Ночная жажда - Сиглер Скотт - Страница 3

– Замечу, что Клаузер – немецкая фамилия. Тоже мне, знаток!

Пукки рассмеялся.

– Да неужели у всех представителей «высшей расы» такие же рыжие волосы и зеленые глаза, как у тебя?!

Брайан пожал плечами.

– Темно-рыжие. А у ирландцев – ярко-рыжие. Я немец до мозга костей, в трех поколениях. Кроме того, пунктуальный. Я ведь говорил о твоем большом животе Будды, а не об узких глазах.

– Об узких глазах? О да, это, конечно, более политкорректно. К тому же я вовсе не толстый. Просто у меня кость широкая.

– Помню тот день, когда ты только купил себе это пальто, – подмигнул ему Брайан. – Примерно четыре года назад. Тогда ты еще мог застегнуть его на пуговицы… А сейчас?

Пукки повернул на юг, на Ван-Несс-стрит, затем без очевидных причин резко перестроился на дальнюю полосу. Брайан машинально прижал ноги к полу и схватился за ручку дверцы. Сзади раздались раздраженные гудки и визг тормозов.

– Нам, простым жителям Чикаго, очень нравится кушать, – продолжал Пукки. – Вот ты, парень из Калифорнии, довольствуешься какими-то тофу и ростками фасоли. Я же не готов к таким истязаниям. Кроме того, мой живот обожают дамы. Именно поэтому в нашем полицейском шоу ты – задумчивый, недооцененный бунтарь-одиночка, а я – симпатичный парень, который пользуется большой популярностью у разных классных малышек. А по большому счету, я на девятьсот уровней выше.

– Ну, это ты загнул, приятель…

Пукки кивнул.

– Не сомневайся!

– Ну, и как поживает твой сценарий?

Последнее время Пукки увлекся сочинительством и уже несколько месяцев писал сценарий сериала для полицейского шоу. Он ни разу в жизни никого не играл, никогда не участвовал в шоу-бизнесе, но это его ни капельки не останавливало. За все дела он брался с таким же напором, с каким принимался за еду.

Пукки пожал плечами.

– Так себе. Я думал, что драма про копов пойдет как по маслу. Оказывается, нет. Но не волнуйся, я все подчищу и вылижу, так что получится как надо!

– Название-то хоть придумал для своего шоу?

– Естественно! Полуночная стража. Как тебе? Ласкает слух, не правда ли?

– Как неудавшиеся суши, – поморщился Брайан. – Полуночная стража? Неужели так и называется?

– Да, ведь в нем персонажи – это такие же копы, как мы с тобой, и они работают в ночную смену, и еще…

– Да я все понял, Пукс. Название как название. Только скучно как-то и банально.

– А ты хотел бы развлечься?!

Пукки резко отвернул, нарочно подрезав «Тойоту Приус» в соседнем ряду.

– Пукс, тебе никто не говорил, что ты дерьмово водишь машину?

– Я уже слышал об этом, Брай-Брай. Хотя я все-таки придерживаюсь собственной теории о том, что придуркам вообще не по зубам сдать экзамен на водительские права.

Когда сигнал светофора поменялся с желтого на красный, он надавил на газ.

– Не бери в голову, ведь я у Бога в любимчиках.

– То есть ты хочешь сказать, что твой воображаемый небесный папочка убережет тебя от неприятностей?

– Вот именно, – ответил Пукки. – Я ведь один из избранных. Правда, если с нами произойдет несчастье, я не могу сказать, что то же самое он сможет сделать и для тебя. Ведь вы, атеисты, расположены на несколько уровней ниже…

Пукки неожиданно сбросил скорость и свернул на O’Фаррелл. Они вообще-то собирались начать свой день на Брайант, 850, в родном отделении полиции. А вместо этого проехали по Ван-Несс еще четыре квартала.

– Куда это мы направляемся?

– Утром здесь обнаружили тело, – объяснил Пукки. – Номер пятьсот тридцать семь, Джоунс-стрит. Похоже, предстоит непростая работа. Помнишь типа по имени Пол Мэлоуни?

– Хм… Кажется, что-то знакомое, но никак не могу вспомнить.

– Ну, хорошо, а как насчет отца Пола Мэлоуни?

– Ты серьезно?! Тот, которого осудили за растление малолетних?

Пукки кивнул.

– Ну, осужденный за растление – слишком мягко звучит для такого парня. То есть звучало. Вчера вечером он был убит. И лучше называть вещи своими именами: он был самым настоящим насильником.

Сан-Франциско тоже не избежал волны обвинений, обрушившихся на католическую церковь. Сначала Мэлоуни попал в поле зрения, когда помогал отвести обвинения, предъявленные другим священникам, вина которых представлялась вполне очевидной. Появлялось все больше взрослых, которые рассказывали о том, что произошло с ними в детстве. Причины странных поступков Пола Мэлоуни потихоньку стали ясны; он не только защищал педофилов, но и сам оказался одним из них. В результате начатых расследований догадки подтвердились, и Мэлоуни наконец лишили духовного сана…

Брайана, в принципе, не удивило, что кто-то прикончил этого человека. В любом случае это, конечно, не выход, но происшествие явно никого не шокировало.

– Минуточку, – спросил Брайан. – А точное время смерти известно?

– Лишь приблизительно: три или четыре часа утра.

– Так почему же нас не вызвали сразу?!

– Мне тоже хотелось бы об этом узнать, – ответил Пукки. – Нас временно переводят на дневные дежурства и все такое, но убийство Мэлоуни не менее громкое, чем убийство Абламовича. Пресса уже занимается коллективным онанизмом по этому поводу.

– Коллективный онанизм – не самая лучшая метафора, дружище…

– Жаль, мистер Щепетильность, – усмехнулся Пукки. – Ладно, воздержусь от сексуальных инсинуаций.

– И кому же досталось это дело?

– Ричу Верде. Кому же еще?

Брайан понимающе кивнул. Неудивительно, что Пукки хотел поскорее добраться до места преступления.

– Полиэстер Рич… Замечательно. Твой любимец.

– Просто обожаю его!

– Итак, мы направляемся к месту преступления, к которому не имеем никакого отношения, чтобы стать занозой в заднице у Верде.

– Ты поразительно догадлив, – сказал Пукки. – Ты должен был стать именно копом. Кем же еще?

Итак, их ждет сцена убийства, причем в дневном свете. Это могло создать неловкую ситуацию, которой Брайан отчаянно хотел избежать.

– А известно, кто назначен туда судмедэкспертом?

– Понятия не имею, – сказал Пукки и прищурился. – Но ты же не сможешь все время избегать этой девчонки, Брайан. Она – судебный медик, а ты коп из отдела по расследованию убийств. Подобные вещи идут бок о бок, это как арахисовое масло и шоколад. Лишь по какому-то невероятному стечению обстоятельств она за полгода ни разу не попалась нам на глаза. Сейчас, возможно, нам все-таки повезет, и над очередным трупом мы увидим милое личико Робин Хадсон.

Брайан покачал головой, прежде чем понял, что делает.

– Я не назвал бы это везением.

– Но тебе все же стоило бы ей позвонить.

– А тебе, приятель, лучше не лезть не в свое дело, – отмахнулся Брайан. Ему не хотелось думать о Робин. Пора было сменить тему разговора. – Верде все еще работает с Бобби Пидженом?

– Да, они напарники. К сожалению, это было бы симпатичным сочетанием для полицейского шоу. Но Верде – довольно мерзкий тип, к тому же, кажется, балуется наркотиками. А подобные персонажи – не для вечерних драм про полицейских.

Пукки повернул налево на Джоунс-стрит. Эта часть города представляла собой мешанину зданий высотой от двух до пяти-шести этажей, с наклонными эркерами. Построены они были в 1930-е или 1940-е годы. Примерно в половине квартала от них Брайан заметил три черно-белые патрульные машины, частично перегородившие дорогу. Пукки опустил стекло, вытянул руку и поместил на крышу «Бьюика» портативную «мигалку». Подъехав поближе, он припарковался рядом с ближайшим полицейским автомобилем, полностью перегородив движение, и проворчал, выходя из машины:

– Дело должны были передать нам. Особенно если здесь опять замешаны чертовы мстители.

– Знаю, знаю, – сказал Брайан. – Верховенство закона и все такое прочее.

Дом номер 537 по Джоунс-стрит представлял собой двухэтажное здание, зажатое в промежутке между многоуровневым гаражом и пятиэтажным многоквартирным комплексом. Половину дома занимала слесарная мастерская, а другую половину – почтовое отделение.