Буддийские мастера-маги. Легенды о махасиддхах - Абхаядатта - Страница 9

Ум западного человека обусловлен рациональным, научным образованием, и поэтому главным препятствием на пути сиддхов является привязанность к «закону исключенного третьего». Принимающий только одно из противоположных утверждений в качестве истины, этот закон может иметь чрезвычайное практическое значение в мире технологий, однако для агностического осознавания является радикальным барьером. Сиддхи Махамудры можно обрести только тогда, когда над рациональным мышлением превалирует осознавание, не воспринимающее реальность как то или иное и не определяющее реальность как синтез того или иного или отсутствие того или иного. Реальность на самом деле и есть «исключенное третье».

Даже если западный человек обладает необходимой восприимчивостью, настроем и опытом, он все равно должен найти Гуру. Из милости своей перед ним может возникнуть Бодхисаттва или дакиня. Тем не менее вначале должна быть проделана огромная предварительная работа с умом и установлена сильная связь с подобным высшим посредником – иначе из такого источника можно получить только очень простые поучения.

Главными хранителями традиции сиддхов в наши дни являются тибетские ламы. К счастью, в наше время из-за вторжения красного Китая в Тибет многие из них ищут убежища в гостеприимных странах по всему миру. Идеалы сиддхов, а также передача чистых, хотя и несколько видоизмененных поучений, сохранились в тибетской школе Кагью. К этому направлению относится классический тибетский текст «Песни Миларепы» – в нем воплощены наставления сиддхов, пересказанные Миларепой и его Гуру Марпой, получившим их в XI в. от Наропы.

В наше время на Западе можно встретить лам, которые получили передачу традиции Миларепы от предыдущего Гьялвы Кармапы. Школа Сакья хранит поучения о Махамудре, данные Сиддхой Вирупой. Доктрины школы Ньингма основываются на поучениях махасиддха Падмасамбхавы. Едва ли можно назвать хотя бы одну школу тибетского буддизма, уходящую корнями к индийским истокам, в которой не встретилось бы имени одного из восьмидесяти четырех махасиддхов.

Для тибетской традиции характерно крайнее нежелание подвергать сомнениям индийские доктрины и устоявшиеся ценности, поэтому отклонения от Тантры сиддхов, возникшие на протяжении веков, были чрезвычайно незначительными. Сущностные поучения и практики остались неизменными. Главная сложность для западного практикующего заключается в том, что тибетские ламы, обучая садхане, редко спонтанно дадут посвящение и наставления в медитации неподготовленным ученикам. Большинство лам настаивают на длительной подготовке и дисциплине в буддизме Хинаяны и Махаяны, а также на подготовительной практике тантрической медитации.

Тем не менее традиция сиддхов на Западе живет, и следующее поколение, без сомнения, получит плоды работы лам. Поскольку способности учеников, их необходимости и устремления сочетаются с благоприятными условиям, можно со всей уверенностью полагать, что бесчисленные сиддхи из Америки и Европы вскоре проявят себя в полной мере благодаря расцвету тантрической традиции на Западе.

Всю жизнь Минапа удил рыбу в Бенгальском заливе. День за днем насаживал он приманку на крючки, забрасывал в море удочки и ждал, когда же в пучине морской дернет за другой конец лески его добыча.

В один прекрасный день Минапа занимался своим привычным промыслом, терпеливо ожидая клева. Вдруг леску потянуло с такой чудовищной силой, что бедный рыбак не удержался в лодке и рухнул в воду. Когда же он увидел, какое чудище попалось ему на крючок, Минапа сразу сообразил, что на этот раз сам оказался наживкой. В тот же миг, разинув огромную пасть, морское чудовище целиком проглотило беднягу. Однако Минапе невероятно повезло, да и карма рыбака оказалось настолько благоприятной, что ему удалось выжить в брюхе морского монстра и даже обустроить там себе некое подобие жилища.

А в это время в более утонченных мирах Умадэви – божественная партнерша Шивы Махадэвы – решила овладеть самыми секретными йогическими практиками супруга. День и ночь умоляла она партнера дать ей поучения. Не воспринимая его отговорок, она настаивала на своем и не отступала, пока Махадэве не стало ясно, что не видать ему больше покоя, если только не обучит он Умадэви Дхарме.

До сих пор Махадэва практиковал в одиночестве, и нелегко ему было рассказать о секретных поучениях, несущих в себе великую силу. Он опасался, что его тайные наставления нечаянно коснутся слуха неподготовленного человека, и поэтому согласился поделиться ими с Умадэви только на самом глубоком морском дне.

Умадэви была в восторге. Тут же принялась она сооружать подводную обитель из жемчужин, изысканных раковин и драгоценных кораллов, нанизанных на нити. Вокруг своего морского пристанища она разбила дивный сад из нежных водорослей и редких морских цветов. Стаи чудных пестрых рыб слетелись со всего океана, чтобы разделить с Умадэви ее отшельничество. Увидев эти чудесные приготовления, Махадэва признал, что условия для передачи Дхармы были созданы подходящие, и незамедлительно приступил к драгоценным поучениям.

За косяками удивительных рыб приплыло к обители Умадэви и морское чудище, в чреве которого сидел Минапа. Голос Махадэвы легко проникал сквозь ракушечные стены кельи и плоть огромной рыбины, достигая ушей Минапы. И наш рыбак вскоре стал восторженным и преданным учеником ничего о том не подозревавшего Махадэвы.

К сожалению, этого нельзя было сказать об Умадэви. Тихие подводные течения и мерное качание водорослей на волнах убаюкали ее, и вскоре она задремала. Когда Махадэва спросил, слушает ли она, то услышал в ответ: «Конечно». Правда, прозвучал он из уст не Умадэви, а Минапы.

Дойдя до конца своих поучений, Махадэва смолк. Повисшее молчание пробудило Умадэви, и, чтобы не выдать себя, она произнесла: «Как это восхитительно, мой господин, прошу тебя, продолжай».

«Но я только что сказал, что закончил», – резко ответил Махадэва.

«Возможно, я отвлеклась на одно мгновение», – робко пролепетала Умадэви.

«Кто же тогда ответил «конечно», когда я спросил, слушаешь ли ты меня?»

И тут из глубины донесся приглушенный голос: «Это был я».

Махадэва обладал магической силой видеть сквозь предметы и вскоре разглядел Минапу в чреве огромной рыбины.

«Ага! – воскликнул он. – Теперь я вижу, кто мой настоящий ученик. Посвящение получит этот узник рыбьего чрева, а не ты, моя дорогая».

Так Минапа принял обет и, не покидая чрева морского чудища, приступил к практике садханы. Прошло еще двенадцать лет. И вот однажды огромное морское создание попалось в сети рыболова из Шри-Тапари. Уверенный в том, что рыбина наверняка проглотила несметное количество золота или серебра и оттого стала такой тяжелой, он с трудом вспорол ей живот.

Но сокровищем, извлеченным на свет, оказался Минапа.

Бедный рыболов пришел в ужас. «Кто ты?» – воскликнул он, отшатнувшись от своей находки.

К тому времени вокруг уже собралась толпа любопытных, и Минапа поведал всем собравшимся историю о том, как попал в чрево огромной рыбы, и о том, как получил посвящение. Он назвал также имя короля, во время правления которого он в последний раз видел дневной свет. У изумленной публики не осталось сомнений в том, что Минапа и вправду прожил в животе огромной рыбы двенадцать долгих лет.