В начале всех несчастий: (война на Тихом океане, 1904-1905) - Уткин Анатолий Иванович - Страница 21

• Предыдущая
• 21/131
• Следующая

Американские газеты оживленно обсуждали усиление российских позиций в Манчжурии, куда американские корабли уже не рисковали зайти. Серьезные комментарии вызвал факт глобальной важности — создание Транссибирской магистрали. Теперь русский царь мог послать на берега Тихого океана свою несметную армию. Посол Российской империи в Соединенных Штатах граф Кассини объяснял своей дочери, указывая пальцем на Порт — Артур: «Постарайся понять, Марго, — чтобы владеть Востоком, Россия должна иметь в своих руках Ляодунский полуостров».

Рузвельт, будучи прагматиком, признал «легитимное стремление» России укрепить свое влияние в Манчжурии при условии, что дело не завершится официальным разделом Китая и баланс сил на Дальнем Востоке не будет нарушен. Президент был согласен со своим советником Фредериком Холлсом, который писал: «Невозможно сдержать стодвадцатимиллионную империю от владения незамерзающим зимой портом (речь шла о Порт — Артуре. — А. У.)… Ни одна империя не проделает колоссальную работу по строительству транссибирской магистрали, чтобы не завершить ее строительством свободного ото льда порта, который находился бы в зоне ее контроля».

И все же Рузвельт выразил свою обеспокоенность усилением российских позиций. Из летнего Ойстер–бея он счел нужным отметить свое недовольство нежеланием российского правительства придерживаться доктрины «открытых дверей» во все более «прибираемой» Петербургом Маньчжурии. «Доктрина Хэя», требовала открытости Китая.

Первый взгляд на соотношение сил на Дальнем Востоке говорил о безусловном преобладании России. Оскаивая Сибирь и Дальний Восток, Россия мощно вышла в этот регион. Владивосток был истинной жемчужиной, опорным пунктом европейской цивилизации и русской силы. И не было еще за четыреста лет случая, чтобы посланцы Европы отступили перед иными цивилизациями. Население Японии было в три раза меньше населения Российской империи. В индустриальном отношении Россия никак не уступала тихоокеанскому новичку мира промышленности и науки.

Как стало ясно значительно позднее, непосредственное окружение царя не ориентировалось в дальневосточной ситуации. То же можно со всей справедливостью сказать и о военных ведомствах, о правящем классе в целом, да и о населении страны. Что такое Япония? В представлении русских это была сказочная маленькая страна, населенная невысокими желтыми людьми, живущими в домах из бумаги, склонившимися на рисовых плантациях, проводящими свободное время с гейшами или за составлением букетов. Министр Куропаткин — один из немногих русских генералов, посетивших Японию, задним числом признается: «Мы знали, что японцы — умелые и упорные художники. Нам нравилась их продукция, их тонкая работа и удивительное чувство цвета. Наши люди с восхищением говорили о стране и ее жителях, и были полны приятных воспоминаний о своих поездках туда, особенно в Нагасаки, где они пользовались популярностью у местных жителях. Как военный фактор Япония попросту для нас не существовала. Наши моряки, путешественники и дипломаты полностью просмотрели пробуждение этого энергичного, независимого народа».

Чего не было у России и что являло собой хребет военной мощи Японии: наличие популярных объединений типа «Общества черного дракона», которые феноменально воздействовали на энергичную и умную молодежь, поощряли инициативу этой молодежи, создавали культ умелой стратегии страны, формировали ряды тех, кто, выполняя задания в страшном далеке Петербурга или Омска, знал, что его не забудут, что за ним следят тысячи глаз, что его усилия и смерть не будут забыты. Напротив, они будет оплаканы и воспеты.

В огромной России молодежь если и увлекали идеи, то скорее не патриотические, а социальные. Народники и эсеры звали молодежь на жертву, но во имя совсем других ценностей. В России не было культа своей страны. Не было умудренного старшего поколения, которое с такой любовью, симпатией и переживанием относилось бы к молодым русским, зовя их на мыслимый и немыслимый подвиг ради отечества. Офицеры вовсе не чувствовали себя «духовными опекунами» своих солдат. Гибель офицеров и солдат воспринималась буднично, вовсе не воспевалась и не передавала эстафету следующему поколению. Различие в отношении к своей стране, к жертвам ради нее — вот главная причина итога столкновения двух дальневосточных держав.

Силы России

Громадность России, блистательная история ее военных побед, величайшая жертвенность ее населения, сумевшего за столетие пройти от Урала до Берингова пролива, начавшийся в 1890?е годы экономический подъем — все это говорило в пользу идеи, что азиатская страна средних размеров не может победить евразийского гиганта.

К началу 1904 г. российская армия насчитывала миллион сто тысяч человек личного состава. Общие силы России составляли около сотни батальонов, поддерживаемых 75 кавалерийскими ротами и тридцатью батареями артиллерии — колоссальная сила, если сравнивать с японской армией. Обученная армия России (действующая армия плюс резерв) составляла четыре с половиной миллиона человек. Активный резерв русской армии составлял 2,4 млн. человек. — очень внушительная сила. Заметим однако, что Россия имела важные обязательства в Европе, она не могла вывести все свои силы на бой с дальневосточным противником. Только 6 из 25 европейских корпусов приняли активное участие в разразившейся войне.

Естественно, дальневосточный театр был лишь сегментом военной системы России. На февраль 1904 г. численность частей, которые можно было задействовать в боевых операциях дальневосточного театра военных действий, была доведена до 95 тыс. человек. 45 тыс. размещались во Владивостоке, 8 тыс. в Харбине, 9 тыс. в Хайчене, 11 тыс. на реке Ялу и 22 тыс. у Порт — Артура. Основу наназемной силы составляли 8 бригад восточносибирских стрелков, шесть батальонов пехоты резерва, две недоукомплектованные бригады, прибывшие из европейской части страны в 1903 г., один полк кавалерии, пять с половиной полков казаков. Эти части были боеспособными, но никто в самой России не рискнул бы назвать их принадлежащими к воинской элите. Многие из солдат были резервистами, уже относительно давно прошедшими воинскую службу. Здесь были и жители европейской части страны, и дети поселенцев Дальнего Востока, и уже прижившиеся сибиряки.

Уже по ходу войны на театр военных действий были переведены из Европы Первый, Четвертый, Восьмой, Десятый, Шестнадцатый и Семнадцатый армейские корпуса (В каждом по две дивизии; общая численность корпуса — 28 тыс. солдат и офицеров плюс 112 орудий). Перевод одного корпуса из одной части света в другую занимал примерно 40 дней. В основном русские войска на Дальнем Востоке являли собой вчерашних крестьян из восточной части страны. Они были упорными, смелыми, привычным к трудной жизни, лояльными царю и отечеству. Эти воины безусловно подчинялись приказам. Им в то же время безусловно не хватало образования, воинского искусства, хитрости.

При талантливом руководстве русская армия, как и флот, были способны показать высокое искусство военного противоборства. Солдаты и моряки были сметливы, упорны, патриотичны, способны на жертвы и учебу. Проблема была в нахождении подлинных стратегов и командиров. Русские солдаты и моряки были крупнее японских внешне. Иностранцы отмечали их добродушие. Но хромала дисциплина. Пьянство было бичом. В этом отношении японские солдаты и матросы были более дисциплинированными и гораздо лучше обученными.

Как полагает англичанин Ричард Коннотон, «отсутствие софистичности, образования, вкуса к борьбе и интуиции отличало их от солдат японской армии, готовых вести современную войну. Русский солдат был мягким медведем, которому нужно было время, чтобы начать ненавидеть своего врага. С началом войны русские солдаты начали испытывать подлинное уважение к японцам. Генерал Куропаткин официально называл их «наш бравый противник… Для русских людей не был характерен такой порыв фанатичного политического и военного порыва, какой воспламенял японский народ»[16]. Когда японцы прислали русским свои соболезнования по поводу гибели их флагманского корабля (с адмиралом Макаровым на борту. — А. У.), русский офицер в Ляояне предложил тост за японцев. Они были мягкими, простодушными солдатами. Русские стоически переносили трудности, но у них не было фанатизма и не было лидеров, способных вести современную войну. Средний русский солдат чувствовал себя даже несколько смущенным на войне, смысла которой он не понимал».

• Предыдущая
• 21/131
• Следующая