Кремль 2222. Кенигсберг - Выставной Владислав Валерьевич - Страница 40

• Предыдущая
• 40/70
• Следующая

– Так что, – снова заговорила Пророчица, – ты готов?

Книжник нервно сжал в кулаке камень. Решение уже зрело, когда его окликнул зычный голос Зигфрида:

– Ну что вы там с краю шепчетесь? Идите сюда!

Книжник пронзительно поглядел в глаза юной Пророчицы, произнес:

– Мне надо подумать.

Но кусочек удивительного янтаря отдавать не стал. Просто направился к воину, которого уже обступили эти странные псевдодети, именовавшие себя амберами. Впрочем, сбиться с толку было легко: они ничем не отличались от детей настоящих, в том числе наивно-забавными манерами, открытостью и свежестью взглядов, молодой непосредственностью. Если Герцог и Пророчица не врали, эксперимент Алхимика удался полностью.

Из задумчивости его вывел голос Зигфрида. Тот как раз прорывался из «окружения» благодарных слушателей.

– А это и есть тот самый Книжник, – сообщил воин, выходя вперед и ненавязчиво подталкивая вечно юных амберов к нему. Хитро подмигнул Книжнику. – Поспрашивайте его, о чем я рассказывал. Он куда больше моего знает.

Книжник недовольно зыркнул на Зигфрида – тот, видать, решил ловко скинуть на него всю эту любознательную толпу. Вест в ответ лишь довольно усмехнулся и технично срулил куда-то вместе с Тридцать Третьим.

Книжник уж подумал, что основательно и надолго застрял в этой огромной учебной аудитории. Но его спас Герцог:

– Ну, все, пора и честь знать! Гости у нас голодные. Духовная пища – после.

Не очень-то приятно есть, когда тебя разглядывают, как какое-то диковинное животное. Даже за столом семинарист чувствовал себя в прицеле десятков глаз – ничем не лучше, чем какой-нибудь экзотический мут в клетке. Прямо перед ним сидел какой-то тощий паренек лет четырнадцати – пятнадцати, настолько лохматый, что казалось, у него на голове – гнездо стальной сколопендры. Он разглядывал гостя из далеких краев с таким непосредственным любопытством, что иной раз не попадал ложкой себе в рот.

Голод, впрочем, не тетка, и Книжник легко преодолел это чрезмерное внимание – только успевал зачерпывать и отправлять в рот горячее варево – странной консистенции и цвета, но вполне съедобное на вкус и вроде бы питательное. В любом случае, перебирать харчами не приходилось, и осталось только сдерживать себя, чтобы не пережрать с голодухи, – это было бы поопаснее голода.

– Скажите, а вы Ленина видели? – неожиданно спросил лохматый паренек.

Книжник едва не поперхнулся. Вытаращился на этого парня, удивленно вздернул брови:

– Почему именно Ленина?

– Ну, он же вроде в пирамиде лежит. У вас, в Кремле. Или я что-то путаю?

– Ну, во-первых, не в Кремле он лежал, а на Красной площади. И не в пирамиде, а в Мавзолее… – Книжник подумал. – Хотя, судя по фотографиям, довольно похоже. Но на месте Мавзолея давно уже Форт выстроен. И в нем весты живут, что из Бункера на Садовом ушли. Мой друг, Зигфрид, наверное, рассказывал уже?

– Ага, рассказывал, – лохматый шмыгнул носом. Ни дать, ни взять – обыкновенный мальчишка. – Да только я не понял кое-чего.

– Ну, спрашивай, – сыто отодвигая тарелку, великодушно позволил Книжник.

– Зачем вы врагов к себе под стены привели?

Книжник снова уставился на лохматого.

– А Зигфрид не говорил? Мы не враги теперь. Мы союзники.

– Говорить-то он говорил. Но это он за себя говорил. А ведь у вас под боком потомки вражеских воинов растут. Они те же сказки от матерей слышат, те же песни поют. И они ничего не забыли.

Снисходительная улыбка сползла с лица Книжника. Он понял – перед ним действительно никакой не подросток, а самый натуральный амбер – взрослый, понимающий, сохранивший лишь обманчивый облик юности. С таким не имело смысла играть в умудренного опытом княжьего советника – пусть даже так оно отчасти и было. Нужно было говорить прямо, без фальши – что он и сделал:

– У нас в Кремле тоже не все доверяют вестам. Некоторые считают их «троянским конем», нарочно подсунутым нам врагами. Оттого и живут весты в отдельном Форте – за Кремлевской стеной.

– Это хорошо, – странным голосом сказал Парнишка, и Книжник вдруг разглядел под нависающей шевелюрой его глаза. Они были внимательные, колкие и совсем не детские. – А то я уже усомнился – стоит ли тебя воспринимать всерьез?

– В смысле?

– Не манипулирует ли тобой потомок врага.

– Ты это про Зигфрида, что ли?

– Про него.

– Мне показалось, вы все с большой охотой его слушали…

– Так кто спорит? Всегда интересно выслушать откровения потенциального противника. И пусть тебя не вводит в заблуждение наша легкомысленная внешность. Каждый из нас – бдительный сын Логова, каждый – настоящий воин Живого Алатыря.

– Я так и подумал, – пробормотал Книжник.

В горле немного пересохло. Все это выходило за привычные рамки беседы старшего с младшим. Потому как этот паренек с растрепанным «гнездом» на голове был на голову его мудрее, собраннее и строже. Книжник беспомощно огляделся в поисках Герцога. Но тот куда-то исчез. Вокруг шумно, с аппетитом, цокая железными ложками, уминали свое варево дети Логова – амберы. Ничего не оставалось, как снова обратиться к лохматому.

– А где Герцог?

– Кто его знает? – равнодушно отозвался лохматый. – Занят, наверное. Если что надо – ты у меня спрашивай.

– Ну, если ты сможешь мне помочь…

– Кстати, я не представился, – Лохматый протянул вдруг поверх стола худую длинную руку. – Барон.

– Это имя или прозвище? – пожимая руку, поинтересовался семинарист.

– А есть разница? – усмехнулся лохматый. – Я просто хотел уточнить: если ты станешь искать у нас старшего – так это я.

И снова пришло время отвесить челюсть. Книжник медленно, с натугой выдохнул, подумал: а чего, собственно, удивляться? Все в духе этого славного местечка. Стало немного стыдно за привычную снисходительность по отношению к «младшему». А парнишка с легкой улыбкой разглядывал его, постукивая по столу ручкой ложки. Он терпеливо ждал, пока его собеседник переварит новость.

– Я думал, старший у вас Герцог, – сказал, наконец, Книжник.

– Это он за пределами Логова старший. Ну и для тех, кому в наши дела вникать не положено. А здесь старший я.

– Потому у вас и в титулах путаница? – попытался пошутить Книжник. – Герцог-то повыше барона, если по дворянской лестнице считать.

Барон вежливо улыбнулся. Теперь в нем не осталось ничего от четырнадцатилетнего подростка. Это был матерый главарь группировки, прочно обосновавшейся в древнем соборе, превращенном в крепость.

– Так зачем тебе Герцог? – спросил он.

– Герцог? – рассеянно повторил Книжник. Он уже и забыл, чего хотел от своего знакомого. – Ах да. Я бы с вашей Пророчицей поговорил, если можно. Куда она подевалась? Только что здесь была.

– Понятия не имею. У нас никто не следит друг за другом. Но куда она из Логова денется?

Книжник кивнул. Разговор с Пророчицей теперь представлялся ему еще более необходимым. Парень все еще сомневался – стоит ли проходить эту странную инициацию, превращаясь в амбера, симбионта ожившего янтаря – пусть даже не навсегда, если не врут местные, и восстановление «статуса кво» возможно.

Было во всем этом что-то пугающе-заманчивое. Какой-то адский соблазн. Кто из нас не мечтает о сверхвозможностях, особых способностях, недоступных другим? Только где-то в глубине души всегда остается эта неприятная червоточинка: за все придется платить. Наверняка есть цена и у этой сделки с собственной природой. Так что не стоит торопиться. Нужно понять – нужно ли ему такое «счастье» и для чего.

– Ну, мне идти надо, – сказал вдруг Барон, легко поднимаясь из-за стола. – Дела ждут. Вы тут пока осматривайтесь, пообщайтесь с нашими. Если будет что нужно – смело спрашивайте у любого. Хоть я формально и за старшего, у нас здесь вроде как демократия.

Весело подмигнув Книжнику, Барон ушел. Тут же на его место тяжело уселся незаметно подошедший Зигфрид. Рядом с ним сел Тридцать Третий. Оба глядели на Книжника с видом заговорщиков.

• Предыдущая
• 40/70
• Следующая