Месть за победу — новая война - Уткин Анатолий Иванович - Страница 62

V. Трудности в Ираке начались не с выдвижением американских армейских частей против элитных иракских формирований, а после того, как эти формирования исчезли неведомо куда. Американский народ в общем и целом воспринял как «приемлемые» потери полутораста человек в ходе боевых действий между Тигром и Евфратом (примерно такими же были потери в афганской кампании). Но американское общество начало испытывать конвульсии после 1 мая 2003 г., когда президент Буш объявил об одержанной победе, а еженощные потери американских военнослужащих начали приближаться к цифре собственно боевых потерь. Мир оказался для американской армии и общества едва ли не более болезненным, чем объяснимый военный период.

Особое внимание следует обратить на демографические процессы, быстро меняющие мир и влекущие за собой последствия стратегического характера.

Соблазн нанести упреждающий удар получил общенациональное одобрение на выборах в ноябре 2004 г. Но, встав на этот путь, Соединенные Штаты неизбежно приговорены историей разделить судьбу всех претендентов на имперское всевластие.

Во–первых, все империи, пытавшиеся демонстрировать готовность к активной самообороне на своей периферии, неизбежно были вынуждены переносить (в конечном счете) поле битвы на территорию метрополии. Современная технология не позволяет герметично закрыть границы метрополии.

Во–вторых, предвосхищающие удары становятся в конечном счете контрпродуктивными для имперской безопасности, когда их следствием становится бесконечная череда конфликтов на имперских окраинах, восстания в прежде покоренных регионах, растущее недовольство как сателлитов, так и зависимых стран.

В-третьих, даже в зоне испытанных привилегированных союзников использование вооруженной силы грозит крушением имперских основ, столпов имперского могущества. Номинально независимые страны неизбежно интенсифицируют свое сопротивление диктату.

В результате не нужно даже смотреть в магический кристалл, чтобы предсказать увеличение проблем национальной безопасности США, а не ожидаемое уменьшение этих проблем. Бросим взгляд на не очень далекую историю. Как пишет Джек Снайдер из Института войны и мира Колумбийского университета, «чтобы гарантировать свои европейские владения, Наполеон и Гитлер пошли маршем на Москву, чтобы быть поглощенными русской зимой. Германия кайзера Вильгельма попыталась предотвратить свое окружение союзниками посредством неограниченной подводной войны, что бросило против нее всю мощь Соединенных Штатов. Имперская Япония, завязнув в Китае и встретив нефтяное эмбарго Америки, попыталась пробиться к нефтяным месторождениям Индонезии через Перл — Харбор. Все хотели обеспечить свою безопасность посредством экспансии, и все кончили имперским коллапсом»[308].

Будут ли США стоять отчаянно на имперских позициях или сумеют, подобно Британии в XX веке, мирно сдать их? Пример Британии изучается в современной Британии с удвоенным вниманием. Свежая работа Найэла Фергюссона о подъеме и спаде Британской империи[309] стала буквально обязательным чтением. Истратив непропорционально большие ресурсы в войне с бурами, видя одновременно подъем в Европе Германии, Британия отказалась от стратегии «блестящей изоляции» (что в применении к Соединенным Штатам является стратегией односторонности). Это и повело Лондон к союзу равных с Францией и Россией. История учит, что односторонние действия не спасли колоссальную Испанскую империю в XVII веке (герцог Альба в Нидерландах), не помогли Людовику XIV сохранить французское преобладание в Европе в начале XVIII века (маршалы Короля — Солнца на Рейне), не укрепили мир Наполеона (московская экспедиция Великой армии), не помогли кайзеру и фюреру («план Шлиффена» и «Барбаросса»).

Сражающиеся стороны в Ираке достаточно отчетливо понимают, что происходящая здесь битва идет не за то, кто победит в Багдаде, а победят или проиграют Соединенные Штаты с их новой доктриной. И в этом противники США в Ираке смыкаются с противниками «доктрины» в Америке — точно так, как это было во Вьетнаме.

У всех наблюдателей возникает общий вопрос, способны ли такие руководители, как команда Дж. Буша–младшего, на трезвый отход от гегемонии в случае непредвиденных препятствий, когда очередные — Иран, КНДР и далее по списку — «оси зла» введут Вашингтон в клинч с историей, с конечностью собственных ресурсов, с неготовностью американского населения нести жертвы в условиях малоубедительного их трактования? В декабре 2004 г. Дэвид Сэнгер в «Нью — Йорк таймс» предсказывает: «Вторая администрация Буша, не сдерживаемая осторожностью Колина Пауэлла, поведет Соединенные Штаты в нескончаемую череду конфронтации с миром, начиная с воинственного подхода к контролю над ядерными амбициями Ирана и Северной Кореи. Представление об ограниченности американской мощи начало тонуть в Белом доме»[310].

Надежду в данном случае дает критическое восприятие американским народом своего афганского и иракского опыта (породившего столько новых проблем), а также резонный страх перед спровоцированием нежелаемого развития событий. Как пишет тот же Сэнгер, «Ирак сделал более трудным ястребиное поведение в этом Белом доме, потому что он связал американские боевые части и увеличил нужду в небесконечных военных ресурсах. У мистера Буша будет еще много оснований «звучать как ястреб» в Северной Корее и Вьетнаме, но у него уже будут ограниченные возможности». Иво Даалдер из Брукингского института склоняется к выводу, что «мы обязаны будем смириться с ограниченностью наших ресурсов». Более жесткий Пэт Бьюкенен утверждает: «Хотя у неоконов нет недостатка в планах «Пакс американы», президент Буш споткнется о грубую реальность — американская армия связана в Ираке и истекает кровью, при этом растущая стоимость войны, взлетающий к небесам дефицит, падающий доллар и отсутствие союзников порождают вьетнамскую дилемму».

«Доктрина Буша» уже показала свою ограниченность. Но идеологи типа Нормана Подгореца отмахиваются: «Президента Буша уже неоднократно недооценивали. Он будет вести себя с Ираном и Северной Кореей как и с прежними противниками»[311]. В Северной Корее американцев останавливает боязнь отторжения Южной Кореи; в Иране — масштаб военной задачи, разбросанность ядерных объектов. Майкл Ледин из Американского института предпринимательства убеждает: «Если мы смогли сокрушить Советский Союз, воодушевляя и поддерживая весьма малый процент его населения, то шансы в Иране значительно больше»[312].

Америка не откладывает свою главную внешнеполитическую доктрину, и мы о ней еще услышим. «Доктрина Буша» отвергается большинством в Западной Европе, России, Китае. Исламский мир с ней ведет войну. Китай смотрит в будущее, Россия ищет независимое место, Европейский союз создает собственные вооруженные силы. В Западной Европе идет непосредственная атака на «доктрину Буша», на новую американскую стратегию: «Величайший недостаток новой американской доктрины лежит в национальной переоценке, в излишней склонности использовать военную силу и игнорировать иные системы ценностей и союзников. Вот почему эта доктрина не продержится долго»[313]. Никто не желает даровать самой мощной стране мира право упреждающего удара и право суждения об обстоятельствах его применения. Это открывает перспективу весьма широкого альянса защитников собственного суверенитета. Это делает «доктрину Буша» препятствием для 95 % мирового населения.

Феноменальная мощь Соединенных Штатов как единственной сверхдержавы — военной, экономической, информационной — не нуждается в детальном аргументировании. Два обстоятельства — крах Советского Союза и невиданный экономический рост 1990‑х годов вознесли Америку на недосягаемую высоту могущества. Но даже имперский блеск не способен скрыть или закамуфлировать те слабые стороны огромного американского военного и экономического организма, которые дают отнюдь не лестную картину страны, претендующей на мировую гегемонию.