Большая игра - Сапожников Борис Владимирович - Страница 72

– Их у вас будет не так много, как вам бы хотелось, граф, – с мрачным видом сообщил мне Игнатьев.

– В чем же дело?

– В играх третьего дня не был выявлен победитель, – объяснил Игнатьев, – и эмир решил, что завершить их должна дуэль капитанов лучших, по его мнению, команд. Она состоится вечером уже сегодняшнего дня, за два часа до заката. Так что сегодня, боюсь, вас ждет еще более тяжелый день, нежели вчерашний. Я хотел рассказать вам об этом после похорон, но вы отказались слушать и ответили в столь оскорбительном тоне, что позволил себе пустить дело на самотек.

Граф оперся рукой на край стола и потер ладонью другой руки лицо, будто отгоняя некое наваждение.

– Прошу прощения, – выдавил из себя я, – видимо, после похорон был несколько не в себе и не мог полноценно воспринимать ваши слова относительно дел в Бухаре.

– Дело прошлое, – отмахнулся Игнатьев. – Оба мы тогда повели себя ненадлежащим образом, и я также приношу вам свои извинения. Сейчас не время, чтобы ворошить даже столь недавние события. От этой дуэли зависит слишком многое. Простите уж, но не только ваша жизнь и вознаграждение команды. Судьба всех переговоров нашей миссии висит, можно сказать, на волоске.

Сейчас вы – главный дипломат Российской империи, – усмехнулся, правда не слишком весело, граф.

– Неужели будущие переговоры настолько важны? – пожал плечами я. – Какое дело России до этих земель? Они же чертовски далеко от наших столиц.

– От Лондиниума они еще дальше, однако Британия проявляет к ним повышенный интерес. Очень скоро здесь может пройти сухопутная граница между нашими империями, и чем сильней мы отодвинем ее от наших нынешних рубежей, тем лучше для нас, как вы понимаете. Сегодня вы льете кровь на арене, чтобы завтра ее не проливали наши солдаты в этих песках.

– Очень красиво сказано, – заметил с усталой иронией я. – С таких красивых слов обычно начинаются не самые красивые дела.

Игнатьев поджал губы, явно уязвленный моими словами и тоном, каким они были сказаны, однако отвечать ничего не стал. Решил просто свернуть наш не слишком удачный разговор:

– Слуги устроят вас с товарищем на отдых. Скажите, в котором часу вас разбудить?

– А сколько сейчас?

– Я поднимаюсь в четыре утра, значит, сейчас около половины пятого. С часами во дворце не слишком хорошо, а карманные я оставил на столе, поэтому могу сказать время лишь приблизительно.

Иногда граф бывал просто удивительно дотошен в деталях, что раздражало.

– Разбудите нас за час до начала дуэли, – решил я, – и распорядитесь, чтобы мой костюм и оружие доставили сюда.

– Конечно, – кивнул Игнатьев. – Слуги проводят вас в ваши комнаты.

Я направился к выходу, но граф остановил меня, бросив:

– Помните мои слова насчет главного дипломата. Я не шучу!

Ничего отвечать я не стал.

Не прошло и пяти минут, как я без сил упал на застеленную мягким ковром и заваленную множеством подушек тахту, тут же провалившись в глубокий сон без лишних сновидений.

Из сна меня снова выдернул Корень, но на этот раз я ему был только благодарен – слишком уж тревожным стало его содержание. Оказалось, я покрылся холодным потом, хотя во дворце эмира было достаточно тепло – ночами здесь топили. Я соскочил с тахты, уверенно встав обеими ногами на пол, потряс головой, стараясь избавиться от последних обрывков сна, как будто прилипших к моей голове.

– Командир, ты в порядке? – спросил у меня Корень. – А то будто сам не свой, да и стонал во сне будь здоров. Я уж думал, что горячка у тебя.

– Знаешь, бывают у меня дурные сны, – покачал головой я. – Вот такой и накрыл.

Корень лишь плечами пожал.

– Оружие и костюм доставили сюда, – доложил он, – так что можешь облачаться и поедем.

Для начала я привел себя в порядок. Пока умывался и скоблил подбородок одолженной у графского цирюльника бритвой, прислушивался к своим ощущениям. Отдых, конечно, пошел мне на пользу, но был все же слишком коротким. Я уже не в том возрасте, чтобы столь быстро восстанавливать силы после бессонной ночи, которой предшествовал по-настоящему безумный день.

Но ничего не поделаешь, сегодня снова драться. За честь Родины или за деньги, что я получу, или за выполнение обещания, данного мне хозяином дома на Николо-Песковской улице, – не столь важно. Здесь и сейчас имеет значение лишь то, что придется сойтись в поединке с капитаном команды, опытным и очень опасным бойцом. И не представляю, чего от него ожидать. Да, я не знаю, кто это будет. Хотя кое-какие подозрения на этот счет у меня, конечно, имелись.

Сразу во дворце переоделся в костюм для игры, который успели починить и привести в более-менее божеский вид слуги графа. Ну да, мне в нем не на бал идти. С трибун все эти зашитые прорехи и застиранные на скорую руку пятна все равно не будет видно.

В этот раз до арены придется ехать в отдельном паланкине, будто настоящему вельможе. Даже Корень не имеет права находиться рядом со мной до тех пор, пока не покину арену тем или иным способом, как говорится, на щите или со щитом. Я закинул внутрь паланкина секач, до поры упрятанный в чехол, но сам следом заскакивать в него не спешил.

– Ну, друже, – сказал я Корню, – если что, не поминай лихом. Если я не вернусь с арены, ты знаешь, что делать и куда идти.

Запорожец был отлично осведомлен о делах в доме на Николо-Песковской и в случае моей гибели сам должен был явиться туда с этим известием.

– Не зови ее, – бросил мне, мрачно глянув исподлобья, бывший казак, и я отлично понял, о ком он говорит, не называя имени.

Я лишь крепко пожал ему руку и уже собирался запрыгнуть в паланкин, как меня перехватил граф Игнатьев.

– Как вы ощущаете себя? – спросил он, заглянув мне в глаза, как будто одним взглядом хотел узнать ответ на этот вопрос.

– Немного отдыха не помешало бы, – честно ответил я, – но перехвачу четверть часа в паланкине, и еще, быть может, окажется немного времени до выхода на арену.

– Дуэль должна стать кульминацией игр, – кивнул граф, – так что прежде будут сражаться со зверьем и еще вроде какие-то карлики на свиньях и собаках, – он сделал неопределенный жест. – Ну, вы понимаете, на Востоке любят подобную потеху. Стало быть, да, еще какое-то время на отдых у вас будет.

– Тем лучше, – ответил я и крепко пожал поданную Игнатьевым руку, как бы то ни было, но уважал этого человека.

Наконец я забрался-таки в паланкин и действительно задремал, растянувшись на мягких подушках. Однако полноценно поспать не удалось – проснулся от того, что мы остановились. Тут же слуга распахнул занавеску, чтобы я знал, куда именно выпрыгивать. Покинул паланкин и вынул из него чехол с секачом, закинув оружие на плечи. За тем же слугой отправился в помещение под ареной, где мне предстоит ждать своего выхода.

В прохладной и тихой комнате, явно рассчитанной на большее количество человек, присел на длинную лавку, откинувшись спиной на стену. Секач пристроил рядом. И почти сразу задремал. Все-таки времени поспать мне в этих сутках катастрофически не хватало.