Пастырь Добрый - Фомин Сергей Владимирович - Страница 48

   Одна девушка, которая не была любимицей ни отца, ни матери, к взрослому возрасту накопила в себе изрядную нервозность, раздражительность, вспыльчивость, — как результат затаенной обиды. Благодаря этому ей трудно было и жить. Она устроилась на службу, и сначала дело шло хорошо. Против ее квартиры (из дверей в двери по одной лестнице) жил молодой человек, с которым она познакомилась, и они каждый день ходили вместе на службу. Неизвестно, какие чувства питал к ней молодой человек, но она сильно увлеклась им, и вот в самый разгар ее увлечения его призывают на войну. Девушка, оставшись одна, начинает тосковать о нем, в ней развивается сильная страсть, под влиянием которой она не находит себе покоя, начинает путать дела на службе и т. п. Наконец она получает трехдневный отпуск от врача, приходит домой, отворяет форточку и, под влиянием страсти, зовет к себе первого пришедшего во двор за сбором сырья татарина, запирает дверь и вешается ему на шею. Перед самым моментом окончательного падения что–то осеняет ее и точно электрический толчок отталкивает ее от него ударом, и она выгоняет его вон. Батюшка, отец Алексей, духовной дочерью которого была девушка и который много ей помог (за месяц до знакомства с молодым человеком она ездила в Киев на поклонение святыням и писала оттуда восторженные письма с благодарностью отцу Алексею за его духовную поддержку), получает после приведенного случая от нее письмо, полное отчаяния. В нем она благодарит Батюшку за все его советы и помощь и просит помолиться о ее душе, которой скоро, может, и не будет (как бы перед замышляемым самоубийством), и пишет, что она теперь великая грешница, которая не может быть помилована и не может прийти к отцу Алексею. Последний, получив письмо, тотчас пошел в Панкратьевский переулок (где она жила) и узнал от нее все вышеизложенное… «Этот пример, — заключил Батюшка, — указывает нам, как при осуждении и наказании следует считаться с обстоятельствами преступления».

   В заключение всей исповеди и беседы Батюшка, как бы извиняясь, сказал: «Ну, я тебе очень много всего наболтал, утомил тебя», — и отпустил меня утешенного и снова окрыленного надеждой на помощь Божию по Батюшкиным молитвам.

   На упомянутой уже исповеди в канун Сретения Господня Батюшка учил меня также, что при отношениях к ближним необходимо постоянно следить за своими не только поступками, но и мыслями, отгоняя помыслы дурные в самом их зарождении, отнюдь не допуская остановиться на какой–либо греховной мысли и полюбоваться ею, ибо это уже ведет непосредственно к греховному действию.

   Когда при отношении с ближним является злоба на них или что–нибудь в этом роде, или обуревают блудные помыслы, необходимо тотчас обратиться с молитвой к Иисусу Сладчайшему, Трифону мученику, Святителю Николаю (и вообще к святому, чье имя ты носишь) и в тяжких случаях тотчас погрузиться в чтение Евангелия или других святых книг, постараться пережить то, что в них написано, и тем направить мысль в другую сторону.

   При вопросе о духовном чтении Батюшка спросил меня, что я читаю. Я ответил, что читаю Авву Дорофея, Макария Египетского и Лествицу. Он затем внимательно и долго посмотрел на меня, как бы стараясь проникнуть всю мою сущность, а, может быть, сразу поняв ее, находил те пути, те выражения, которые дали бы мне верное представление о том, как надо относиться к духовному чтению. — «Ты наверно так читаешь: прочел книжку, да и забыл потом, о чем прочел». Одобрил чтение аввы Дорофея. «Только надо читать с серьезным вниканием в смысл читаемого, с полной сосредоточенностью, продумыванием (не философствуя, а скорее переживая прочитанное). Очень хорошо составлять конспект читаемого». К авве Дорофею Батюшка разрешил прибавить Макария Египетского.

   Жалуюсь Батюшке, что плохо сдаю экзамены. Начинаешь готовиться, возникает много сложных вопросов, и этим дело очень надолго затягивается. Батюшка не советовал мне так отвлекаться и настаивал на том, чтобы сдавать экзамены скорее, не философствуя, а сдавать, что есть. Получше изучить вопрос, конечно, хорошо, но наше время не подходящее для этого. Надо сначала разгрузить себя, а потом можно заняться любым вопросом. «Ведь у меня бывают и студенты, и профессора, ведь теперь и требования другие», — говорит Батюшка, улыбаясь, и тут же берет с меня слово сдать в кратчайший срок ближайший экзамен (физиологию животных).

    Суббота Крестопоклонной недели (26.11). 

Не перекрестившись с достаточно чистым сердцем перед церковью в Петровке, я впал в лень, захворал и вообще впал в большие грехи, после очень тяготившие. Хотелось попасть к Батюшке на исповедь, но к нему было нельзя, и в пятницу о. Сергий отказал мне. В субботу после обедни он же и утешил меня, унывшего, сказав, что Батюшка будет на всенощной в церкви.

   «Веруешь ли в Бога и надеешься ли на Его помощь?» — так встретил меня Батюшка. И опять тяжелый груз постепенно снят с души. Снова она ободрена. Батюшка благословляет продолжить до конца пост, также и на возможно частую молитву в церкви и на сдачу экзаменов. На студенческом кружке в Петровке я хотел повторить с соответствующими добавлениями свой доклад «О воле Божией», но внутренне чувствовал, что сейчас взял груз совсем не по силам. «Тебе это трудно», — сказал Батюшка, и разрешил мне оставить это, сказав, что лучше пока заниматься экзаменами, а уже после можно будет и всем другим. «Ты сперва разгрузись, а потом, придет время, ты сможешь и духовными вопросами заняться с пользой». Так приблизительно говорил Батюшка.

    В воскресенье 12.III ст. ст. исповедался у Батюшки за ранней Литургией уже перед самым причащением, с большим смущением, но Батюшка видел мое состояние и допустил до причастия: «Дай Бог тебе быть хорошим, Константин».

   В Пасху мне не пришлось видеть Батюшку, так как он был болен. Вскоре передо мной встал вопрос о перемене секции растениеводства на агрохимию, о нем я и написал Батюшке в письме, прося его благословения. Он ответил через отца Сергия, что необходимо лично видеть меня, и для этого представился случай как раз в день святителя Николая 9 мая. Батюшка сам служил Литургию. Когда я рассказал ему суть дела, указывая на то, что по агрохимии я работал в университете, что по состоянию здоровья общественная агрономия мне не подходит, и привел другие доводы. Батюшка благословил мне перейти, и прямо из церкви я поехал в канцелярию и подал заявление, после оказавшееся удовлетворенным.

   Дальнейшее записано в воскресенье 11 июня (после кончины Батюшки).

   Вспоминается последняя исповедь в день Ангела. Вот он, еще такой живой в памяти, Батюшка. Он пришел в церковь, помолился перед алтарем левого придела, приложился к иконам Феодоровской Божией Матери и Николая Чудотворца, быстрой походкой прошел мимо нас, исповедников, к св. иконе Иоанна Предтечи. Маленький, в синей рясе старичок, с такими дорогими глазами и чертами лица! Вот началась исповедь, идет быстро. Батюшка многих знает и прямо отпускает грехи. Я нервничаю, как обычно, но подхожу. — «А, старец Константин! Ну, как твои дела? Перевелся?» (Это Батюшка спросил о переводе на секцию агрохимии). — «Да, Батюшка», — ответил я. — «Ну, слава Богу!» — сказал Батюшка и так радостно горячо обратился с молитвой ко Господу. Я не придавал тогда особенно большого значения этому переходу, только уже после понял все. Этот переход спас меня от исключения из Академии еще летом 1923 года. Так исполнились и на Батюшке слова Макария Великого: «Как внешние очи издали видят терния и стремнины, так и прозорливый ум, будучи бодр, предусматривает козни и противления сопротивной силы и предостерегают душу, служа ей как бы оком» (Слово 1–е. С.347).

   День моего Ангела был в канун Петрова поста, и я спросил Батюшку, — «поститься ли мне». Он, как часто, отвечал вопросом: «Ну, а как ты раньше–то?» Я сказал, что Великим постом постился, и спросил, что, может быть, первую неделю попоститься, а там видно будет. Он на это согласился, но спросил — у кого я живу и как домашние, указывая, что иногда, чтобы не осуждать и не уничижать своим постом других и не смущать хозяев (например, в гостях), лучше смириться и есть, что дают, а, главное, велел обратить внимание на внутренний духовный пост — молитву, мысли, взгляд, осуждение, гнев, гордость, плотские помыслы и т. д. Так как я чувствовал нездоровым свой желудок, то просил благословения пойти к доктору. Батюшка благословил и велел назначенную им (доктором) пищу принимать как лекарство.