Красный Марс - Агеев Владимир Александрович - Страница 100
- Предыдущая
- 100/148
- Следующая
? * ?
«Для этого нужно обладать волей», — сказал Фрэнк Чалмерс своему отражению в зеркале. Эта фраза была единственным, что он запомнил из сна. Он брился, делая быстрые, решительные взмахи, чувствуя напряжение, переполненный энергией, готовой вырваться наружу, жаждущий приняться за работу. Осталась еще одна фраза: «Побеждает тот, кто сильнее того хочет!»
Он принял душ, оделся, спустился в столовую. Солнечный свет заливал равнину Исиды горизонтальными бронзовыми лучами, а на востоке, высоко в небе, перистые облака напоминали медную стружку.
Рашид Ниязи, представлявший на конференции Сирию, проходя мимо, прохладно кивнул Чалмерсу. Фрэнк ответил тем же и продолжил свой путь. Из-за Селима аль-Хаиля аккадская ветвь Мусульманского братства обвинила его в убийстве Буна, но Чалмерс всегда отвечал на обвинения быстро и публично. Селим был одиночкой, фанатиком-самоубийцей, утверждал он. Этим он подчеркивал вину ахадов, но в то же время пользовался их признательностью. Естественно, Ниязи, их лидер, был несколько обозлен.
В столовую вошла Майя, и Фрэнк сердечно ее поприветствовал, непроизвольно стараясь скрыть неудобство, которое всегда ощущал в ее присутствии.
— Можно к тебе присоединиться? — спросила она, глядя на него.
— Конечно.
Майя была по-своему проницательна, Фрэнк же сосредотачивался на текущем моменте. Они начали болтать. Когда беседа коснулась темы договора, Фрэнк сказал:
— Как бы я хотел, чтобы Джон был здесь. Он был бы нам полезен, — а потом добавил: — Я скучаю по нему.
Это тут же расстроило Майю, и она положила свою руку на его, Фрэнк едва мог это ощущать. Она улыбалась, но не сводила с него своего сковывающего взгляда. Он, сам того не желая, отвел глаза.
На телестену транслировали новости с Земли, и он постучал по панели на столе, увеличив громкость. Земля была в плохом состоянии. Видеорепортаж рассказывал о массовом марше протеста на Манхэттене — весь остров заполнила толпа протестующих, которая насчитывала десять миллионов человек и около пятисот тысяч полицейских. Картинка, снятая с вертолета, повергала в шок, но в последнее время таких мест было много, пусть и менее наглядных, зато куда более опасных. В развитых странах люди протестовали после того, как были приняты суровые меры для сдерживания числа рождающихся, законы, из-за которых китайцы выглядели анархистами, а молодежь извергала гнев и со смятением ощущала, будто у них отняли жизнь, и кто — древняя чудовищная нежить, будто сама ожившая история. Конечно, ничего хорошего в этом не было. Но в развивающихся странах люди взбунтовались из-за «недостаточного доступа» к лекарству, а это было гораздо хуже. Правительства свергали, люди гибли целыми тысячами. Эти картинки с Манхэттена, скорее, должны были показать, что все более-менее спокойно. Люди держали себя в рамках приличия, даже если дело касалось гражданского неповиновения. Но в это время Мехико, Сан-Паулу, Нью-Дели и Манила пылали в огне.
Майя посмотрела на экран и прочитала вслух надпись с одного из манхэттенских плакатов: «ОТПРАВЬТЕ СТАРИКОВ НА МАРС».
— В этом вся суть законопроекта, который кто-то представил в Конгресс. Доживи до ста лет и до свидания — полетишь по орбите для престарелых, на Луну или сюда.
— Сюда в первую очередь.
— Может быть, — сказал он.
— Полагаю, это объясняет, почему они так неуступчивы, когда дело касается эмиграционных квот.
Фрэнк кивнул.
— Нам этого никогда не понять. На них там очень сильно давят, а нас рассматривают как один из выпускных клапанов. Ты видела новую передачу по «Евровиду» об открытом пространстве на Марсе? — Майя покачала головой. — Она похожа на рекламу недвижимости. Нет. Если делегаты ООН дадут нам слово по поводу эмиграции, их просто распнут.
— Так что же нам делать?
Он пожал плечами.
— Настаивать, чтобы оставили старый договор без изменений. Действовать так, будто любая поправка станет концом света.
— Так вот почему ты так взбесился из-за вводной части.
— Конечно. Этот кусок, может, и не настолько важен, но мы сейчас в таком положении, как британцы при Ватерлоо. Если сдадим хоть один пункт, то падет вся линия.
Она рассмеялась. Она была им довольна и восхищалась такой стратегией. И стратегия в самом деле хороша, пусть ей и следовал только он один. Все-таки они не имели ничего общего с британцами при Ватерлоо; скорее уж были похожи на французов, шедших на отчаянный штурм, который должен был сложиться удачно, чтобы они смогли выжить. Поэтому Фрэнк много работал, уступая по одним пунктам договора в надежде подтолкнуть их к тому, что было ему действительно нужно в других областях. А это обязательно включало сохранение сколько-нибудь значимой роли для американского министерства Марса и его министра — ведь для того чтобы работать, нужна какая-то база.
И он пожал плечами, развеяв ее восхищение. На телестене толпа бесчинствовала на огромных авеню. Он несколько раз стискивал зубы.
— Давай лучше вернемся в комнату.
Наверху участники конференции слонялись по длинным комнатам с высокими потолками, которые делились на секции. Солнечный свет струился в большой центральный зал из восточных комнат для переговоров, покрывая румянцем белый ворсистый ковер, квадратные тиковые стулья и темно-розовый камень длинной столешницы. Тут и там вдоль стен переговаривались маленькие группы людей. Майя отошла, чтобы посовещаться с Самантой и Спенсером. Теперь они втроем были лидерами коалиции «Первых на Марсе» и в этом качестве были приглашены на конференцию — как представители марсианского населения без права голоса. Они представляли народную партию, были здесь единственными, кого голосованием избрали на их должности, но присутствовали здесь лишь по молчаливому согласию Гельмута.
Гельмут не ставил им никаких преград. Он разрешил быть здесь Энн как участнику без права голоса, представляющему «красных», хотя они были частью их коалиции; Сакс был наблюдателем от команды, занимающейся терраформированием; также за конференцией наблюдало множество управленцев горнодобывающих предприятий. Наблюдателей в самом деле было много, но право голоса имели лишь те, кто сидел за центральным столом, где Гельмут сейчас звенел в маленький колокольчик.
Пятьдесят три представителя разных государств и восемнадцать чиновников ООН заняли свои места, а еще сотня человек продолжила слоняться по восточным комнатам, следя за обсуждением в открытые проемы или по маленьким телевизорам. В окнах снаружи Берроуз кишел людьми и машинами, перемещающимися внутри останцев с прозрачными стенами, в шатрах и между холмами, в сети пешеходных туннелей, лежащих на земле или извивающихся в воздухе, под огромным шатром, покрывающим долину с широкими травянистыми бульварами и его ответвлениями. Маленький метрополис.
Гельмут призвал всех к порядку. В восточных комнатах все сгрудились вокруг экранов. Фрэнк выглядывал в проем в ближайшую комнату. Такие комнаты были по всему Марсу и по всей Земле, целые тысячи, с миллионами наблюдателей. За происходящим следили оба мира.
Темой дня, как и на протяжении прошлых двух недель, были эмиграционные квоты. Китай и Индия собирались сделать совместное предложение, и глава Индийского представительства встал и прочитал его на музыкальном бомбейском английском. Если убрать то лишнее, что предназначалось для отвода глаз, все, разумеется, сводилось к пропорциональной системе. Чалмерс покачал головой. В Индии и Китае проживало 40 процентов населения Земли, но они имели лишь два голоса из пятидесяти трех на этой конференции, поэтому у их предложения не было шансов стать принятым. Далее поднялись британцы из Европейского представительства и указали на это обстоятельство, конечно, не напрямую, но понятно намекнув. Затем начались прения. Они могли продолжаться все утро. Марс был крупным призом, и все страны, богатые и бедные, боролись за него, как ни за что другое. У богатых были деньги, у бедных — люди, оружие было распределено более-менее поровну, особенно новые вирусные векторы, способные убивать население целых материков. Да, ставки были высоки, а положение — очень хрупким: бедные напирали с юга и давили на рамки законов, бюджетов и применения военной силы северными странами. И к их лицам, по сути, приставляли стволы. Но лиц теперь было слишком много, и психическая атака, казалось, могла начаться в любое мгновение, просто от давления их огромной численности — атакующие наваливались на баррикады, несмотря на то, что в тылу были дети, и жаждали получить возможность стать бессмертными.
- Предыдущая
- 100/148
- Следующая
