Кремль 2222. Кенигсберг - Выставной Владислав Валерьевич - Страница 28

• Предыдущая
• 28/70
• Следующая

– Торговцы? – догадался Книжник.

– Точно, – кивнул Зигфид. – Это и есть Торг. Точнее, Центральный Торг, как сказал Герцог.

– Значит, есть и другие?

– Все это здание – Большой Торг. Или просто Торг. Здесь – Центральный. А так – торговля здесь повсюду, как я понял. Некоторые предпочитают заключать сделки тайно, в темных углах или глухих комнатах. Говорят, и такие здесь есть. А многие не заморачиваются – и бьют по рукам в тавернах. Таких в Гавани несколько.

– Богато живут, – заметил Книжник. – Вот бы Кремлю с ним торговый союз заключить.

– Ну, не знаю, – с сомнением сказал Зигфрид. – Не верю я в такое сытое благополучие. С чего бы? Вокруг хаос и смерть – а они жируют. Что-то здесь не так.

– Мы просто много не знаем, – пожал плечами Книжник.

– Вот именно, – отрезал Зигфрид. – Так что не обольщайся.

Они шли вдоль этих хаотично разбросанных световых пятен, разглядывая представленный торговцами товар. Это место здорово отличалось от московских Мертвых зон, в которых традиционно происходила торговля. Здесь дело было поставлено на широкую ногу, даже энергии не жалели. И товары были сплошь незнакомые – какие-то коробки, ящички с непонятной маркировкой. Взгляд уловил прозрачный ящик с плотно уложенным оружием, россыпь патронов в сверкающем ведре. Чуть в стороне ноздри ощутили пьянящий запах еды. Бог его знает, что это было, но пахло определенно съестным и безумно вкусным.

– Рот прикрой – слюной захлебнешься, – с усмешкой произнес Зигфрид.

Семинарист смущенно щелкнул зубами. А чего вы хотите? С голодухи начнешь с аппетитом на товарища поглядывать, не то что на торговые ряды. Или, точнее сказать, – пятна. А потому, чтобы отвлечься от окружившего их изобилия, он переключился на посетителей.

Таких здесь было немало. Но, что характерно, большинство попросту скрывалось во мраке, сконцентрировавшемся за пределами световых сгустков. Таков, вероятно, и был замысел создателей этого странного места – покупатели должны видеть продавцов с их товаром, при этом продавцам совсем не обязательно видеть клиентов. Любопытный подход, наверное оправданный здешней торговой практикой.

Тем не менее несколько темных силуэтов проплыло мимо, старательно лавируя между бившими в пол лучами. Люди в привычной и довольно странной одежде, незнакомые муты – кто только не бродил в этом лабиринте света и тьмы. На одного из них едва не налетел Книжник – он разглядывал удивительных бесформенных слизней, живой массой копошившихся на прилавке одного из торговцев, и как раз хотел у него поинтересоваться, что это – еда или своеобразные домашние животные? Тут-то из мрака и возникла высокая фигура, закутанная в темную складчатую одежду. Парень шарахнулся назад, успев заглянуть на секунду в темноту под низко надвинутым капюшоном.

Ему показалось, что он заглянул в ад. Темно-багровое свечение неподвижных глаз этого существа создавало именно такое ощущение. Почудилось даже, что в этих глазах плывут куски раскаленной лавы. Мозг ощутил кое-что неприятно знакомое, похожее на прикосновение ледяных пальцев. Видать, этот тип был телепатом. Книжник привычно поставил ментальный блок, и холодные «пальцы» исчезли. Подавшись в сторону, семинарист пропустил чужака, и тот тихо, как призрак, проплыл мимо.

– Что за чертовщина… – тихо произнес он.

– А у них здесь оживленно, – заметил Зигфрид, глядя на парочку приземистых крепышей, вразвалку прошедших мимо и смеривших веста надменными взглядами.

– Я бы даже сказал – это самое населенное место, какое мы встречали до этого, – сказал Книжник. – Не пойму, с чего здесь столько народу кормится.

– Похоже, завозят. Торговля здесь – не чета нашим Мертвым зонам. Да и маркитанты бы от зависти удавились.

– Скорее, удавили бы местных.

– Это точно.

Книжник снова огляделся. Спросил:

– Так ты что, покупателя среди этих нашел?

Парень кивнул в сторону какого-то горбуна, в кругу света перебиравшего расставленные пирамидами металлические банки, напоминавшие консервы. Горбун не мог их видеть, но словно почуял на себе взгляд, обернулся, странно глядя куда-то мимо Книжника, повел носом, как будто хотел почуять потенциального покупателя носом. И проскрипел в темноту:

– Не стесняемся, подходим. Лучший пищевой концентрат. Ложка на сутки, плюс гарантированный запас бодрости.

– А из чего он сделан, этот концентрат? – не выдержал Книжник.

Горбун криво усмехнулся:

– Меньше будешь знать, крепче будешь спать.

– Что-то не хочется пихать в себя непонятно что.

– Можно подумать, пожирая крысу, ты знаешь, что до этого ела она, – горбун оскалился кривыми зубами. – А я даю гарантию, что не сдохнешь. Питательная ценность гарантирована. Никто не жалуется. И цена у меня лучшая.

– Спасибо, я уж лучше как-то так пока что.

– Твое дело, – морщинистое лицо горбуна приобрело равнодушный вид. – Если что – обращайся.

Большой зал вместе с торговцами и островами света остался позади. Зигфрид вел Книжника по крутой лестнице вниз. Можно было ожидать, что они придут в какой-нибудь мрачный сырой подвал. Но семинариста ждал сюрприз. Это действительно был подвал – просторный, с низким сводом, усиленным мощными арками. Только здесь было светло и сухо. Да и выглядело это место вполне обжитым. Парень сразу понял, что оказался в «таверне». Слово это вызывало какие-то смутные ассоциации, но было здесь, очевидно, в ходу. И вполне заслуженно.

Толстые каменные колонны, служившие основаниями арок, делили подвал на множество отдельных каменных «клеток», в которых располагались грубые деревянные столы. За одним из таких столов Книжник увидел Тридцать Третьего, Герцога и пятерку «подкидышей», уплетавших какое-то варево из металлических тарелок. Было здесь малолюдно, лишь пара темных фигур за дальним столиком, скрытая пеленой густого дыма, – здесь было изрядно накурено. Но проблема с вентиляцией не особо волновала угрюмого хозяина в кожаном фартуке, маячившего за стойкой в отдалении, как и кривенькую официантку, что прихрамывая прошла мимо стола, бессмысленно проведя по его поверхности тряпкой. Впрочем, после долгих скитаний и суток в пиратской клетке даже такое ненавязчивое обслуживание создавало ощущение небывалого сервиса.

После всех скитаний довольно непривычно было оказаться в таком заведении, словно сошедшем со страниц старой книги. Бывать в кабаках случалось и раньше – чего стоил севастопольский бар «Свалка». Но и в случае за него говорило само название: «Свалка» была местом довольно запущенным и грязным. Здесь тоже не все блистало чистотой, зато выглядело куда основательнее, солиднее, что ли. Одни только массивные деревянные столы с тяжёлыми лавками внушали уважение. Чего нельзя было сказать о фривольных надписях и картинках, вырезанных прямо на столешницах.

Рассевшись по лавкам, дети немедленно принялись их изучать, разинув от любопытства рты над этими примитивными «комиксами». Заботливый Тридцать Третий попытался было переключить внимание молодняка на стены, украшенные мрачными выцветшими репродукциями и странными предметами из далеких стран. Но, как известно, детям куда любопытнее вещи, отягощенные запретами. Хотя что в этом мире было способно испортить детей, у которых только что зверски убили родных и близких? Книжник и сам не без интереса рассматривал эту своеобразную настольную живопись, тщательно отполированную тряпками уборщиков и рукавами посетителей. Интересовали его, однако, не грубо вырезанные сцены сомнительного содержания, а скупые фразы, в которых острый взгляд исследователя пытался уловить особенности мировоззрения местных. Важное значение имел сам факт существования этих надписей. Это как минимум свидетельствовало о грамотности большинства здешних обитателей. И не только – среди причудливых кириллических вывертов встречались фразы на незнакомых языках, выполненные кособокими латинскими буквами.

Поначалу семинарист просто тупо появился в них, не в силах понять и перевести незнакомые слова. И вдруг понял: это открытие! То самое, ради чего он и сорвался в далёкий, опасный путь, рискуя никогда не вернуться домой. Там, в Кремле, небезосновательно считали, что после Последней Войны разумная жизнь уцелела лишь на немногих островках, разбросанных по планете и навсегда лишенных связи друг с другом. Хранители Памяти, владевшие древними знаниями, предполагали, что осколки цивилизации сохранились и далеко за пределами кремлевских стен. В результате последних вылазок Книжнику вместе с Зигфридом удалось найти этому многочисленные подтверждения. Но до сих пор им на пути не встречалось носителей другого языка и письменности. Грубо говоря – тех, кто в Последней войне оказался на стороне противника. Даже Зигфрид знал лишь язык своего «природного врага» – русский, как и все весты, потомки выходцев с Запада.

• Предыдущая
• 28/70
• Следующая