Код Малевича (СИ) - Туровников Юрий Юрьевич - Страница 4

• Предыдущая
• 4/43
• Следующая

— Дай пожрать спокойно! — хором сказали офицеры, сидя за своими столами и разворачивая пакеты с бутербродами, упакованными заботливыми женскими руками любящих домохозяек.

Григорий выдернул штепсель из розетки, и радиоприемник замолчал.

— Гутен аппетит, майне херен!

— И тебе не подавиться, Мельник! — ответил за всех бритоголовый капитан.

.

.

Лаврентий Павлович только закончил пережевывать тарталетку с красной икрой, купленную в офицерской столовой за три империала, когда в массивную дубовую дверь постучали.

— Войдите, — начальник губернского сыска вытерся салфеткой и трехочковым броском закинул ее в мусорную корзину, стоящую у дальней стены кабинета прямо под огромным плазменным экраном.

Этому он научился, пока прибывал в своей должности. За десять лет ни одного промаха. Офицер мог забросить в помойку что угодно и из любого положения: хоть через спину, хоть с завязанными глазами, хоть с кувырка, если бы позволил остеохондроз. Годы тренировок не прошли даром. И если бы в Олимпийских играх была подобная дисциплина, то Лаврентий Павлович Цербер, определенно, стал чемпионом, если бы прошел медицинскую комиссию и допинг-контроль.

Двойные створы медленно открылись, и на пороге кабинета появился улыбающийся Григорий.

— Явился по вашему приказанию, майнэ генераль!

— Ты чего светишься, будто в лотерею выиграл билет в первый ряд на «Новые Васюки — 2030», — офицер поправил аксельбант и щелчком пальцев сбил с эполета упавшую пылинку. — Садись, буду тебя инструктировать.

Мельник отодвинул один из десятка стульев и сел напротив начальника с другого конца пятиметрового стола. Лейтенант бывал тут лишь однажды, когда поступил на службу. С тех пор почти ничего не изменилось: те же потолки с лепниной и шикарная позолоченная люстра, те же аквариумные окна с тяжелыми шторами красного бархата. Другим стал только портрет Государя, который, как показалось Григорию, помолодел лет на десять, вопреки всем законам жизнедеятельности организма. На новой картине Сюзерен шедеврально смотрелся в летном костюме и шлемофоне, поверх которого надета инкрустированная изумрудами и рубинами золотая корона.

— Итак, — генерал снял слюнявчик с налипшими на него икринками и убрал в ящик стола. — Ты слышал, что с Московии похитили какой-то древний булыжник с письменами и несколько бревен? — Мельник кивнул и приготовился к затяжному монологу. — Так вот, этот кирпич взяли в прокат в нашем историческом музее, а поленья на даче губернатора. Их необходимо вернуть. Поскольку экспонаты, вроде как, наши, то мой кореш, начальник столичного сыска Жеглов, попросил толкового специалиста, чтобы разобраться с этим делом. У них там своих забот полон рот и людей не хватает. Все охраняют стадионы, торговые палатки и ловят карманников в метро. И самое главное — не вздумай провалить задание. Ты — наша надежда. Вся губерния в твоем лице… В смысле, твое лицо всей губернии… Короче, едешь туда, находишь эти артефакты и возвращаешься назад. Дело — проще пареной репы. Проживание и расходы за счет принимающей стороны. Вот тебе адрес явки и пароль, — пошутил Лаврентий Павлович и бросил лейтенанту обрывок листа А4. — И помни, отступать тебе некуда, за тобою Московия и град Володимир. Ферштейн?

— Яволь, майнэ генераль, — Григорий сгреб со стола записку и убрал ее в карман форменных брюк.

— Гут, можешь идти домой. Удачи, лейтенант, — Цербер жестом дал понять подчиненному, что он свободен.

Мельник встал, коротко кивнул и, ударив каблуками, вскинул правую руку вверх.

— Аве Сюзерен! — и Григорий покинул кабинет шефа.

.

.

Григорий поднялся на второй этаж, прошаркав по пыльным ступеням лестничного марша, добрел до двери, обтянутой дерматином, и буквально приклеился пальцем к звонку, который залился соловьиной трелью. Через несколько секунд лязгнул замок, и дверь открылась. На пороге стояла брюнетка в махровом халате ядовито-желтого цвета.

— Ты сегодня рано, — сказала Елена, пропуская Мельника в квартиру.

Тот прошел, на ходу целуя свою пассию в макушку, скинул ботинки, влез в тапки-кролики и повесил джинсовку на вешалку. Молча проследовал в ванную, а чрез минуту прошел на кухню. Сидя за столом, Григорий разглядывал «мраморный» гарнитур. Елена подпирала косяк, стоя в дверях.

— Меня отправляют в командировку, в Московию, — сказал Мельник и посмотрел подруге в глаза.

— Надолго? — та нервно крутила в руках вафельное полотенце.

— Нет. С одним делом надо разобраться. Думаю, недельку, не дольше, — Он заметил, что Елену что-то терзает, но она не может решить с чего начать, и спросил сам. — Говори, вижу же, сказать хочешь. Присядь.

Женщина вздохнула и села на соседнюю табуретку, бросив полотенце на стол. Она стала нервно теребить кончики пояса от халата, не зная, с чего начать. Когда Григорий тихонько хлопнул ее по рукам, Елена перешла на покусывание губ. Мельник сам уже начал нервничать и заколотил пальцами по столешнице, покрытой клеенчатой скатертью.

— Чего случилось-то?! Говори уже.

— Гриша, давай поженимся? — женщина опустила взгляд.

— Тьфу, ты! Я уж испугался! — лейтенант облегченно вздохнул, хлопнув себя по коленкам. — Меня чуть инфаркт не трахнул. Ходит вокруг да около. Ты в прошлой жизни, часом, не партизанкой была? Налей-ка мне водички, только не из-под крана, из чайника давай, кипяченую, я еще жить хочу. Во рту пересохло.

Елена встала и налила сожителю воды в кружку с логотипом Управления сыском: двуглавый орел за решеткой. В одной лапе гордая птица держала пистолет, в другой — наручники. Григорий в три глотка осушил посуду и поставил ее на стол, уставившись в окошко.

По голубому осеннему небу плыли редкие облака, детишки на площадке играл в мяч, кроя друг друга отборными трехэтажными матюгами. Орали коты, тявкали собаки. Постепенно все звуки природы исчезли, уступив место оглушающим ударам сердца.

«А зачем мне все это? — подумал Мельник. — Вот обязательно ей все портить? Ведь хорошо живем. Это же закон подлости — поженишься и все: не так сидишь, не так свистишь, денег мало, претензий много. Нахера? А если откажешь? Надуется, как мышь на крупу, кормить перестанет, на улицу выгонит… А с другой стороны она хорошая, я ее люблю, наверное. Пацан ейный меня обожает, да и я его, вроде как, тоже. Блин!».

— Знаешь что, — Григорий повертел в руках пустую кружку, — давай обсудим этот вопрос, когда я вернусь. Ты, вообще, собираешься меня кормить?

Елена в душе хлопала в ладоши, улюлюкала, размахивала флажками и бантами и радовалась, как пятилетний ребенок шоколадке. Ее можно понять, ведь любимый ею человек не сказал «нет», а это, как минимум, означает половину «да»! Спасибо слугам Диавола за изобретение презервативов и хвала Создателю, что он позволил появиться на свет тому вору, что их похитил! Если бы не та кража в аптеке, они с Григорием никогда бы не встретились. Только бы не сорвалось!

— Ты же кушать хочешь! — запоздало спохватилась Елена, и стала выставлять на стол все, что нашла в холодильнике, включая бутылку подсолнечного масла и уксус.

— Спасибо, конечно, — Мельник кашлянул в кулак, — но я это не буду. Боюсь, потом изжога замучает.

Женщина глупо улыбнулась. В этот момент раздался хлопок входной двери, за которым последовал громкий топот, а через секунду в коридоре появился восьмилетний мальчишка в порванных синих джинсах, черной футболке с черепом кролика, логотипом группы «ФАКТОР СТРАХА», подаренной Григорием, и бейсболке с надписью «I love Ruslandiya». Пацан швырнул в сторону школьный рюкзак и, стряхивая грязь с кроссовок, побежал в кухню.

— Дядя Гриша! — сорванец плюхнулся Мельнику на колени и обвил его шею руками.

— Здорово, бандит! — лейтенант потрепал мальчонку за щеку. — Что надо сказать?

• Предыдущая
• 4/43
• Следующая