Третий Храм Колумба - Берри Стив - Страница 32

Они были самыми стойкими.

Почти все лидеры маронов были коромантинами, попавшими сюда с Золотого Берега, в том числе и его прапрапрапрадедушка.

Мать множество раз рассказывала Бене о мучительном пути африканцев в Новый Свет. Сначала плен, затем заключение в форту или в фактории, а потом их помещали вместе с другими несчастными, часто их старыми врагами. Наконец всех пленных сажали на переполненные корабли, и они переплывали Атлантику. Многим не удавалось пережить дорогу, и их трупы выбрасывали за борт. А из тех, кто уцелел, большинство породнились навсегда – и с тех пор называли себя корабельными братьями и сестрами. Пятый круг ада начинался, когда они прибывали в Новый Свет, где их, как скот, выставляли на продажу, а последнее испытание заключалось в том, что те, кто уже привык к ярму, учили их выживать.

Голландцы, англичане и португальцы – все они в этом виновны.

И хотя физические оковы давно исчезли, осталась некая форма психологического рабства – некоторые ямайцы отказывались признать свое африканское прошлое.

Но мароны к этой категории не относились.

Они не забыли.

И никогда не забудут.

Бене и Фрэнк продолжали подниматься в горы, и Роу уже слышал шум воды. Это было хорошо. Он хотел пить. Их окружали алые цветы, в стародавние времена получившие имя «лесное пламя». Бене узнал о них в детстве, когда мать рассказала ему, что их липкий сок помогает от глазных инфекций. Тогда юный Роу представлял себя воином-мароном, идущим вдоль ручья, чтобы сбить со следа собак, или шагающим спиной вперед, чтобы проложить след, ведущий в никуда. Он мысленно заманивал британских солдат к обрывам, откуда они не могли спастись, или приводил их в узкие расселины, а потом забрасывал камнями и бревнами и поражал стрелами.

Для проверки воды, которую враги часто отравляли, мароны использовали коз, но животных не пускали в селения, чтобы их блеяньем не выдать свое местоположение.

Мароны, мастера засад, умели прятаться в коконах из лиан так, что даже глаз не было видно. Их копья джонга тоже скрывались под плотным покровом из листьев. В результате они становились совершенно невидимыми в лесу, получая огромное преимущество перед врагом. Этим секретом они ни с кем и никогда не делились.

После сражения они убивали всех вражеских солдат, кроме одного или двух, чтобы те рассказали о поражении и не произнесенном вслух вызове.

Присылайте еще.

Пожалуйста.

– Сегодня с нами наши умершие, – сказал Кларк.

– Ты их слышишь, Фрэнк? – повернулся к нему его спутник.

– Только не плохих духов. Лишь наших стариков. Они бродят по лесам и присматривают за нами.

Бене слышал легенды о духах, которые разговаривали высокими гнусавыми голосами и боялись соли. Если такие духи оказывались рядом, человеку начинало казаться, что они проникли к нему в голову, и кожа у него начинала гнить. Они даже могли напустить болезнь – и поэтому в далеком детстве мать всегда спрашивала его после того, как он приходил домой с синяками и ссадинами: «Это тебя дух приложил?»

Роу улыбнулся, думая о матери – кроткой тихой женщине, которая вышла замуж за неистового мужчину. Но ее единственный сын оказался столь же неистовым и склонным к насилию, как и муж. Только вчера он убил двоих человек. Кто знает, быть может, их духи бродят среди деревьев и ищут его.

«Зажги спичку», – сказала как-то ему мать.

Он выполнил ее просьбу.

«А теперь задуй ее, скажи «один» и брось спичку на землю».

Сын вновь повиновался. Они находились в лесу, в горах над Кингстоном – оба любили приходить сюда, подальше от безумной городской жизни. Здесь мать рассказывала Бене о таино, африканцах и маронах.

А сегодня пришел черед духов.

«Сделай это еще раз и скажи «два», – попросила женщина.

Юный Роу зажег спичку, задул ее и отбросил в сторону.

«После того, как ты зажжешь третью спичку, – продолжала мать, – задуй ее, скажи слово, но не бросай. Так ты обманешь духа. И он будет всю ночь искать спичку, а ты сможешь убежать».

– Это там, – сказал Фрэнк, заставив Бене вернуться в настоящее. – Осторожнее на камнях. Если поскользнешься, можешь упасть.

Его друг заметил маленькую расселину под большим фиговым деревом, корни которого закрывали вход, словно прутья решетки.

– Пещера уходит сквозь гребень горы на другую сторону, – сказал полковник. – Мароны использовали ее, чтобы спастись от преследователей. Мы нападали на англичан, причиняли им максимально возможный ущерб, а потом отступали. Солдаты следовали за нами, но мы проходили сквозь скалу. К счастью, англичане не любили пещеры.

Ямайка напоминала губку с множеством проходов, соединенных между собой туннелями, реки здесь исчезали под землей в одном проходе и появлялись в другом. Знание тайных путей и позволило маронам выжить.

Фрэнк подвел Бене к входу, и он увидел импровизированную дверь, которая закрывала проход на глубине в два фута.

– Так мы не даем летучим мышам пробраться внутрь, – объяснил он.

Они убрали дерево, и Роу заметил под дверью три фонарика.

– Удобнее держать их здесь, – ответил на его незаданный вслух вопрос Кларк.

Мужчины взяли по фонарику и вошли внутрь. Проход оказался таким низким, что им пришлось присесть. Бене старался не задевать головой потолок из известняка с торчащими острыми выступами. Под ногами у него чавкала сырая глина – к счастью, на полу не было еще и гуано.

Они прошли несколько метров и остановились. Фрэнк направил луч фонарика на стену, и его спутник увидел простой рисунок, высеченный на стене.

Кривая буква «Х».

– Это таино? – спросил он.

– Пойдем дальше, – предложил полковник.

Проход привел их в высокое темное помещение с холодным воздухом. Когда они направили лучи фонариков на стены, Бене насчитал четыре выходящих из него туннеля.

И еще они увидели пиктограммы.

Маис, птицы, рыбы, лягушки, черепахи, насекомые, собаки и нечто вроде местного вождя в парадном одеянии.

– Таино верили, – сказал Фрэнк, – что духи их предков живут в пещерах и выходят только по ночам, чтобы есть момбины[9]. Однажды ночью сливы оказались настолько вкусными, что духи не заметили, как взошло солнце, и тогда они превратились в людей.

От матери Бене слышал такую же историю сотворения мира.

– Пещеры были нашим убежищем, – продолжал Кларк. – Таино не хоронили своих мертвецов, а просто укладывали их в темных местах. Говорят, их прах до сих пор устилает полы пещер.

Роу чувствовал, что ему оказывают честь, допустив сюда, в это место, мирное и безмятежное, как часовня.

– Таино ненавидели испанцев. Чтобы избежать рабства, они прятались в таких же пещерах и умирали от голода, – рассказывал тем временем Фрэнк. – Некоторые уходили быстро, выпив яд маниоки. Другие мучились значительно дольше. – Полковник ненадолго замолчал, но потом заговорил снова: – Колумб называл их индейцами, а сейчас люди неправильно называют их араваками. Но таино были теми, кем были. Они появились здесь за семьсот лет до Колумба, приплыли на каноэ из Юкатана и решили, что тут будет их дом. Однако европейцы уничтожили их за каких-то сто лет. Они убили шестьдесят тысяч человек.

Голос Фрэнка наполняло презрение, и Бене полностью разделял его чувства.

– Кривое «Х» начертили не таино, – продолжал полковник. – Таких значков не нашли ни в одной из пещер, где они делали рисунки на стенах. Это испанская метка, она отмечает важное место. Мароны давно знают этот символ, но мы не говорим о нем. Тех, кто ищет затерянный рудник, также интересует кривой «Х».

Те же самые слова произнес Захария Саймон, только он ничего не стал объяснять.

– Значит, рудник существует? – уточнил Роу. – Я никогда не слышал, чтобы ты это говорил.

– Легенда о золоте абсурдна. Таино оно не интересовало. Они гораздо больше ценили гуанин.

Бене знал, что так называется сплав меди, серебра и золота, и видел артефакты из этого красновато-пурпурного металла.