В начале всех несчастий: (война на Тихом океане, 1904-1905) - Уткин Анатолий Иванович - Страница 51
- Предыдущая
- 51/131
- Следующая
На правом фланге Третьякова 3?я японская дивизия попыталась взойти на охраняемую русскими высоту, преодолевая «колючку». Именно сюда был брошен небольшой имеющийся резерв. Прошел день, но японцам не удалось пробиться сквозь эти дальние подступы к Дальнему и Порт — Артуру. Все же постепенно плотность огня японской артиллерии начала давать свои результаты. И только обещанные в конце концов генералом Фоком (этот полицейский генерал не был профессиональным военным и было непредусмотрительно делать его главой северной обороны Порт — Артура) подкрепления несколько выправили положение.
Именно тогда генерал Оки решился на общее наступление. Продвижение вперед давалось японской пехоте, выступившей в густом тумане, нелегко. Русские пулеметы (примета ХХ века) косили японскую пехоту; было очевидно, что защитники Наншаня дорого «продадут» свой отход. И все же 3?я японская дивизия, не обращая внимания на потери, рвалась вперед. Ее фанатическое упорство позволило ей прорваться сквозь минные поля и ограждения из колючей проволоки. Казалось, атакующих не остановит ничто. Продвижение японских войск остановила русская контратака. Третьякову помогли подошедшие к 6 часам вечера две роты подкреплений.
Как бы там ни было, один русский полк не мог сдержать Второй японской армии. Эти русские 300 спартанцев стояли насмерть и подчинились только приказу генерала Фока «отходить». Не все искали спасения. Вот что пишет полковник Третьяков, и у нас нет оснований не верить ему: «Лейтенант Краговский отказался отступать и попрощался со всеми идущими мимо него солдатами. Капитан Маковеев, стоявший во главе восьмой роты, заявил, что он никогда не отступит, и сдержал свое слово. Он остался в окопах и был убит только когда расстрелял весь барабан своего револьвера. Майор Соколов, командир девятой роты, также отказался отступить и с саблей бросился на нескольких японцев, прежде чем был заколот».
В ходе боев этого дня полковник Третьяков потерял 450 человек; при отступлении еще 650 — отступление всегда порождает панику и потери. Полковник приказал батальонному оркестру играть и повел колонну назад четким строем. В ходе боя японцы потеряли 739 человек убитыми и 5459 ранеными. Но, заметим, что в ходе одного этого боя японская сторона израсходовала больше боеприпасов, чем в ходе всей японо–китайской войны 1894–1895 годов. Это обстоятельство буквально шокировало генеральный штаб Японии. Хватит ли у Японии ресурсов?
Престиж для японцев священен. Они делали все, чтобы показать благородство самураев, продемонстрировать их искусство и решимость на фоне дикого безумия «северных медведей». И упорная пропагандная работа давала свои результаты на международном уровне. Скажем, лондонская «Таймс» постоянно писала о японском стиле ведения боя как несравненно более привлекательном. «Думая о Порт — Артуре, русские трепещут».
Нет сомнения, что многие русские на Дальнем Востоке переживали не лучшие времена. В порту Дальний были слышны звуки битвы в Наншане. Гражданские лица покидали город, хотя генерал Стессель старался успокоить их и рекомендовал «заниматься делом, как прежде». В городе стоял полк восточносибирских солдат и артиллерийская бригада, которые не могли пожаловаться на отсутствие комфорта. Но с прорывом японских войск в Дальнем началась паника. Пассажиры поезда из Наншаня сообщили о падении русских укреплений. Дело было к полночи, когда пассажиры прибывшего в Дальний поезда сообщили о падении Наншаня, что вызвало немалую панику. Английский историк Ричард Коннотон называет город Дальний «перлом русских имперских амбиций на Востоке». Он находился всего в 14 км от узловой станции в Нанкуанлинге. Здесь вполне можно было устроить дополнительную линию обороны (более эффективную, чем Наншань), но генералы как бы позабыли об этой возможности.
Посуровевший Стессель теперь уже требовал отбытия гражданских лиц — но не поездом. Между тем свободных лошадей уже не было, и как жители Дальнего могли попасть в Порт — Артур — представить было довольно трудно. Особенно волнующими были слухи о нападении хунхузов, стимулируемых японцами степных и лесных разбойников.
Гражданское население Дальнего собралось на Управленской площади и градоначальник отдал приказ о немедленной эвакуации. Дальний был в 12 километрах от узловой станции Нанкванлин. Расстояние обеих дорог до Порт — Артура было больше, чем до наступающих японцев, а для быстрой езды не было лошадей — и дорога была опасной. Через три часа пестрая толпа колонной тронулась в путь пешком.
Эта беззащитная колонна в 470 человек (из них 92 женщины, 57 детей) пешком отправились в Порт — Артур. Только она вышла из города, как военное руководство начало взрывать дома и жилые системы Дальнего. Были уничтожены железнодорожные мосты, склады, мастерские. Но несчитанное число вагонов с продовольствием и другими припасами попало в руки японцев. Самым большим призом японцев был превосходный порт — настоящая удача японцев, потому что через него хлынул поток пополнений, которые немедленно направлялись в район Порт — Артура.
Стессель тем временем пытался приуменьшить значимость потерянного в Наншане: это, мол, было старое китайское оружие, полученное в 1900?м году. Тяжелая дорога сделала гражданскую колонну весьма малопривлекательной. Не лучше выглядели и люди Третьякова, которым не придали полевых кухон; их истощение было очевидным. Упавшие духом солдаты Третьякова оставили позади себя 82 артиллерийских орудия и десять пулеметов. У них не было даже полевой кухни — ее генерал Фок направил в Порт — Артур.
Стессель был в ярости от того, что солдаты Третьякова оставили Чин–чу. Поразительным в этой ситуации был оскорбительный тон генерала Стесселя, который встретил защитников Наншаня 30 мая словами: «Вы жалкая, недисциплинированная ватага предателей, трусов и недотеп. Многие из вас пойдут под военный трибунал. Как вы осмелились оставить Чин–чу? Не показывайтесь в Порт — Артуре, чтобы не заразить трусостью местный гарнизон». Тем не менее Стессель запросил царя о награждении побывавших в боях воинов георгиевскими крестами — всем раненым, не оставившим своих боевых позиций. 60 человек стали георгиевскими кавалерами. Невероятным усилием преодолевая себя, он вручил георгиевские кресты этим же словесно уничтожаемым солдатам.
При отступлении из Дальнего русские железнодорожники уничтожили паровозы, резко осложнили задачи японцев, которым трудно было использовать широкую русскую колею. 30 мая японцы (Третья дивизия) вошли в Дальний. Им было видно, что китайцы поживились оставленным. Но и полученного было довольно: прекрасный порт, многочисленные припасы, верфи, 290 вагонов, электростанция, мастерские — все нетронутое. Только водокачка была умело взорвана, что замедлило японскую концентрацию против Порт — Артура.
Им пришлось заказать в США новые мощные локомотивы, предназначенные для эксплуатации на линии Харбин — Порт-Артур, но эскадра русских крейсеров из Владивостока потопила везущие их грузовые суда в Цусимском проливе. Проблемы снабжения «обступили» японцев так же, как и русских. Первая армия, базирующаяся на Фэнхуанчен, так и не смогла наладить работу «дороги мандаринов» — трассы Сеул — Пекин. Это была очень уязкимая стратегическая дорога, но у русского командования не хватило воображения (и разведывательных данных) для того, чтобы поразить эту дорогу в ее самых уязвимых местах.
Высадка Третьей армии
Стратегический план Кодамы был построен так, что японская армия с разных сторон выходила к главной базе российской армии — Ляояну. И первое большое (если не генеральное) сражение должно было произойти именно здесь. Японский генеральный штаб здесь все поставил на карту. Все, что мешает этому плану, полагал генерал Кодама, должно быть сметено с лица земли.
Русской армии трудно было привыкать к отступлению. Сражение при Ялу и Няншане сметали с лица земли опорные пункты России, способные хотя бы косвенно и частично помешать спокойной высадке и адаптации японских войск в Маньчжурии на пути к Ляояну. Да, адмирал Того потерял два превосходных корабля, но имеющихся военно–морских сил было достаточно для прикрытия переброски японских войск на континент. В этот сложный период Того получил звание полного адмирала, и это еще более воспламенило его. Он был готов к решающему противостоянию на море.
- Предыдущая
- 51/131
- Следующая
