Агентство «ТЧК». Война с Астралом - Снежная Дарья - Страница 43

Ах ты сволочь астральная! Амеба доморощенная! Мало того что влез без спросу, так теперь еще и командовать вздумал?! Это мое тело, и я решаю, куда ему идти, а куда нет, слышишь ты?! Не знаю, что там у вас за планы по захвату мира, но я устал, я болею, мне надо в кровать и спать, а не шататься черт-те где с этим двуличным гадом и твоими несимпатичными родичами! Вот разовьется пневмония, лихорадка со всякими там осложнениями, и уже не я тебе, а ты мне новый организм будешь искать, чтобы восстановить физический ущерб!..

Невероятно, но этот поток злых и слегка отдающих паническим сумасшествием мыслей сработал. Я четко ощутил колебания твари и острое непонимание того, как сделать лучше для меня. Для меня! Он что, и мастеру таинственному меня отдавать из лучших побуждений собирался?

Не-не-не, симбиоша, ты хороший. Ты же умница. Ты же понимаешь, что я-то себя знаю всю жизнь, а ты меня – всего неделю. Мне однозначно виднее. И ни к какому мастеру мне сейчас точно не надо. Мне надо лечиться. Отдыхать. Потом работать. В ближайший месяцок-другой ну точно не до мастера. Вот пото-ом мы посмотрим, обмозгуем и вместе решим, что это за зверь и какой нам от него толк. А пока я устал, я хочу в кроватку… и ты хочешь! Ты же трудился весь день, Сабрину защищал, меня вон на путь истинный наставлял… ты же не пустишь все труды прахом, загубив меня во цвете лет?! Успеем мы еще к твоему мастеру, обещаю. Вот буквально даже клянусь, что однажды, в другое время, мы непременно нанесем ему визит…

Реальность нахлынула, как цунами. Я пошатнулся, разом утратив ощущение невесомой легкости, будто меня придавило каменной глыбой. Только мгновение спустя дошло, что это вес моего собственного тела. В ушах звенело от множества фоновых шумов, от которых мозг успел отвыкнуть и за столь краткое время отключения, но этих мгновений даже в полуослепшем и полуоглохшем состоянии мне хватило на прыжок.

Изумление на лице Ключевского я увидеть все-таки успел.

В доме было тихо. Только из большой комнаты доносились приглушенные звуки работающего телевизора – бабушка с дедушкой смотрели новости. Нике новости были неинтересны, свой вечерний мультик она уже посмотрела, но бабушка разрешила не ложиться спать еще немножко. А после новостей – в кровать. Поэтому Ника прислушивалась к негромким голосам, гадая, когда же они замолкнут, но почти не понимая, о чем идет речь.

Она лежала на животе под большим креслом в дедушкином кабинете, как в домике, и рисовала замок красивой синей ручкой, которую ей дал дедушка вместе с листом бумаги и карандашами. Карандаши уже давно надоели, а такой красивой блестящей, очень взрослой ручки у нее еще никогда не было.

Замок был большой, с четырьмя башнями и комнатой для принцессы. В ней Ника нарисовала шторы в цветочек и плюшевого медведя на окне, как в спальне Саби. Нет, она вовсе не считала Саби принцессой, но комната у нее была красивая. Красивее, чем у мамы, которая любила холодные темные цвета.

А еще Ника размышляла о прочитанной сегодня сказке, где принц влюбился в принцессу, спас ее от дракона и женился. Она размышляла о том, что было бы неплохо, если бы папа тоже влюбился в Сабрину. Она была бы очень красивая в белом платье с кружевами и купила бы Нике в комнату занавески с цветочками.

Лист бумаги закончился, но ручка была такая красивая, что хотелось рисовать и рисовать. Саби в свадебном платье, папу с короной на голове, саму себя и свинку Дашку…

Она так увлеклась, что даже не услышала, как затих телевизор.

– Ника! Пора в кровать, лапушка! – Голос бабушки выдернул ее из красочного мира фантазий. Девочка послушно подскочила, с сожалением положила ручку на дедушкин стол и побежала на зов.

Когда Джеймс Тайлер зашел в свой кабинет, чтобы выкурить традиционную вечернюю трубку в тишине и спокойствии, пока жена укладывает внучку спать, то первым, что он увидел, был белый лист бумаги на полу возле кресла. Синей шариковой ручкой на нем был нарисован замок. И той же самой ручкой были нарисованы страшненькая длиннорукая девица в треугольном платье с «кружевами» по подолу, квадратный принц, узнаваемый по гребню короны на голове, еще одна «треугольная» принцесса, только в два раза меньше предыдущей, и то ли хомяк, то ли бегемот. Не на листе. На линолеуме.

Джеймс Тайлер философски вздохнул. Передвинул кресло, скрывая следы детского неукротимого творчества, и закурил, припоминая, как когда-то, давным-давно, один неугомонный мальчишка с уже тогда слегка угрюмым взглядом разрисовал красками только что поклеенные обои…

Сабрина

На фоне всей черной-пречерной беспросветности мне внезапно захотелось праздника. А если не праздника, то хотя бы просто посиделок всем составом вне офисных стен и вне кишащих астральными тварями улиц. А потому я решительно стукнула крисовским кулаком по столу, за что тут же получила по пятой точке, и после работы вытащила всех ужинать в ближайшее кафе.

Сирена отправилась к нам домой своим ходом. После того как выяснилось, что при желании она в любой момент может свинтить куда угодно даже из закрытого помещения и непонятно как проникает в защищенную всеми существующими чарами квартиру, приглядывать за ней двадцать четыре часа в сутки мы перестали. Но она продолжала таскаться за нами хвостиком, не теряя надежды, очевидно, в какой-то момент все-таки спасти мою жизнь.

От обязательной развлекаловки открутился только Князь – он все свободное время проводил со Светой, и настаивать я не стала. Чем больше времени проходило, тем сильнее таяла надежда отыскать, какое же именно нехитрое (или хитрое) действие снимает проклятие, потому что с каждой провалившейся попыткой руки у Князя опускались все больше.

А еще Чар внезапно принялся отнекиваться и пытался увильнуть, так что уволокли мы его чуть ли не силком. Заявление о том, что у него там Кристина дома одна пребывает, несомненно, в страшной опасности, уважительной причиной мы не сочли.

Оборотень приводил множество причин, чтобы отвертеться. А вдруг на Кристину нападут? Не пролезут сквозь защиту, так напугают? И телефон разряжен, и зарядка сломалась. А вокруг – столько опасностей! И он вообще понятия не имел раньше, как тяжело, оказывается, живется на свете юным беззащитным девушкам!

– И тем, кто влюбился в юных беззащитных девушек, – пробормотала я себе под нос, пряча лицо в меню.

– И всем друзьям тех, кто влюбился в юных беззащитных девушек, – поддакнул Крис.

– Да ни в кого я не влюбился! – мгновенно взвился Чар. – Она мне…

– Как сестра, – подсказал мой чудесный вредный мужчина.

– И вообще…

– Я просто, можно сказать, котенка себе завел, – добавил Фей.

– Ну не мог же я…

– Бросить человека в беде, – заученно повторила Мира. – Да-да, мы помним. Саби просто это резюмировала и перевела с твоей личной на общемировую систему понятий.

Оборотень надулся окончательно, выдернул у меня меню и отгородился им от нас, как Великой Китайской стеной, зато закрыл тему несчастной, страдающей в одиночестве Кристины. Ничего-ничего, пусть и сам пострадает чуток, может, хоть дойдет побыстрее то, что не является секретом ни для нас, ни, как я подозревала, для самой девушки. Чуть ли не впервые в жизни познавший светлое чувство Чар выглядел для нас всех теперь не грозным матерым волком, а растерянным щенком с обвислыми ушками, куцым хвостиком и океаном наивности во взгляде. Не влюбился он. Ну да, нашел кому это доказывать.

– Интересно, а если мартини без льда заказать и попросить вычесть его стоимость… – задумчиво протянула я, решив уравнять количество коллег, жалеющих об этом выгуле, с теми, кто мечтает побить суккуба.