Отряд Асано. Русские эмигранты в вооруженных формированиях Маньчжоу-го (1938–1945) - Смирнов Сергей - Страница 16

Возможно, большое количество казаков среди военнослужащих отряда Асано, а также стремление сделать отряд более мобильным в условиях пересеченной горно-лесной местности большинства районов Северной Маньчжурии, заставили японское руководство начать перевод отряда во второй половине 1939 года на конный строй. Окончательно реорганизация отряда завершилась к февралю следующего 1940 года.

При переводе на конный строй отряд первоначально сохранял старое деление на части, но позднее они были заменены эскадронами. В 1940–1941 годах отряд состоял из двух стрелковых эскадронов трехвзводного состава, где третий взвод являлся пулеметным. Третий эскадрон объединял в себе подразделения тяжелого оружия (орудия и станковые пулеметы) и команду связи. Первый эскадрон возглавлял капитан Томинага, имевший среди отрядников прозвище «Губа». Инструктором верховой езды эскадрона являлся капитан Икэда. Пулеметным взводом 1-го эскадрона командовал поручик Томидзава. Командиром второго эскадрона первоначально оставался капитан Асакура, который в апреле 1942 года был замещен капитаном Катахира. Третьим эскадроном до лета 1942 года командовал капитан Оомура,[133] его заместителем являлся специалист по радиосвязи, военный чиновник, инженер Сасано.[134] В составе отряда с 1939 года действовала учебная команда для подготовки унтер-офицерских кадров, находившаяся под началом капитана Китамура.[135]

Кроме того, из бойцов, имевших соответствующие навыки, была сформирована группа специалистов, в чьи обязанности входило обеспечение нормального функционирования подразделений, – кузнецов, портных, сапожников, ветеринаров. Специалисты имели нашивки из красной материи над левым локтем с соответствующим значком. Существовали курсы для подготовки специалистов.

В составе отряда был организован клуб, в рамках которого работала библиотека и созданные силами военнослужащих драматический и музыкальный кружки. В руководство клуба входили вахмистры Витвицкий и Приказчиков, служившие в идеологическом отделе штаба. У Приказчикова нарастали проблемы со здоровьем, делавшие его малопригодным для строевой службы, – одна из его рук стала сохнуть и плохо сгибалась. В дальнейшем, уже будучи офицером, он будет постоянно носить ее заложенной за борт кителя. Важное место в деятельности клуба занимал Нил Бахвалов, замечательно игравший на гармони и выступавший на сцене в роли комика. Постановки отрядного драмкружка носили в основном «антисоветский характер».[136]

В связи с переходом на конный строй на вооружение отряда поступили активно использовавшиеся в китайской армии чешские карабины (модель Vz24) и японские кавалерийские сабли тип 32 образца 1899 года. На вооружении пулеметных взводов состояли по шесть ручных пулеметов Арисака тип 96, станково-пулеметное подразделение располагало двумя станковыми пулеметами Тайсё тип 14. До 1941 года еще проводились занятия с артиллерийскими орудиями, но затем орудия были поставлены на консервацию, и занятия с ними прекратились.[137]

Станковый пулемет Тайсё тип 14

Чешская винтовка Vz 24

Кавалерийская сабля тип 32

Несколько изменилось обмундирование отрядников. Были введены кавалерийские бриджи, высокие коричневые (красные) сапоги из свиной кожи или ботинки с крагами, снизу удерживаемыми ремешком, пропущенным под ботинком. К обуви крепились железные шпоры.

Лошади для отряда закупались главным образом в Трехречье. Известно, что к весне 1940 года в распоряжении отряда находилось около 400 лошадей.[138]

Перевод отряда на конный строй привел к созданию на территории военного городка дополнительных сооружений. Вероятно, в 1940 году военный городок на Сунгари-2 приобрел свой окончательный вид. На территории гарнизона располагались четыре казармы, штабное помещение, офицерское собрание, соседствовавшее в одном здании с лекционным залом, две столовые, расположенное у главных ворот караульное помещение с карцером, санитарная и ветеринарная части. Пороховой погреб (оружейный склад и склад боепитания), окруженный валом, фуражный и вещевой склады, радиостанция, конюшни и колодцы (была еще заброшенная водокачка), собачник и голубятня. Кроме того – кухня с пекарней, сапожная мастерская, кузница, баня с прачечной, гараж. К высокому берегу Сунгари примыкали свинарник и гимнастический городок.

Схема. Гарнизон на Сунгари-2. Архив УФСБ РФ по Хабаровскому краю

Территория военного городка была обнесена валом с проволочным заграждением. Имелось трое охраняемых ворот – главные, задние (или восточные) и ворота, ведущие к квартирам офицеров отряда Асано, которые имели разрешение жить вне гарнизона. Квартиры офицеров находились на краю выходившего к берегу Сунгари парка, здесь же размещалась небольшая церковь. Известно, что служил в церкви отец братьев Мустафиных – отец Николай, но сведений о том, в какой это было период, нет. В непосредственной близости от военного городка находилось отрядное стрельбище с артиллерийским окопом.

Жизнь отряда Асано строилась в соответствие с жесткими правилами японских уставов. В течение почти всего дня рядовой состав в расположении отряда перемещался только бегом. Подъем производился по звуку трубы в 5 часов (зимой – в 6, еще в полной темноте). После подъема солдаты строем бежали на уборку лошадей, на что отводился один час. Затем возвращались в казарму, в течение 20 минут умывались и убирали казарменное помещение. Вслед за этим отправлялись на чай (завтрак), занимавший не более 20 минут. После чая до 12 часов следовали занятия. Каждое занятие длилось 50 минут с перерывом на 10 минут. По окончании занятий в течение часа нужно было напоить лошадей и пообедать. Во второй половине дня снова проводились занятия до 16 часов, затем шла уборка лошадей, чистка оружия, приведение в надлежащий вид обмундирования и т. д. В 19 часов состав отряда отправлялся на ужин. После ужина были организованы занятия по японскому языку, после чего давалось свободное время. В 21 час проводилась вечерняя поверка, в 22 часа игрался отбой.[139]

Через шестьдесят лет после службы в отряде бывший асановец Виктор Винокуров так вспоминал свой первый день в армии: «Наутро, еще в темноте, труба проиграла подъем, и сержанты начали будить нас и выгонять на улицу становиться в строй „без последнего“, то есть последний получал плеткой по спине. Построились и бегом в конюшню, где нас расставили у каждого коня, которые стояли задом к проходу, и нужно было пройти к голове и надеть уздечку и вывести на водопой. Почти у всех промелькнула мысль: „А вдруг конь лягнет?“. В том месте протекала река Сунгари… куда надо было вести коней, где дежурные дневальные пробивали проруби. Конь сам знал, сколько ему пить, и мы ждали, когда конь отходил от реки, и только тогда мы могли возвращаться в отряд. В конюшне надо было дать коням корм и почистить щеткой. Конь мне попался недобрый, он всегда старался укусить меня за левое плечо, иногда до крови…

Снова бегом в казарму привести себя в порядок, и бегом на завтрак в громадный зал, и занять место, где должен сидеть твой эскадрон, и встать перед столом, пока дежурный офицер скомандует: „Садись“. Не помню, чтобы мы читали молитву. Я сел и стал разглядывать зал. Пока смотрел во все стороны, раздалась команда: „Встать, расходись по казармам!“. Так я остался без завтрака. Потом мне уже хватало времени позавтракать и поговорить с приятелями.