роскошь наконец плюнуть на все и больше не париться»^{161}.

Уничтожающее сочетание здравого смысла и страсти, о котором часто говорят люди, побывавшие на поле боя, это просто экстремальное явление, находящееся вне огромного множества мелких импульсов смелости и щедрости, которые объединяют общества. Возникает соблазн на этом и остановиться и счесть чистейшие элементы альтруизма проявлением лучшей стороны человеческой натуры. Пожалуй, можно было бы даже сказать, что сознательный альтруизм — это высшее качество, которое отличает человека от животных. Но ученые не склонны восхвалять какое бы то ни было явление. Именно в более глубокий анализ альтруизма социобиология в ее сегодняшнем состоянии может внести серьезнейший вклад.

Я сомневаюсь, чтобы какое-то высшее животное, например орел или лев, когда-нибудь получило бы орден Почета по облагороженным критериям, принятым в нашем обществе. Однако определенный альтруизм они проявляют довольно часто, и формы его вполне понятны человечеству^{162}. Альтруизм этот распространяется не только на потомство, но и на других представителей того же вида. Некоторые мелкие птицы, например зарянки, дрозды и синицы, предупреждают сородичей о приближении ястреба. Они припадают к земле и издают характерный тонкий, пронзительный свист. Хотя акустика предупреждающего сигнала такова, что обнаружить его источник затруднительно, сам по себе этот свист кажется весьма жертвенным. Птице, которая заметила хищника, было бы разумнее не выдавать своего местоположения, а просто затаиться в тишине.

Возможно, самыми альтруистичными млекопитающими после человека являются шимпанзе. Они не только делятся мясом после совместных охот, но еще и усыновляют детенышей. Джейн Гудолл наблюдала три подобных случая в заповеднике Гомбе-Стрим в Танзании. Осиротевшие детеныши были усыновлены взрослыми братьями и сестрами. Особенно интересно (по теоретическим причинам, о которых мы вскоре поговорим) то, что альтруистическое поведение демонстрировали ближайшие родственники, а не опытные самки, имеющие собственных детенышей, ведь они могли бы обеспечить сирот молоком и дать им более адекватную социальную защиту.

Несмотря на обилие подобных примеров среди позвоночных, альтруистическое самоубийство, сходное с человеческим самопожертвованием, встречается только у низших животных, в частности у социальных насекомых. Многие члены колоний муравьев, пчел и ос готовы защищать свои гнезда от захватчиков с безумной смелостью. Именно поэтому люди с осторожностью приближаются к пчелиным ульям и осиным норам, но совершенно спокойно чувствуют себя возле гнезд одиночных видов — галиктов и ос-землероек.

Социальные нежалящие пчелы тропиков кружатся над головами людей, которые слишком приблизились к их гнездам. Они настолько сильно вцепляются в волосы, что при попытке отцепить их головы отрываются от тел. Некоторые виды во время таких жертвенных атак выпускают на кожу едкий секрет. В Бразилии таких насекомых называют cagafogos («какающие огнем»), Великий энтомолог Уильям Мортон Уилер назвал встречу с «ужасными пчелами», во время которой они буквально срывали кожу с его лица, самым тяжелым испытанием в своей жизни.