Красный Марс - Агеев Владимир Александрович - Страница 18

• Предыдущая
• 18/148
• Следующая

Игроки уставились на туннель, онемев от изумления.

— Эй, — окликнула ее Риа. — Как ты это сделала?

— Что сделала?

Они рассказали ей об игре. Она улыбнулась, но Майя была уверена, что ей и так были известны правила.

— Так как ты это сделала? — повторила Риа.

— Просто прямо прыгнула! — объяснила Хироко и исчезла внутри купола.

Вечером, за ужином, эта история распространилась по кораблю.

— Может, тебе просто повезло, — сказал Фрэнк.

Хироко улыбнулась:

— Может, нам с тобой стоит сделать прыжков по десять и посмотреть, кто победит.

— Звучит неплохо.

— На что играем?

— На деньги, конечно.

Хироко покачала головой.

— Ты всерьез считаешь, что деньги еще имеют какое-то значение?

Несколько дней спустя Майя парила под куполом вместе с Фрэнком и Джоном, и они смотрели на Марс — теперь это был раздувшийся шар размером с десятицентовую монету.

— Многовато у нас споров в последнее время, — мимоходом заметил Джон. — Я слышал, Алекс и Мэри дошли до настоящей драки. Мишель говорит, это вполне ожидаемо, но все же…

— Наверное, у нас появилось слишком много начальников, — сказала Майя.

— Может, стоит оставить одну тебя за главную, — подтрунил над ней Фрэнк.

— Слишком много? — переспросил Джон.

— Дело не в этом, — покачал головой Фрэнк.

— Разве? Но у нас на борту много звезд.

— Потребность превосходить остальных и потребность руководить — не одно и то же. Иногда мне даже кажется, что это и вовсе противоположные понятия.

— Оставляю решение за вами. Капитан. — Джон ухмыльнулся насупившемуся Фрэнку.

Майя подумала, что Джон был единственным среди них, кто не чувствовал напряжения.

— Мозгоправы предвидели такую проблему, — продолжал Фрэнк. — Для них она достаточно очевидна. Они применили гарвардский метод.

— Гарвардский метод? — повторил Джон, будто пробуя выражение на вкус.

— Давным-давно гарвардские администраторы с тревогой заметили, что, если они принимали из школ только круглых отличников, а потом ставили первокурсникам все возможные оценки, большое число студентов первого курса впадало в депрессию из-за двоек и колов и вышибало себе мозги.

— Не могли вынести, — сказал Джон.

Майя состроила недовольную гримасу.

— Должно быть, вы оба ходили в торговое училище, а?

— Как они выяснили, избежать таких неприятностей можно было, приняв определенный процент студентов, которые привыкли получать заурядные оценки, но выделялись по какому-либо другому признаку…

— Например, имели наглость подать документы в Гарвард с заурядными оценками…

— …Привыкли находиться в конце списков и были счастливы уже оттого, что попали в Гарвард.

— Откуда ты это знаешь? — спросила Майя.

— Я был одним из них, — улыбнулся Фрэнк.

— У нас на корабле нет заурядных личностей, — сказал Джон.

Фрэнк с подозрением посмотрел на него.

— Зато у нас есть куча прекрасных ученых, которых не интересует власть. Многие из них считают это дело скучным. Администрирование и все такое. Они рады предоставить это таким, как мы.

— Бета-самцы, — Джон подтрунивал над Фрэнком и его интересом к социобиологии. — Идеальное стадо.

Как же часто они подтрунивали друг над другом…

— Ты не прав, — заметила Майя Фрэнку.

— Может, и так. В любом случае, они — политическое образование. У них есть по меньшей мере возможность выбрать, за кем следовать, — он произнес это с таким видом, будто высказанное приводило его в уныние.

Тут наступило время смены на мостике, и Джон, попрощавшись, их покинул.

Фрэнк поплыл на сторону Майи, и она занервничала. Они никогда не обсуждали свою непродолжительную связь, и эта тема уже долго не поднималась даже косвенно. Она думала, что, если когда-нибудь придется объясняться, скажет, что изредка позволяет себе развлечься с мужчинами, которые ей нравятся. Что это было чем-то спонтанным.

Но он лишь указал ей на красную точку в небе.

— Я все думаю, зачем мы туда летим.

Майя пожала плечами. Вероятно, он хотел сказать не «мы», а «я».

— У каждого свои причины, — ответила она.

Он пристально на нее посмотрел.

— Что правда, то правда.

Она оставила тон, с которым он это сказал, без внимания.

— Может, дело в наших генах, — предположила она. — Может, они почувствовали, что на Земле что-то пошло не так. Мутации ускорились, или что-то в этом роде.

— И решили начать все сначала.

— Именно.

— Теория об эгоистичном гене. Разум — лишь инструмент, помогающий обеспечить успешную репродукцию.

— Полагаю, что так.

— Но это путешествие ставит под угрозу успешную репродукцию, — заметил Фрэнк. — Там небезопасно.

— То же можно сказать и о Земле. Загрязнение, радиация, другие люди…

Фрэнк отрицательно покачал головой.

— Нет, не думаю, что эгоизм кроется в генах. Мне кажется, он в другом.

Он поднял указательный палец и твердо ткнул Майю меж грудей, тем самым оттолкнувшись от нее вниз, к полу. Не сводя с нее глаз, он дотронулся до себя в том же месте.

— Спокойной ночи, Майя.

Неделю или две спустя Майя собирала капусту на ферме, передвигаясь по проходу между длинными поддонами, где ее выращивали. Она была там одна. Капуста напоминала ряды мозгов, пульсирующих от мыслей в ярком послеполуденном свете.

Она уловила какое-то движение и оторвала взгляд. В другом конце комнаты сквозь бутылку водорослей виднелось лицо. Стекло исказило его, но это явно было лицо темнокожего мужчины. Он смотрел в ее сторону, но не видел ее. Похоже, он говорил с кем-то, кого Майе не было видно. Он переместился, и лицо стало различимее, увеличившись в середине бутылки. Она поняла, почему следила за ним так внимательно, почему у нее сжалось все внутри: она никогда не видела его прежде Повернувшись, он встретился с ней взглядом. Они глядели друг на друга сквозь два искривленных стекла. Он был незнакомцем, с узким лицом и крупными глазами.

И он исчез в коричневом затемнении. Еще мгновение Майя колебалась, боясь преследовать его, но все же заставила себя пересечь помещение и подняться по стыковому соединению в следующий цилиндр. Там оказалось пусто. Затем она пробежала еще три цилиндра и лишь тогда остановилась. Она так и стояла, глядя на помидорные плети и тяжело дыша. Майя покрылась пoтом, несмотря на то что чувствовала прохладу. Незнакомец. Это невозможно. Но она видела его! Она напрягла память, стараясь вновь вспомнить его лицо. Возможно, это был… ну нет. Он не мог быть кем-то из сотни, она знала это наверняка. Способность распознавать лица — одна из ее сильнейших способностей. И он убежал, скрылся из виду.

Безбилетник! Но это же было невозможно! Где он прятался, как выживал? Как перенес радиационную бурю?

Или у нее начались галлюцинации? Неужели теперь и до этого дошло?

Майя вернулась в свою комнату, у нее разболелся живот. Коридоры торуса D почему-то были темны, несмотря на яркое освещение, у нее по коже бегали мурашки. Увидев перед собой дверь, она нырнула в свою комнату, в свое убежище. Но там были лишь кровать, маленький столик, стул, туалет и несколько полок с разными вещами. Она просидела там час, затем два. Но не могла ничего предпринять, у нее не имелось ответа, не на что было отвлечься. Некуда бежать.

Майя поняла, что не может никому рассказать, что кого-то видела, и это в некотором смысле пугало сильнее, чем само происшествие, потому что подчеркивало ее беспомощность. Ее приняли бы за сумасшедшую. Что им оставалось думать? Как он мог питаться, где прятался? Нет. Слишком многие о нем бы узнали — иначе и быть не могло. Но его лицо!

Однажды ночью она увидела его во сне и проснулась в холодном поту. Галлюцинации — один из признаков космического нервного срыва, она прекрасно об этом знала. Такое случалось довольно часто во время долгого пребывания на земной орбите — уже было зафиксировано более двадцати случаев. Обычно люди начинали слышать голоса в непрерывном шуме вентиляции и работающих механизмов, нередко видели напарников там, где их не было, или еще хуже — видели собственных двойников, будто пустое пространство начинало заполняться зеркалами. Считалось, что этот феномен возникал в результате дефицита сенсорных стимулов. И обстановка на «Аресе», с учетом длительного путешествия, без возможности даже посмотреть на Землю, в составе великолепного звездного (некоторые могли бы сказать помешанного) экипажа, была потенциально опасной. Именно поэтому залы корабля оснастили таким разнообразием цветов, текстур, погодными условиями, изменяющимися изо дня в день и из сезона в сезон. И все равно она увидела нечто, чего не могло быть.

• Предыдущая
• 18/148
• Следующая