Отцы-пустынники смеются - Коллектив авторов - Страница 2

Шло время. И вот как-то один из братьев, весьма озабоченный, сказал:

– Нужно, чтобы кто-нибудь из нас выучил эфиопский язык.

– Но почему?– воскликнули изумленные братья.

– Потому что скоро младенцу исполнится год, и он начнет говорить, а никто из нас не знает его языка.

Один из старцев Скитской пустыни страшно косил глазами. Однажды на узкой дорожке он толкнул брата, шедшего ему навстречу, и заметил ему:

– Тебе бы следовало лучше смотреть, куда ты идешь, брат.

– А тебе, отче, следовало бы лучше идти туда, куда ты смотришь.

Два брата шли по Скитской пустыне, рассуждая о гармоничности мира. Когда они оказались в оазисе, один из них заметил:

– Какие прекрасные цветы на этом дереве!

– Но это вовсе не цветы, это плоды,– возразил второй. – Это чернослив.

– Почему же тогда он белый, а не черный?

– Потому что он еще зеленый!

Пришедшему из пустыни было очень непросто проникнуть в Антиохию. В воротах стояли стражники и проверяли все товары, ввозимые в город. Однажды они остановили авву Серапиона, когда он шел, везя тележку, покрытую попоной.

– Отче, что у тебя в тележке?– спросил его стражник.

– Моя собака, брат!

– Какая же это собака, отче, это коза! У нее рога...

– Не вмешивайся в частную жизнь моей собаки, брат!

Главным недостатком одного молодого монаха была рассеянность. И вот однажды старец решил послать его в Александрию:

– Ступай к аптекарю Эристу и скажи ему, чтобы он дал тебе один фунт памяти.

Несколько дней спустя молодой монах вернулся с пустыми руками.

– Отче,– сказал он,– у аптекаря не осталось больше памяти, но он просил передать, что у него есть для тебя пуд терпения!

Некий старец, не имевший никакого имущества, решил как-то навестить одного брата.

– Друг,– обратился он к хозяину,– нет ли у тебя случайно какого-нибудь старого кувшинчика для вина?

– По-твоему, я похож на человека, пьющего вино?– сухо отвечал брат.

– Прости меня, но кувшинчик от уксуса у тебя наверняка найдется...

Одному старцу каждый день приходилось взбираться на спину мула и ездить за водой от Скитов до горы Гизель. Как-то один послушник его спросил:

– Отче, от каждодневной езды на муле у тебя не болит голова?

– Как раз наоборот, брат, как раз наоборот!

Когда авва Виссарион решил отправиться в пустыню, группа молодых бездельников окружила его, насмехаясь:

– Куда ты бежишь, Виссарион? Разве ты не знаешь, что дьявол умер?

– Примите мои соболезнования, бедные сиротки,– отвечал им святой старец.

Двое братьев, путешествуя по пустыне, воспользовались гостеприимством одной очень щедрой семьи. Не желая показаться невежливыми, они не смогли отказаться от стаканчика вина. Выйдя снова на дорогу, один из них сказал другому:

– Я пройду вперед, брат, а ты скажи мне, прямо ли я иду.

Он прошел полсотни шагов и обернулся. Другой брат сказал ему:

– Да, ты идешь прямо, но скажи-ка, что это за брат идет рядом с тобой?

– Если ты ничего не видишь, для чего ты держишь возле себя зажженную лампу?– спрашивали братья одного слепого старца, сидевшего на краю дороги.

– Чтобы прохожие не натыкались на меня ночью,– отвечал старец.

Однажды епископ посетил монастырь в пустыне. Братья, жившие там только на хлебе и воде, лезли из кожи вон, чтобы приготовить для епископа подобающую трапезу.

В конце обеда, трепеща, они спросили его:

– Владыка, как ты нашел нашу козлятину?

– Случайно, под листиком салата,– отвечал епископ.

В одной деревне разнеслась весть, что в соседнем большом монастыре сменился настоятель. Тут же явился к воротам монастыря какой-то бедняк в лохмотьях и, заметив настоятеля, подошел к нему.

– Отче,– сказал он,– я хорошо знал прежнего настоятеля, который был очень щедр ко мне. Надеюсь, что и ты тоже будешь щедрым...

– Разумеется, брат; но, видишь ли, старый настоятель – это я, а новый явится дней через десять...

Авва Евлогий был однажды так грустен, что не мог этого скрыть.

– Почему ты грустишь, отче?– спросил его один старец.

– Потому что я усомнился в способности братьев познавать великие истины Божий. Трижды я показывал им льняной лоскуток с нарисованной на нем красной точкой и спрашивал, что они видят, и трижды они отвечали: «маленькую красную точку». И никто не сказал: «лоскуток льна».

Один недобрый человек пришел как-то донимать старца своими глупыми вопросами:

– Неужто и вправду ты, такой умный человек, считаешь возможным, чтобы Иона выжил, проведя три дня в чреве кита?

– Не знаю,– отвечал старец,– но я его спрошу, когда увижусь с ним в раю.

– А вдруг он в аду?

– Тогда ты сам его спросишь.

На пороге церкви одного монастыря сидел бедный человек, просивший милостыню.

– Не стыдно ли тебе?– крикнул на него настоятель. – Месяц назад ты был слепым, а сегодня уже однорукий!

– Не гневайся, отче, но лучше радуйся. Я и вправду обрел зрение и так разволновался из-за этого, что у меня отпала рука.

Авва Геразий соглашался один раз в год ходить в Антиохию на проповедь. Послушать его собиралось великое множество народа. Один из братьев как-то спросил его:

– Отче, не искушает ли тебя суетная слава при виде такого множества народа вокруг тебя?

– Нет, брат,– отвечал Геразий,– я думаю, что если бы меня казнили, народа собралось бы еще больше...

Многие отцы-пустынники прожили долго, иные даже больше ста лет. Авва Исайя был одним из таких отцов. В день его столетия один брат, намного его моложе, пришел к нему и сказал:

– Я пришел поздравить тебя, отче, с твоим столетним юбилеем, и я надеюсь, на будущий год мы справим вместе твой сто первый юбилей.

– Я тоже на это надеюсь,– отвечал старец,– ибо, как я погляжу, здоровье у тебя превосходное.

Один брат, вернувшись в свою келью, нашел ее в полнейшем беспорядке. Он готов был уже проклясть виновника такой беды, как вдруг прикусил язык. Он вспомнил слова старца: «Прокляни человека, и будет две могилы».

Авва Исаия сказал: «Если Церкви недостает мужества отстаивать свои взгляды, то это не из-за недостатка мужества, но из-за недостатка взглядов».

Однажды Теревинфский монастырь посетил епископ. Братья лезли из кожи вон, чтобы почтить его и приготовить необычайную трапезу. В конце настоятель с трепетом спросил епископа, как ему понравился обед, и тот отвечал:

– Если бы рыба не была такой же черствой, как лепешка, лепешка такою же соленой, как козлятина, козлятина такой же жесткой, как финики, а финики такими же пресными, как вино, мы бы славно отобедали.

Авва Макарий и авва Виссарион обменивались как-то мнениями об одном монахе.

– Я никогда не слышал, чтобы он плохо говорил о ком-либо,– сказал первый.

– Это, несомненно, оттого,– возразил второй,– что говорит он только о себе.

Однажды в Скитской пустыне случилось неслыханное – дождь лил целых три дня подряд. Молодой монах, испугавшись, спросил у старца:

– Отче, а вдруг это новый потоп?

– Не может быть,– отвечал старец,– ибо бесплодность первого убедила Бога не насылать второй.