В тени луны. Том 2 - Кайе Мэри Маргарет - Страница 35
- Предыдущая
- 35/94
- Следующая
Он выехал в Лунджор только в полдень следующего дня. Оставив слуг разбирать лагерь, а затем следовать за ним, он вместе с Ниязом проделал тяжелый путь по дневной жаре, перешедшей затем в пыльный час заката и в краткие зеленые сумерки. Когда солнце скрылось за горизонтом, они остановились поесть и попить, так как в новолуние начинался мусульманский пост Рамадан, во время которого Нияз и другие последователи Пророка не имели права есть или пить между восходом и заходом солнца. Когда Алекс разъезжал по деревням, он тоже соблюдал пост, находя его хорошей тренировкой, и были времена, когда он просто нуждался в этом.
У края водоема они отпустили поводья, а спешившись, увидели над головами одинокого голубя, которого преследовал ястреб. Голубь крутился, вертелся в воздухе и, в конце концов, бросился с глухим стуком в большое священное дерево на дальнем берегу водоема. С хриплым карканьем слетела с дерева стая ворон, и ястреб улетел. Тогда голубь, возбужденный опасным преследованием, слетел на каменную плиту, наполовину погруженную в зеленую, вспененную воду и стал пить. Но почти тотчас же он снова взлетел, шумно захлопав крыльями, будто чем-то напуганный. Путники увидели, как он взмыл вверх, а затем повернулся на запад, золотящийся в пыльном дымке заходящего солнца.
Прищурив глаза, Алекс посмотрел на противоположную сторону водоема, стараясь разглядеть, что заставило птицу взлететь. Среди ветвей священного дерева сидел человек. Это был святой. Обнаженный, с головой, посыпанной пеплом, он сидел так тихо, что его можно было принять за часть дерева. Вокруг него туда-сюда прыгали белки, стая птиц, готовившихся усесться на ночь на насест, вертелась над его головой, как бы не замечая его присутствия. Он был абсолютно неподвижен, иначе все звери и птицы были бы встревожены. Однако голубь был чем-то напуган! Этот, казалось бы, обычный инцидент заставил Алекса думать о нем всю оставшуюся часть пути.
Было совсем темно, когда она подъехали к бунгало. Приняв горячую ванну, смыв пот и дорожную пыль, Алекс облачился в белый офицерский китель, являвшийся почти униформой в жаркую погоду, и при свете звезд направился к дому.
Огромный дом сверкал огнями, а перед ним на широком дворе стояла коляска и высокий дог-карт. «Опять Маулсен, — подумал Алекс, — да еще небось Гидней и Моттишам». Он кивнул привратнику и поднялся на веранду. Слуга приподнял тростниковую штору, загораживавшую дверь в зал, и прошептал, что господа в малой гостиной играют в карты, а госпожа находится в большой гостиной.
Винтер сидела в центре комнаты на софе, около которой медленно покачивалось опахало, создавая ветерок. В руках она держала книгу, но было видно, что она прислушивалась к его голосу, доносившемуся из зала. Ее хрупкая фигурка выдавала состояние напряженности, но сама она улыбалась. Это была улыбка вежливости, улыбка актрисы, которая хочет сказать, что она приятно удивлена. Так как обычно она не встречала его с такой улыбкой, то приближаясь к ней, Алекс раздумывал, обращена ли она к нему или к Рассулу, который провел его к ней. Она протянула руку. Взяв ее, он почувствовал, что его подозрения не напрасны. Прежде чем отпустить его руку, она предостерегающе пожала ее холодными, непослушными пальцами, и он почувствовал какую-то опасность.
— Очень мило с вашей стороны, что вы приехали так быстро, — весело проговорила она с выражением приятного удивления. — Надеюсь, это не причинило вам неудобства? Я получила поручение от вашего друга, которого встретила в Лакноу. — Она пристально посмотрела на него и сказала слуге, медлившему у двери, чтобы тот принес господину выпить.
— Слушаюсь, — пробормотал Рассул и вышел, мягко закрыв за собой дверь.
— Садитесь, капитан Рэнделл, — сказала Винтер. — У вас сегодня был длинный путь. Боюсь, сейчас мой муж занят. Как всегда, играет в карты. Понимают ли наши слуги по-английски? Я не ожидала увидеть вас раньше завтрашнего дня. — Она рассмеялась так, как будто удачно пошутила.
— Меня там ничто не удерживало, — без каких-либо колебаний ответил Алекс. — В такую жару в лагере работать очень тяжело. Мало кто себе это представляет.
Он услышал, что Винтер облегченно вздохнула, и улыбнулся. Боялась ли она, что он не поймет ее и потребует объяснений? Она бросила беспокойный взгляд на две двери, открытые на веранду. На каждой двери висела тростниковая штора, защищавшая комнату от летучих мышей и ночных насекомых, но она знала, что на веранде находятся, по крайней мере, трое слуг. Она слегка покачала головой, и Алекс увидел, что дверь позади него медленно открылась и в комнату вернулся Рассул с полным подносом.
— Да, я думаю, это так и есть, — сказала Винтер. — Мистер Браун интересовался, можно ли в это время года в Лунджоре хорошо поохотиться. Он скоро освободится на несколько недель и хотел бы приехать сюда. Я сказала ему, что не могу точно ничего сказать и что вы ему напишете сами.
Налив в бокалы вино, Рассул удалился; еще с четверть часа Алекс и Винтер болтали о пустяках. Что бы Винтер ни собиралась ему сказать, он не хотел слышать этого сегодня. Она же хорошо играла свою роль, и по ее голосу и ее легкой улыбке никто не мог бы заподозрить, что ее что-то беспокоит. Выпив вино, он поднялся.
— Если позволите, я хотел бы сказать несколько слов комиссару. Вы завтра поедете?
— Да. Около пяти. После восхода солнца сейчас очень жарко.
— Поезжайте вдоль реки, — сказал Алекс, — там прохладнее. Надеюсь, что увижу вас. Спокойной ночи, миссис Бартон.
Он зашел в малую гостиную, где его довольно неприветливо встретил комиссар, наблюдавший за партией в вист, и удалился.
В эту ночь на небе не было никаких знаков, и собаки молчали, чего нельзя было сказать о самом городе. В городе было беспокойно, люди не спали. Слышались удары там-тамов и трубные звуки раковин, такие же, как в деревне за водоемом и манговой рощей, а на дороге, ведущей из провинции в город, было необычно много странников.
— Это Рамадан, — сказал Нияз, но как-то неуверенно, глядя в сторону.
— Это сумасшествие, — возразил Алекс, и добавил, когда Нияз собрался уходить. — Завтра на рассвете выезжаем. Захвати ружье.
— Какое? На кого будем охотиться — на куропаток или на зайцев?
— На голубя, — резко сказал Алекс.
— А!
— Ты ведь видел его тогда? — спросил Алекс более мягким тоном.
— Нет. Он был слишком далеко. Но тот святой не хотел, чтобы мы его видели, и приказал ему улететь. Вот почему я удивился.
— Я тоже, — сказал Алекс. Он и раньше видел такое, и сейчас ему не казалось невозможным, что человек мог без каких-либо движений и слов приказать птице улететь. Он слышал от кого-то, что даже маленькая молчаливая Зеб-ун-Нисса, внучка Акбара Хана, умеет это делать.
Ранним майским утром было необычно холодно для этого времени года. Май и июнь на равнине были обычно жаркими, но этот май был непохож на другие, и Алекс мог об этом только сожалеть, так как обычно с наступлением жары многие женщины спешили со своими детьми к холмам, а теперешняя прохлада заставит их замедлить отъезд.
Земля, река и небо на рассвете были одного и того же, чистого пепельно-серого цвета, на фоне которого мерцала одинокая утренняя звезда. Над рекой курилась слабая дымка. Когда Алекс и Нияз проезжали по узкой, огороженной дамбами дороге, пересекавшей равнину, со стороны хлебного поля донесся резкий крик журавлей.
Винтер выехала не через главные ворота, а по деревянному мосту, перекинутому через овраг позади дома. Дальний берег оврага порос кустарником и зарослями джунглей, которые образовали как бы рукав, протянувшийся к востоку и подходящий к берегу реки мили на три ниже того места, где река впадает в общий поток, образующий границу между Лунджором и Оудом. Выехав из этой полосы, Винтер увидела на равнине далеко впереди себя двух всадников. Из-за большого расстояния они казались очень маленькими, медленно двигавшимися фигурками, хотя длинный белый след пыли, клубящийся за ними, говорил о том, что лошади скачут быстрым галопом. Чтобы настичь всадников до того, как они окажутся у берега, она направила Фурианта наперерез по узкой дорожке в зарослях, выходившей на равнину. Прижав голову к спине коня, Винтер скакала прямо по кочкам луговой травы. Возбуждение от быстрой езды и напор свежего утреннего ветра разрумянили ее и, осадив лошадь позади трех пальмовых деревьев, где остановившийся Алекс поджидал ее, она рассмеялась.
- Предыдущая
- 35/94
- Следующая
