Цена тайны - Линдсей Ивонн - Страница 21

Финн открыл банку содовой и сделал большой глоток.

— Меня отправили в приют, а маму — в центр в Крайстчерче. Через какое-то время у нее начались приступы самоагрессии. Я долгое время ее не видел. Лоренцо и Эллен обратились в социальную службу, чтобы пристроить меня, и я смог переехать к ним. С помощью Лоренцо ферма потихоньку приобрела те очертания, что ты видишь сейчас: самый урожайный и доходный виноградник в этих местах. Пока мы не делали собственных вин, мы смогли обеспечить наших заказчиков золотой медалью за качество напитков.

Теперь Тамсин видела, насколько сильна связь между Лоренцо и Финном. Фабрини был для него почти отцом, наставником, советником. Но это все еще не объясняло, где же Эллен. Если она не хотела видеть ее, так почему бы ей не сказали об этом прямым текстом? А раз так, были ли они сами честны с Эллен? Знает ли она, что Тамсин ищет ее? Или ее просто держат в неведении? Тамсин не рискнула спрашивать.

— Значит, ты хочешь построить этот центр в память о своей матери?

— Частично да. Другая причина в том, что у меня есть деньги, которые никак не задействованы, и я вижу область, в которую мог бы их вложить. Если все удастся, я попробую открыть центры по всей стране.

Тамсин глотнула воды. У нее не было слов. Желание Финна помогать людям резко контрастировало с тем, как он обращался с ней. Кто же из них настоящий Финн Галахер? Ей хотелось верить, что Финн — помощник, тот, кого все в городе знали и высоко ценили. Тот, кто спешил на помощь всем нуждающимся, одновременно скрывая от Тамсин местонахождение ее собственной матери. Почему? Что за секрет таится за всем этим?

— Когда мы заберем машину, хочешь поехать к озеру? — Финн вывел ее из задумчивости.

— Где ты планируешь центр? Туда можно добраться?

— Тяжеловато, но мы можем взять квадроцикл. — Заметив испуганный взгляд Тамсин, Финн поспешил заверить ее: — Я буду вести аккуратно.

— Что ж, звучит заманчиво. Я с удовольствием поеду с тобой. Думаю, джинсы и кроссовки больше подойдут для выезда на природу.

— Точно. — Финн взглянул на часы. — Что, если ты переоденешься, мы съездим в город за машиной, а на обратном пути проверим Люси и кур?

Злость снова охватила Тамсин. Если бы Лоренцо не был таким упрямым, она была бы сейчас в коттедже, заботясь о животных.

— Дай мне пять минут.

— Конечно. Жду тебя у машины.

Финн закрыл лицо руками, когда Тамсин вышла. Разговор с Лоренцо пошел не совсем так, как он хотел. Когда речь заходила о защите Эллен от того, что он считал ужасом семьи Мастерс, Лоренцо становился невыносим. Он переставал слышать какие-либо доводы.

К его гиперопеке присоединялся страх. Что бы ни говорили доктора, как бы Лоренцо ни боролся за Эллен, она продолжала угасать, и он старался сберечь те недели, которые им суждено провести вдвоем.

Финн понимал, почему Лоренцо так испуган. Говорить о своей матери, вспоминать все ощущения, день за днем, пытаясь вести хозяйство на ферме, поддерживать мать в ее горе, отказываясь переживать свое, стало слишком тяжелым опытом для него.

Бывали дни, когда Финн буквально ненавидел свою мать, желая, чтобы она была похожа на остальных: была любящей, живущей здесь и сейчас, но потом его накрывал стыд и чувство вины. Она скучала по отцу, они оба скучали, и без него, активного и жизнерадостного, все пустоты был вынужден заполнять Финн.

Но он не справился. Не справился тогда и потом, настояв на посещении в больнице, когда мать еще не была готова. Заставив ее встретиться с ним, он заставил ее увидеть свои ошибки, и это ее сгубило. Мать отказывалась есть, вставать, медленно умирала, потерянная и одинокая в своих мучениях.

Он нес ответственность за то, что его мать выбрала смерть. Даже чувствуя вину перед Тамсин, он вовсе не хотел перекладывать подобную ответственность на ее плечи.

Ехать по ухабистой дороге на квадроцикле с Тамсин за спиной было удивительно приятно. На каждой кочке она прижималась к Финну, и он чувствовал ее мягкую грудь и ноги, сжимающие его бедра. Когда они выехали, Тамсин сидела намеренно отстраненно, но вскоре ей пришлось изо всех сил вцепиться в Финна, чтобы не упасть.

Когда они выехали на ровную поверхность, Финн, затаивший до этого дыхание, глубоко вздохнул, поняв, что Тамсин не отпускает его. Дорога стала легче, но она все так же крепко держала его за пояс, и Финн наслаждался этими прикосновениями, которые, скорее всего, продлятся недолго.

После их поездки в город Тамсин все время молчала. Она по-прежнему злилась из-за коттеджа, из-за секретов, которые он был вынужден охранять, из-за всей ситуации с ее матерью. Финн отлично понимал ее чувства, но ничем не мог помочь. Разве что немного отвлечь от тоскливых мыслей.

Жар разлился внутри его, когда Финн представил, как именно он мог бы отвлечь Тамсин от раздумий. Но сначала ему надо завоевать ее расположение. Он ранил ее, и ему самому от этого было больно.

Они быстро преодолели последние несколько миль, и Финн освободился от объятий Тамсин, которые доставляли ему и удовольствие, и душевную боль.

— Здесь красиво, — слезая с квадроцикла, отметила Тамсин. — Ты не хочешь построить здесь дом и для себя?

— Здесь жили мои родители. — Финн показал на несколько деревьев вокруг трубы и очага, которые остались от дома. — Незадолго после того, как меня забрали в приют, здесь обрушились провода, и дом сгорел. Я всегда говорил себе — когда вырасту, построю здесь жилье, но решил, что лучше начать все заново. К тому же мне очень нравится вид, открывающийся с моего холма.

— Хозяин замка обозревает свои земли и подчиненных? — сухо спросила Тамсин.

— Едва ли, — хмуро ответил Финн.

Так вот каким он ей видится: властным, желающим контролировать все и каждого.

— Больше всего в моем доме мне нравится ощущение свободы. Ты не чувствуешь себя запертым в четырех стенах. А после продажи старого бизнеса мне было важно начать жизнь сначала. Новые планы и все такое.

Тамсин кивнула и направилась к озеру, засунув руки в карманы. Финн шел в нескольких шагах позади.

— Я думала, поездка в Новую Зеландию откроет для меня новые горизонты.

Финн чувствовал боль в ее голосе.

— Думаю, мне было бы проще, если бы я никогда не знал, что моя мать жива. Жива и, по всей вероятности, не желает меня видеть. — Тамсин саркастически хмыкнула. — Не желает меня. Точка.

Финн догнал Тамсин и схватил ее за руку, разворачивая к себе. Он должен был хотя бы что-то сказать, дать ей какую-то надежду.

— Твоя мать любила тебя всю свою жизнь! Я знал ее почти с самого детства, и она никогда не забывала о тебе и твоем брате. Никогда! Веришь ты мне или нет, но это правда.

Финн вложил в эти слова всю свою душу. Тамсин должна поверить ему. Но, увидев, как помрачнело ее лицо, а в глазах сверкнул гнев, он понял, что не справился.

— Если это так, то она весьма забавно проявляет свои чувства. Я здесь, ищу ее повсюду, и неделями мне никто не может сказать, где же ее найти. Они выгнали меня из дома, и явно не захотят видеть вновь, не так ли?

Финн не мог лгать.

— Есть кое-что, с чем надо просто смириться, Тамсин. Как бы тяжело и ужасно ни было, есть вещи, которые не в нашей власти. — Он взял ее за руку, и их пальцы переплелись. Тамсин не возражала, и Финн был чертовски рад этому. — Пойдем, я покажу, где планирую построить дома. Здесь недалеко есть плотина. Мы построили ее с отцом, и она до сих пор стоит. Столько радостных минут было проведено здесь. Я хочу дать такой же шанс и другим семьям. Возможность побыть вместе, оставить в памяти приятные впечатления.

Ему хотелось, чтобы и у Тамсин от Новой Зеландии остались лишь приятные воспоминания — независимо от того, как сложится ситуация с Эллен. Но позволит ли она ему это сделать?

Солнце медленно клонилось к горизонту, и Тамсин стало немного жарко. В джинсах было удобно гулять по высокой траве и ездить на квадроцикле, но они совсем не подходили для душного вечера. Она приподняла волосы, чтобы ветерок обвевал ее шею. Озеро рядом выглядело таким прохладным и зовущим…